И я постоянно тебя целовал. Но тебе куда интереснее были щенки. Однако же это не мешало мне тобою любоваться.
Я предложил тебе забрать одного из них. Чтобы выгуливать его вместе. У тёть Тани была аллергия на шерсть. И никакое животное у нас никогда не жило. Она предлагала мне завести черепашку, или аквариум рыбок купить. Но мне хотелось кого-нибудь… с шерстью.
— Ага! Представляю, что сделает бабушка. Выгонит вместе с собакой! Она и так еле-еле нас терпит.
Я напомнил, играя с одним из «кусачих»:
— Я б с удовольствием взял. Но у матери аллергия на шерсть.
Печаль у тебя на лице вынудила меня замолчать. И дождь начался в тишине! Ты вскочила. С испугом взглянула на свору щенков. Ты намекала: «Пора сделать будку». И я закивал, обещая.
Дождь усилился. Будто назло заливая дорогу. Он не оставил мне выбора! Ты так истово жалась к стене. Ты замёрзла! Я хотел заслонить тебя. Но и сам моментально промок. Из багажника вынул отвёртку. На двери оказался замок из простых. А дождь всё поторапливал! В итоге я просто вломился туда, нарушил пределы казённой постройки. Толкнул тебя внутрь.
— Ты что делаешь? — ты возражала.
— Я потом починю, — обещал, прикрывая «ловушку».
«Попалась, моя киса», — думал я. Ощущая себя соблазнителем! Не зря я помылся сегодня. Везде.
Ты огляделась вокруг. Боясь прикасаться, шарахаясь от каждой мелочи. Я за тобой наблюдал, как наблюдает зверь за добычей. Снял куртку, давая пример. Ты кое-как стянула свою, брезгливо её отряхнула. На этом стриптиз закончился.
— Замёрзла? — спросил я, прежде чем снять через голову свитер. Тот был не то, чтобы мокрым…
Просто я замечал, как ты смотришь, когда играю «ва-банк». Как-то раз мы остались вдвоём. Два игрока. Друг против друга. Оба в нижнем белье. Дошло до того, что ты сняла лифчик. Скрывать свои прелести одной рукой было трудно. И те то и дело выскальзывали. Я отвлекался! И ты обыграла меня. Но смотреть отказалась. Отвела взгляд, когда я снимал труселя. Тем самым давая понять всем в этой комнате, что у нас с тобой ещё не было секса.
Помню, как сел обратно за стол. Скрестил ноги и положил серёжку. Прямо в центр стола. Ты потрогала ухо…
Очевидно, она соскочила, когда ты снимала с себя водолазку. Я глазами указал на трусики.
— Нет, — ответила ты и взяла свою майку у Ники из рук.
Вы, кажется, спелись? Или это был финт Вероники — подружиться с врагом. Иногда мне казалось, вы на дух не переносите друг друга. А порой я видел, как вы обе мило щебечите на кухне. И замолкаете, когда я вхожу.
Тогда при всех я не стал возвращать тебе серьги, а припрятал обратно в карман. И вынул, когда провожал. Попросил поцелуй.
— Я же и так постоянно целую тебя, — ответила ты.
— А ты поцелуй так, как раньше не целовала, — я подмигнул, поводил у тебя перед носом серьгой.
Но ты почему-то расстроилась.
— Тебе только это и нужно, — и ушла, не прощаясь.
Как верно заметил Женёк. Хрен разберёт этих баб! Так что я и в тот раз, оказавшись в «теплушке». Впервые один на один где-то, кроме подъезда. Очень сильно боялся, что ты не захочешь… Но попробовать стоило.
— Как теперь ехать домой? — восклицала ты, трогая волосы. Те промокли и были ещё сексуальнее.
— А мы не поедем, — произнёс я, как мог, убедительно. И пожалел, что не взял с собой что-то спиртное. Сейчас бы вина из фужера.
«Хотя, блин, какое вино?», — оглядевшись, увидел в углу одеяло. Диван. А на тумбочке пару свечей. Получилось вполне романтично! Ты всё это время стояла, тревожно глядя на дверь. Как будто кто-то мог появиться в проёме. Я решил напугать. Чтобы ты не надумала выйти, проверить, а не кончился дождь?
— Представь, что мы одни в целом мире, — предложил неожиданно.
— С чего бы? — ответила ты.
— С того, что вокруг эпидемия вируса, а мы убежали, — продолжил свой странный рассказ.
— От вируса не убежишь! — возразила ты с толком.
— А мы убежали! — настаивал я.
— Ну, допустим, — ты согласилась, — И что нам делать теперь?
Я понизил голос:
— Ждать до утра.
— А что будет утром? — ответила тихо, как будто поверила в этот рассказ.
Я затаился, потом оттолкнулся от стенки и стал наступать:
— А утром все инфицированные попрячутся в норы, и мы сможем выйти наружу.
Ты пугливо поёжилась:
— Вить, прекрати!
— Боишься? — сверкнул я улыбкой.
— И ничего не боюсь, — ответила ты раздражённо, — Несёшь какую-то хрень!
Я посерьёзнел:
— А знаешь, почему мы с тобой не заразились?
— И почему же? — прищурилась ты.
Я сглотнул:
— Потому, что мы избраны.
Ты отступила на шаг, когда я подошёл:
— И кем же мы избраны?
Я поднял глаза к потолку:
— Я думаю, высшими силами.
Ты усмехнулась:
— Серьёзно? И зачем мы сдались им?
— Как зачем? — прошептал, оказавшись так близко, что сердце забилось быстрей, — Чтобы создать новую расу.
— Фантазёр! — отозвалась ты с нервной усмешкой.
Позади оказалась стена. И нащупав её, ты испуганно ойкнула. Я поставил ладони с обеих сторон от тебя и склонился в попытке коснуться губами. Но ты «навострила» свои локотки.
— Но ведь они же будут волноваться, — напомнила дерзко.
«Они» — это был собирательный образ родни. Нашей общей. Мы в голове уже примеряли вариант «жить большой, не слишком-то дружной семьёй». Не зря же соседи! Правда мать называла тебя «бедной девочкой» лишь до тех пор, пока не узнала, что мы встречаемся. Теперь она постоянно искала в тебе недостатки. И принималась выуживать слухи. Половина из которых, скорее всего, были выдумкой! Я останавливал на полуслове и обычно старался уйти.
— Ничего личного, но просто…, - так начинались подобные фразы.
Отцу было всё равно. Он не лез в мою личную жизнь. Мне очень хотелось узнать, что говорят обо мне твои мама и бабка. Но я почему-то был твёрдо уверен, что ты не сказала им правду «о нас». Звучит как в сериале! Но, тем не менее, факт.
Я заверил тебя, что никто волноваться не будет. Что «твои» обратятся к «моим». Ты ночевала вне дома всего пару раз. Да и то постоянно себя изводила, что бабушка точно тебя не простит и не пустит.
— Пустит, куда она денется, — уверял я.
Но в тот раз, на квартире, все спали в обнимку. Все были немного пьяны. Мы уснули на кресле. Ты свесила голову на бок, а я всё пытался удобно тебя уложить…
Но тогда возле нас ночевали ребята. Сегодня мы были одни.