Читать интересную книгу Проклятие двух Мадонн - Екатерина Лесина

– Извините, что так, но тетушка запрещает кому-либо убирать в кабинете, боится, что дядюшкины вещи порастащат, хотя глупо, конечно, дверь-то открыта, но… блажь у нее такая. Правда, когда Дед приезжает, тогда не до блажи. – Девица уселась на низкую танкетку и поинтересовалась: – А где вы ее нашли?

– Кого?

– Ну Марту, естественно, кого ж еще. Вон, за стол садитесь, писать удобнее будет. Вам же надо писать? Протокол допроса и все такое…

– Надо, – согласился Петр. – Но если не возражаете, мы просто поговорим…

– Значит, диктофон, – заключила девица. – Ладно, мне-то все равно, а вот мегерам нашим вряд ли понравится… но вы спрашивайте, не стесняйтесь.

Все-таки Петр сел за стол, отодвинул в сторону книги, аккуратно сложил бумаги, переставил антикварного вида чернильницу и, водрузив на освободившийся пятачок пространства худые локти, спросил:

– Кем вам приходится потерпевшая? И пожалуйста, представьтесь.

– Приходилась, – поправила долговязая. – Ну… сложно сказать. Сами судите, Марта – Ольгушкина сестра, правда, только по отцу, Ольгушка – жена моего двоюродного брата… так что, наверное, никем. Ах да, представиться… Бехтерина Любовь Марковна, можно просто Любаша.

– Любовь Марковна… – Петр, кажется, смутился, или Левушке просто показалось, поскольку его самого подобные девицы смущали неимоверно, наверное, из-за роста и резкой манеры общения, больше напоминающей мужскую. Левушка предпочитал девушек нежных, романтично настроенных.

– Любовь Марковна, вы не могли бы оказать содействие… помочь… – Все-таки смутился, в словах путается и прямого взгляда избегает. – Разобраться, кто здесь кто.

– Самой хотелось бы, – ответила она, закидывая ногу за ногу. Длинные, с костистыми узлами коленей, точно у породистой лошади, и узкими щиколотками, на которых синими полосками выделялись вены. – Это не просто дом, это – сумасшедший дом. Спасибо покойному дядюшке за его идиотское завещание… видите ли, все Бехтерины имеют право жить здесь, безо всяких условий, столько, сколько хочется… родовое гнездо. А Дед так вообще настаивает, чтобы мы раза два в год собирались, так сказать, для закрепления семейных уз. Деду не возразишь. Ну… формально тут хозяйка Берта, моя тетка, должны были заметить, рыжие волосы, красный брючный костюм и золотая цепочка почти до колен.

Петр кивнул, и Левушка тоже, вышеописанную даму он помнил.

– У мужа тети Берты было два брата, один – мой папа, второй – муж тети Сабины, отец Игоря. Пока понятно?

– Да.

– Хорошо. Тогда давайте дальше. У дяди Георгия и Берты детей нет, честно говоря, оно и к лучшему… У тети Сабы – Игорь и Васька, еще тот сукин сын, но сами увидите, этакая ласковая сволочь. Ну а у меня две сестры, но Машка с Танькой только должны приехать.

– И все Бехтерины?

– Конечно. У Деда маниакальное стремление собрать всех Бехтериных вместе, поэтому и брак Игоря с Ольгушкой одобрил… она ведь тоже из семьи, но по другой какой-то ветви. Фамилия одна, и у нас, и у них, а что да как… то ли Евгения Романовна внучка Дедова брата, то ли ее муж… Честно говоря, я с этой генеалогией не очень, – призналась Люба. – Вы у Берты спросите. Или у Евгении Романовны, вот уж кто и вправду с радостью поделится информацией…

– Евгения Романовна – это…

– Ольгушкина мамаша и заодно теща Игорька, чтоб ей пусто было. Стерва знатная, поэтому Дед и сторожит этот брак, чтоб деньги Евгении не попали… хотя как по мне, пусть бы забирала и уматывала, лишь бы на нервы не действовала… да она кого хочешь из дому выживет, вон ту же Марту взять. – Любаша замолчала.

– А что с Мартой?

Левушке вопрос показался до невозможности глупым, ясно же, что с Мартой – убили ее, связали и в болото бросили, но Петр должен знать, о чем спрашивает… наверное, должен. Любаша молчит, то ли думает, что рассказать, то ли как послать настырного мента подальше. А в горле снова кошки скребут, да так, что ни сглотнуть, ни вдохнуть. Точно, ангина.

– Да лет пять тому исчезла. Вроде как ушла сама, записку даже оставила, чтоб не искали ее… Дед, правда, пытался, но бесполезно… тут еще с Ольгушкой беда, вы не сильно на нее давите, ладно? Она несчастная, с одной стороны Евгения жизни не дает, с другой… а все равно узнаете ведь. Сумасшедшая она. – Любаша смотрела вниз, на ноги, и говорила быстро, торопливо, и Левушка терялся среди слов, не в силах уловить смысл. – Не буйная, тихая, и даже вроде бы как не совсем чтобы сумасшедшая, она понимает, что происходит вокруг, только… ну как в сказке живет. Как раз спустя день-два после Мартиного исчезновения Ольгушка в аварию попала, вроде как не сильно пострадала, перелом там, царапины, головой ударилась… память потеряла.

– Неужели?

– Вот только не надо! – Любаша вспыхнула гневом. – Нечего тут… думаете, легко, когда дорогой тебе человек меняется? Перестает узнавать? Становится совсем-совсем другим и понимаешь, что это, возможно, навсегда?

– Извините.

– Это вы меня извините, – Любаша покраснела, неровно, некрасиво, свекольный румянец на худом костлявом лице выглядел чуждо, и Левушка тактично отвернулся. – Я просто… сорвалась. Иногда бывает… нервная здесь обстановка…

Она вытащила из кармана цветастой рубахи пачку сигарет – тоненьких, по-дамски изящных – но тут же положила на место, пояснив:

– Тетка убьет, если узнает, что курила… или сама от инфаркта скончается. История на самом деле неприятная… да что там, Евгения подробно расскажет…

– А вы не хотите рассказать сами? – поинтересовался Петр, и Левушка снова кивнул, вроде как поддерживая просьбу.

– Хочу. И расскажу. Марта и Ольгушка, они наши, местные были… ну точнее, не совсем местные, дачи родительские в одном поселке стояли, Игорева отца и Вадима Николаевича, я тоже в гости часто приезжала, там свободнее, никто не следит, не попрекает… вольготная жизнь. Потом Игорь с Ольгушкой встречаться начал, вроде как и не на даче, к этому времени его отец умер, дачу пришлось продать. Естественно, Евгения была против этих свиданий, как же, ее драгоценная дочь и какой-то оборванец… – Любаша скорчила рожу. – Она ж у нас аристократических кровей, вся из себя… подойти страшно. А Ольгушка простая, даже простоватая… ну, понимаете, о чем я? Марта вот поярче была, хотя похожи, конечно, даром что сестры…

Левушка окончательно запутался и продолжал слушать скорее по инерции.

– Когда ж Ольгушка с Игорем поженились, кстати, тайком от матери, Евгения была в шоке, все на разводе настаивала, но Вадим Николаевич приказал не мешать, он Игорю симпатизировал… я отвлеклась, да? Сложно просто все, запутано…

– Ничего, – пообещал Петр, – разберемся.

– Разберетесь, – с непонятной интонацией повторила Любаша. – В общем, получилось так, что большую часть времени Ольгушка с Игорем тут жили… и Марта с ними. Тихо все, прилично… пристойно… а потом Марта возьми да исчезни, и письмо оставила, только не нам, а Деду, дескать, беременна от Игоря, перед сестрой стыдно, перед остальными тоже, понимает, что осудят, оттого и убегает… Как он орал!

– Кто?

– Да Дед, кто ж еще. Он у нас жутко на приличиях помешанный, мне вон, как узнал, что в модели иду, живо кислород перекрыл, раньше и квартиру оплачивал, и так подбрасывал, на мелочи всякие, а тут уперся, что фамилию позорю, и все. Ну и плевать, я сама себя обеспечиваю!

– И правильно, – поддержал Левушка, которому внезапно стало очень жаль эту длинную, нескладную девицу. Правда, тут же застеснялся, голос-то сиплый-сиплый, и говорить больно. А Петр глянул недовольно, вроде как получается, что Левушка допросу мешает. – И-извините.

– Ну после скандала этого Ольгушка и попыталась уехать отсюда… в аварию попала… вот и все вроде. Игорь, правда, клялся, что он ни при чем и отношения с Мартой сугубо дружеские, но… кто ж поверит-то. Думали, дело-таки дойдет до развода, однако сначала авария, потом больницы эти бесконечные… то у нас, то в Швейцарии… в Америке опять же. И в Израиле… куда он только Ольгушку не возил, да без толку. Даже Дедовы связи не помогли…

– Кто такой Дед? – поинтересовался Петр, и Левушка мысленно присоединился к вопросу, очень уж часто свидетельница поминала Деда, да и то, как именно упоминала – вполголоса, почтительно, – вызывало несомненный интерес.

– Дед – это Дед, – ответила Любаша, вытягивая костлявые ноги вперед, тонкие каблуки домашних тапочек кинжалами распороли пушистую шкуру ковра, влажно поблескивала тонкая ткань колготок, и Левушка вдруг подумал, что ноги совсем даже не лошадиные, а…

– Он – патриарх. Главный. Точнее, главное, что денег у него немерено, а прямых наследников вроде как и нету, вот и пользуется. Чуть что не по нем, сразу «наследства лишу»… наши-то все надеются, что Дед состояние свое Игорю завещает, ну как единственному мужчине в семье, но это пока тот послушен…

– Вы говорили, что у Игоря есть еще брат.