Читать интересную книгу Президентский марафон - Борис Ельцин

Клод, в свою очередь, рассказала Тане, как она работает в структуре администрации французского президента (в ее сферу входила группа по связям с общественностью), как она и ее коллеги готовят поездки Ширака. Таня поинтересовалась: а как отнеслись французы к ее назначению на официальный пост? Оказалось, что и дочь французского президента мучили в свое время те же проблемы, те же сомнения. Клод Ширак тоже почувствовала негативную реакцию общественного мнения, о ней тоже писали несправедливые критические статьи. "Но ты не обращай внимания, - посоветовала она. - К женщинам, которые находятся рядом с президентом, всегда так придирчиво относятся. Думаешь, моей маме легко? Привыкнут. Просто привыкнут, и все".

В конце беседы Клод вдруг предложила: "Пойдем поздороваемся с папой". Такого поворота Таня не ожидала. Думала, что она только обсудит свои проблемы с Клод. И вдруг - приглашение к президенту Франции...

Но беседа получилась на удивление теплой. Ширак говорил о нашей предстоящей встрече. Таня обратила внимание, что Жак старательно, по-русски, выговаривает: "Борис Николаевич". (Кстати, именно так он всегда называл меня, с трудом выговаривая непривычное для француза сочетание звуков, и ни за что не хотел переходить на ты. "Вы меня можете спокойно называть Жаком, а я вас буду - Борис Николаевич", - упорно повторял он.)

"Давайте сфотографируемся втроем", - предложил Тане Ширак. Открыли маленький балкон и сфотографировались на фоне изумрудной лужайки.

Мне очень понравилась эта фотография: улыбающийся Ширак и две светловолосые веселые девушки - Клод и Таня.

После поездки Таня окончательно решила, что мы все правильно делаем. И хватит мучиться, колебаться.

Так Таня стала советником. Советником по имиджу, как писали журналисты. Правда, она сама потом удивлялась: "А почему меня так назвали?"

Жалею ли я сегодня о том, что так поступил? Нисколько! Более того, это было одно из самых верных решений за последние годы. Таня действительно своим неуловимым присутствием, порой советом помогала мне. Я перестал быть прежним президентом, ломающим всяческие перегородки, безоглядно идущим на любой конфликт, на любое обострение отношений... Впрочем, об этом речь еще впереди.

Вообще, я думаю, Танин феномен заставляет задуматься: не пришло ли в России время женщин, женской политики - мудрой и созидательной? Пусть не радуются отчаянные феминистки - я не за феминизм. Я за то, чтобы в России наступило спокойное, светлое время, время без потрясений.

И последнее...

Я очень благодарен Тане за то, что она никогда не играла в политику. Она просто помогала своему отцу.

ОПЕРАЦИЯ: ДО И ПОСЛЕ

Это случилось 26 июня, за несколько дней до второго тура выборов.

Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.

И вдруг - странное очень чувство - как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там... Есть это чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть...

И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль.

Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был... хуже не придумаешь.

А я думал: "Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!"

На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: "Почему, почему именно сейчас!" Наина все повторяла: "Боря, я прошу тебя, успокойся, все будет хорошо, не волнуйся!"

Запланированную встречу с Лебедем решил не отменять.

На второй день после инфаркта, 28 июня, из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего липшего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати. Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: "Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!" Но я не выдержал и заставил усилием воли себя встать, здороваясь с гостем.

Лебедь был очень доволен встречей. Ему сказали, что я простудился, он лишних вопросов не задавал. Мне же почему-то запомнился его необычный внешний вид: черные туфли, белые носки и яркий клетчатый пиджак. "Это он оделся по-летнему", - промелькнула вовсе не политическая мысль.

... В первом туре - 16 июня 96-го - Александр Лебедь набрал 15 процентов голосов. А 18 июня я назначил его секретарем Совета безопасности. Наши договоренности перед вторым туром о том, что Лебедь прямо сейчас, не дожидаясь итогов голосования, создания нового правительства, начинает заниматься Чечней, были важны и для него, и для меня.

Эта короткая встреча в Барвихе накануне второго тура имела принципиальное значение. И отменить ее я не мог.

Силы постепенно возвращались. Тем не менее ходить врачи пока категорически запрещали.

Но до 3 июля (второго тура выборов) оставались считанные дни. Встал вопрос: где будут голосовать президент и его семья? Наина настаивала, чтобы мне, как "порядочному больному", избирательную урну привезли прямо домой. "Это же по закону!" - чуть не плача, говорила она. "Да, по закону, но я хочу голосовать вместе со всеми". - "И что ты предлагаешь?" Я позвал Таню, и мы обсудили все варианты. Первый - голосовать по нашему московскому адресу, на Осенней. Его отвергли почти сразу: длинный коридор, лестница, долго идти по улице. Даже я, со своим упрямством, и то понял, что это невозможно. Второй вариант: санаторий в Барвихе, недалеко от дачи. В санатории всегда голосуют, там есть избирательный участок, и все будет по закону, все правильно. Туда же можно пригласить и корреспондентов.

Я продолжал сомневаться: "Ну что это за голосование, среди больных?"

"Папа, журналистов будет чуть-чуть меньше, но поверь, их будет совсем не мало - основные каналы телевидения, информационные агентства, все как обычно", - успокоила Таня. "А как объяснить, почему я отправился в Барвиху накануне выборов?" - не унимался я. "Все знают, сколько ты мотался по стране, сколько сил отдал избирательной кампании. Никто не удивится, что ты взял между первым и вторым туром краткосрочный отпуск, поверь. Тебе тоже отдыхать надо".

"Неубедительно", - пробурчал я. Но в конце концов согласился.

... Было понятно, что мы с Зюгановым идем практически вровень, и тут все зависело от электората Лебедя и Явлинского. За кого они проголосуют? И проголосуют ли вообще? Вот тот резерв Ельцина, который должен был сработать во втором туре. Именно это, а не мое самочувствие волновало общественное мнение. Именно об этом писали и говорили все СМИ.

... Случись приступ на месяц раньше, результаты выборов, наверное, были бы иными. Удержать темп и напор предвыборной кампании просто не удалось бы. И Зюганов мог выиграть благодаря такому "подарку судьбы". Страшная перспектива. Старался об этом не думать - лежал, принимал лекарства, общался с врачами, с семьей и буквально считал часы до голосования. Скорей! Скорей!..

Кроме семьи, об инфаркте, разумеется, знали только лечащие врачи, несколько человек из охраны и персонала. Не то что ближний круг - ближайший!

Буквально на следующий день после приступа, 27 июня, Таня и Чубайс встретились в "Президент-отеле", там, где работал штаб. Весь график встреч между первым и вторым туром, все акции, поездки на предприятия пришлось отменить под благовидным предлогом - изменение тактики: президент, мол, уверен в успехе. И ни в коем случае не допустить утечки информации о болезни.

Конечно, я и мои помощники ходили по лезвию бритвы: позволительно ли было скрывать такую информацию от общества? Но я до сих пор уверен в том, что отдавать победу Зюганову или переносить выборы было бы во много раз большим, наихудшим злом.

В воскресенье, в день второго тура, я с огромным трудом поехал вместе с Наиной на избирательный участок. Телекамеры ОРТ, РТР, НТВ, журналисты и корреспонденты информационных агентств, всего человек двадцать, внимательно следили за каждым моим движением. Собрав волю в кулак, я улыбнулся, сказал несколько слов: "Послушайте, я уже столько раз отвечал на все ваши вопросы... "

... Итогов голосования ждал, снова лежа в постели.

Победа была с привкусом лекарства. И тем не менее это была фантастическая, удивительная победа! Я победил, хотя в начале года никто, вообще никто, включая мое ближайшее окружение, в это не верил! Победил вопреки всем прогнозам, вопреки минимальному рейтингу, вопреки инфаркту и политическим кризисам, которые преследовали нас весь первый срок моего президентства.