Читать интересную книгу Функция 1 - Виталий Сергеевич Останин

собаки! Накаркал! Не все, выходят, сдохли! Одна, по крайней мере, осталась.

Дикие стаи собак с недавних пор стали настоящим проклятьем Благовещенска. Не так давно одна такая напала на школьника и чуть насмерть его не загрызла! СМИшники писали об этом в совершенно разной тональности: от «давайте всех бездомных собак убьём» до «пёсики — тоже люди». Преобладала, как ни странно, последняя — наезды на властей города, которые не могут построить нормальный приют, где бродяжек будут стерилизовать. Дебилы-зелёные основательно прописались в городе и за права животных боролись так, как людям и не снилось.

Бредовость ситуации зашкаливала за все возможные отметки. Блин, даже если и воспринимать бродячих собак как людей, что в корне неверно, так ведь последние же за преступления против общества несут ответственность! Почему бы тогда зоозащитникам и к собачкам такой подход не применять?

Хотя даже это глупо. Животные, они животные и есть. Как по мне, парочка машин со стрелками вполне способна была решить проблему бродячих собак за неделю. Но мэрия играла в популизм — скоро должны были состояться выборы городского главы. Вместо того чтобы послать всех далеко и надолго и сделать то, что должны, власти устраивали конференции по проблеме, дебаты и прочую либерастскую чушь! Ну что, скажите, плохого в том, чтобы убить опасных животных? Поорали бы зелёные, да и заткнулись.

Всё это промелькнуло у меня в голове — очень к месту! — за какие-то секунды. Услышав рычание, я машинально сделал шаг назад, и тут из-за домика показался обладатель внушительного голоса.

Вот кого надо показывать зоозащитникам, когда они в защиту несчастных животных начинают форумы засирать. Назвать это собакой я бы не смог, даже упившись вдрызг. Телёнок почти полутора метров в холке, с какими-то мутными глазами и огромной пастью, усеянной зубами, что у твоей акулы. Только эти две детали я и успел разглядеть, до того как тварь прыгнула на меня.

Сознание будто раздвоилось. Ничего шизофреничного в виде голосов, просто одна часть меня в оцепенении замерла, а другая молча перехватила управление телом. Что-то подобное, в более лёгкой версии, было во время потасовки с бандитами у меня на квартире. Но тогда я не был настолько полно отстранён от контроля. И, самое удивительно, меня это нисколько не волновало. Когда основная цель — выживание, грех жаловаться на детали.

Но даже с учётом скорости произошедшего в моей голове, физически я всё равно протормозил. Доли секунды, пока половинки разбирались, кто главный, хватило на то, чтобы собака-телёнок взмыла в воздух и почти добралась до меня. Я успел лишь сделать шаг в сторону, намереваясь пропустить тварь правее, но немного опоздал. Ушёл из-под удара, чтобы туша монстра не снесла меня, как товарняк на полном ходу, но полностью увернуться не получилось.

Тяжёлая лапища с когтями в пару сантиметров мягко, почти невесомо коснулась моей груди, разрывая ветровку, рубашку и кожу с мясом. Я остался на ногах, а телёнок-убийца приземлился на землю, развернулся и по-кошачьи припал на передние лапы, готовясь к новому прыжку.

Было больно. Именно так мозг сообщил о том, что у меня грудь распанахана от плеча до бочины. Не «а-а-а, эта тварь убила меня!» и не «я истекаю кровью», а просто сигнал — больно. Как будто робот доложил о том, что функционирование частично нарушено. Но не критично.

Я согнул ноги в коленях и развел руки, словно собирался обнять зверюгу. Замер в таком положении, ожидая. Застыл и монстр. Он не собирался устраивать схватку в стиле ушу с бешено летающими туда-сюда лапами, а намеревался закончить одним прыжком. Со стороны это всё равно выглядело так, будто он красовался. А у меня появилась возможность рассмотреть его.

Исходно это скорее всего было собакой, а не телёнком. Причём какой-нибудь дворянской породы из крупных. Но разрослась псина просто чудовищно. Шерсти, в смысле, собачьей шерсти, у неё не было. Массивное тело покрывало что-то больше похожее на крысиную шкуру, под которой угадывались сильные мышцы. Лапы собачьи, а вот коготки совсем не псовых. Скорее, кошачьи, и такие же острые. Сейчас, в состоянии напряженной неподвижности, они были не видны. Оскаленная морда пёсика-переростка демонстрировала внушительный набор зубов, острых, как ножи, а вдоль хребта торчали небольшие костяные наросты. Голый хвост, с какой-то булавой на конце по-скорпионьи замер над телом зверя.

Та часть, что сейчас сидела у штурвала моего тела, холодно отметила всё это и не стала рассказывать об увиденном отстраненной от управления товарке. Только поэтому я, наверно, не заорал по-бабьи и не бросился бежать без оглядки, ломая кустарник. Остался стоять, такой же напряженный, как и монстр напротив.

Сколько длилось это «великое стояние», я сказать не смог бы, даже если бы имел часы. Время потеряло значение, оставив только незнакомую мне раньше, но вполне читаемую книгу движений. Вот тварь почти незаметно прогнулась в пояснице, и я в ответ переместил ещё пару килограммов веса на выставленную вперёд ногу. Дернула хвостом, а я отреагировал намерением совершить выпад рукой. Я и монстр изучали друг друга, оба используя что-то куда более древнее, чем разум, и значительно более надежное, чем инстинкты.

Наконец наша неподвижность взорвалась вихрем движений, разглядеть каждое из которых по отдельности не представлялось возможным. Но мне это удалось!

Прыжок — с большей опорой на левую лапу. Взмах правой в полёте. Четыре серповидных чёрных лезвия пронеслись в трёх сантиметрах от моих глаз. Предвидя подобное, я чуть отклонился в сторону, готовясь нанести удар, но был вынужден уворачиваться ещё и от скорпионьего хвоста твари, которым она едва не размозжила мне голову.

Монстр оказался умным. Не по-человечески, но и не по-собачьи. Как идеальный хищник, вершина длинной цепи эволюции, сделавшей зверя настоящей машиной убийства. Промахнувшись второй раз, он уже не стал тратить время на гляделки, а, оттолкнувшись передними лапами от земли, попытался достать меня задними. Там тоже имелись когти, менее острые, но более толстые, которые я сумел очень хорошо разглядеть. Так как один из них меня всё-таки достал. Вскользь, по бедру, и, к счастью, неглубоко.

Снова удар хвостом. Стелющийся над землей прыжок, нацеленный мне в ноги. Щелчок пасти, когда я подпрыгнул, пропуская зверя под собой. И филигранно точно исполненный мной удар. Я даже не знал, что можно вот так извернуться в прыжке и вмазать рукой прямо под раззявленную пасть. Монстр взвизгнул совершенно по-собачьи, и, кувыркнувшись, упал на бок. Тут же, впрочем, вскочил, отгоняя меня взмахами дубинки на хвосте.

Шерсть у него была словно из тонкой сталистой проволоки. В момент удара она