Читать интересную книгу Идиот - Элиф Батуман

Звонила таинственная девушка, она назначила ему встречу в клубе «Зодиак». Игорь отправился в «Зодиак», сел у стойки и заказал пиво. Единственная девушка в клубе потягивала зеленый коктейль и не обращала на Игоря никакого внимания. Он немного подождал, но никто так и не появился. И он пригласил девушку на танец.

Мне нельзя ни с кем танцевать, – сказала она, – потому что я – дочь Гитлера.

В полдвенадцатого, столь же внезапно, как она появилась в моей комнате, Светлана сказала, что ей пора ложиться.

– Я вроде как стараюсь ложиться вовремя, – сказала она, вставая.

В общей комнате радиоприемник Валери транслировал помехи. Но он работал!

– Ну вот, почти и всё, – сказала она. – Я вожусь с ним с десяти утра, – она что-то сделала с проводом и поймала в эфире человеческий голос.

– Само собой разумеется, – произнес он, – в Евангелиях мне стыдиться нечего.

* * *

Программа курса «Строительство миров» представляла собой список любимых книг и фильмов Гэри, без всяких заданий и сроков. Мы просто должны были читать книжки, смотреть картины и обсуждать их на занятиях. Обсуждения обычно не клеились, поскольку из списка каждый выбирал свое.

– Ну что, мне давать вам домашние задания, как детям? – строго спросил Гэри, когда в очередной раз выяснилось, что в аудитории нет двух студентов, которые прочли бы или посмотрели одно и то же. – Прекрасно. Тогда все читайте «Наоборот»[8].

Поначалу я восприняла задание с энтузиазмом, поскольку Гэри сказал, что герой этого романа решил жить, предпочтя этическим принципам принципы эстетические, а как раз недавно Светлана говорила, что я живу в соответствии с эстетическими принципами, в то время как она, человек, выросший на западной философии, обречена скучно руководствоваться этикой. Раньше мне никогда не приходило в голову противопоставлять этику эстетике. Я полагала, что этика эстетична. Под «этикой» подразумевается золотое правило, которое, по существу, можно считать правилом эстетическим. Потому оно и называется «золотым», как «золотое сечение».

– Воровать и жульничать некрасиво, разве не потому мы себя так не ведем? – сказала я. Светлана ответила, что впервые в жизни видит столь сильную эстетическую восприимчивость.

Я надеялась, что «Наоборот» окажется книгой о человеке, с которым у нас одинаковый взгляд на вещи и который старается вести жизнь, не запятнанную леностью, трусостью и соглашательством. Но я ошибалась, этот роман касался, скорее, вопросов интерьера. В моменты, свободные от попыток проникнуть в субрациональные глубины обивки, главный герой посвящал себя блюдам из черных ингредиентов, черепашке, инкрустированной драгоценными камнями, и мыслям вроде «Всё вокруг – сифилис». Какое отношение это имеет к эстетике?

* * *

На литературе мы начали Бальзака. В отличие от Диккенса, с которым его иногда сравнивают, Бальзак был абсолютно безразличен к детям и серьезен по своей природе. Дети не играли для него никакой роли, в его мире они вообще практически отсутствовали. Он относился к ним с пренебрежением, и даже с презрением; конечно, он порой мог быть остроумен, но это вовсе не то остроумие, которое имеют в виду, когда говорят о Диккенсе. Во время лекции я вдруг почувствовала легкую обиду. Мне показалось, что Бальзак и ко мне стал бы относиться с пренебрежением и презрением. Не то чтобы я считала себя ребенком, а просто у меня за душой нет никакой истории или чего-нибудь в этом роде. С другой стороны, меня захватывала мысль, что существует целая вселенная, целый monde (профессор повторял это слово раздражающе часто), полностью отличный от мира, в котором я жила до сих пор.

Телефонный номер

Нина думала об Иване всю неделю.

На лекции по физике: «Почему он не позвонил?»

В трамвае: «Почему Сибирь? Почему он ничего мне не сказал?»

В лаборатории: «Он скоро позвонит и всё объяснит».

Прошло две недели. Иван не звонил. Нина читала и перечитывала его письмо.

Нина снова постучала в дверь Ивановой квартиры. Долго никто не откликался. «Кто там?» – наконец сказал отец Ивана.

– Это снова я, Нина.

Отец Ивана медленно открыл дверь.

– Алексей Алексеевич, я должна найти Ивана, – сказала Нина. – Как вы думаете, где он? Он может быть у матери, как вы считаете?

Отец Ивана вздохнул.

– В письме Иван говорит, что он – у моего брата.

– А вы можете позвонить брату и узнать?

– Это невозможно, – ответил отец Ивана.

– Пожалуйста, Алексей Алексеевич. Мне нужна ваша помощь.

Он медленно взял ручку с бумагой и написал номер.

– Вот номер, – сказал он. – Пожалуйста, больше не приходи.

Нина взяла листок и положила его в сумку.

– Спасибо! – сказала она.

После ее ухода Алексей Алексеевич еще долго стоял и смотрел в окно. «Снова брат, – с горечью думал он. – Сначала жена, а теперь – сын…»

Дома Нина набрала номер, который ей дал отец Ивана.

Ответил женский голос: – Институт космофизических исследований и аэрономии.

Нина была очень удивлена и ничего не говорила.

– Алло! Алло! – сказала женщина. – Вы еще здесь?

– Извините, – сказала Нина. – А это не колхоз «Сибирская искра»?

– Нет. Это Институт космофизических исследований Якутского научного центра Сибирского отделения Академии наук.

– Я ищу Ивана Алексеевича Бажанова, молодого физика. В вашей лаборатории такой есть?

Последовала пауза.

– Мне незнакомо это имя, – ответила женщина и повесила трубку, не попрощавшись.

* * *

Мы занимались чтением в комнате Ральфа. Он читал «Кентерберийские рассказы». По какой-то причине он испытывал настоятельную необходимость закончить книгу именно в этот раз. Я читала вторую часть истории про Нину. Потом мы отправились в видеопрокат. Было поздно, и всё, что мы хотели посмотреть, уже успели разобрать. В итоге мы выбрали иностранный фильм под названием «Подарок». На коробке – фотография завернутой в подарочную упаковку женщины, ее лицо скрывает шарф, а руки – связаны огромным красным бантом: «Трогательная история о женщине-инвалиде, которая дарит своему мужу на годовщину нежданный подарок – другую женщину!»

Мы вернулись в кампус и нашли в подвальном этаже пустую комнату с видеоплеером. Картина оказалась язвительной сатирой на британское здравоохранение с позиции пожилой йоркширской пары «синих воротничков». Жена оказалась в инвалидной коляске из-за «ошибки хирурга». В течение двух с половиной часов муж возил ее по грязи к разным врачам, а она всё время отпускала остроты, которые мы не понимали из-за акцента. Подарком на годовщину оказался металлический спинной корсет. И никаких других женщин.

* * *

Мы со Светланой отправились на метро в Бруклайн, где была русская бакалейная лавка с видеопрокатом. Поезд шел в центре улицы с двусторонним движением, с обеих сторон то и дело возникали новые и новые церкви, кладбища, больницы, школы – похоже, в Бостоне запас этих заведений бесконечен. Светлана рассказывала свой сон, где в закусочной «Тако Белл» ей пришлось съесть буррито из человечины.

– Я знала, что отец рассердится, если я съем, но что он тайно этого желает. – Светлана старалась перекричать поезд. – То есть, буррито – это, очевидно, фаллос, человеческий фаллос: тут одновременно и табу – каннибализм, – и некий предмет, который должен войти в твое тело. Думаю, у отца неоднозначные чувства по поводу моей сексуальности.

Я кивала, осторожно оглядывая вагон. Безучастная ко всему старушка в платке сверлила взглядом дверь.

– Иногда я думаю о человеке, с которым рано или поздно потеряю девственность, – продолжала Светлана. – Я абсолютно уверена, что это случится в колледже. У меня бывали эротические контакты, но это была интеллектуальная эротика, а физически еще ничего не случалось. Во многих смыслах я чувствую себя сексуальной бомбой, готовой взорваться.

– Мои соседки такие разные. Ферн думает, что если у нее будет секс в колледже, то, значит, что-то пошло не так. А Валери всегда спокойна, и никогда не поймешь, что именно у нее на уме. А ты? Ты планируешь секс в колледже?

– Не знаю, – ответила я. – Никогда об этом не думала.

– А я думаю, – сказала Светлана. – Может, я его уже видела. Может, я уже читала его имя в каком-нибудь списке или справочнике. На улице я смотрю в незнакомые лица и задаю себе вопрос: может, это он? Ведь он же есть где-то, не может быть, чтобы он еще не родился? Тогда – где же? Где эта штука, которая войдет в мое тело? Ты никогда не задавалась этим вопросом?

Я частенько пролистывала календарь, думая, в какой из 366 дней (включая 29 февраля) я умру, но мне никогда не приходило в голову, видела ли я уже человека, с которым у меня будет первый секс.

* * *

Мы вышли на площади Эвклида. Никакой площади там не было – просто бетонная платформа с телефоном-автоматом и табличкой «Площадь Эвклида». Я подумала, что Эвклида бы это взбесило.