Матаджи. Иногда я дремал. Таким образом, утомительное путешествие, наконец, подошло к концу.
Было уже темно, когда я вышел на станции Алмора. Я вспомнил, что Матаджи дала мне фонарь. Какой же внимательной она была! Она предвидела его необходимость, хотя тогда я об этом и понятия не имел. Кули (носильщики) подхватили багаж и двинулись в путь. Я дал им четкие инструкции о маршруте, как и сказала мне Матаджи. Но они выбрали короткий путь. Я обнаружил это слишком поздно. Вернуться по моим следам было уже невозможно. Поэтому, с некоторым опасением, я последовал за ними нетвердыми шагами. Тропинка стала узкой, скалистой и полной внезапных подъемов и спусков. Я освещал фонарем несколько футов земли, а затем брел дальше. Моя нервозность усилилась, и я, казалось, потерял контроль над собой. Мы уже почти добрались до Ашрама, когда моя нога соскользнула; я споткнулся и упал. Один из кули сбросил свою ношу и прибежал. Мои руки были в синяках, а бедра кровоточили. Я также получил сильный удар в бедро. Тем не менее я встал и начал отчитывать кули. Но была ли в этом их вина? Как добрые братья, они отвели меня в Ашрам, где я лег, когда мое путешествие подошло к концу.
Когда Матаджи прибыла три дня спустя, мне уже было немного лучше, но я ещё был прикован к постели. Обитатели Ашрама дали мне одеяла и всё, в чём я нуждался. Они были чрезвычайно внимательны ко мне, и я должен был быть счастлив. Но один вопрос продолжал беспокоить и мучить меня, если Матаджи заранее знала о предстоящем несчастном случае, почему она не сказала мне об этом?
Когда пришла Матаджи, я с нетерпением ждал возможности завоевать её сочувствие. Поэтому, когда она подошла, я сказал: «Ма, со мной произошел несчастный случай».
Но, к своему огорчению, я обнаружил, что она напряжена. Она сказала: «Я не хочу ничего слышать». Затем она двинулась в другую сторону, чтобы уделить внимание нескольким садху, которые приехали с ней из Найнитала. Это был резкий отпор.
Два или три дня спустя, когда садху уехали в Бадринатх, и в Ашраме стало сравнительно тихо, Матаджи подошла ко мне и сказала: «Так, ну, и что за несчастный случай с тобой произошел?» Я сказал: «Матаджи, на днях я хотел сказать тебе, но ты не захотела ничего слушать. Сегодня ты хочешь знать, но мне не хочется говорить». Матаджи сказала: «Вопрос был задан для того, чтобы получить от тебя этот ответ». Я больше не мог выносить своего состояния. Я сказал: «Ты знала о происшествии заранее, но я никогда ни словом не обмолвился об этом. Вместо этого ты дала мне инструкции, которым я должен был следовать». Матаджи слушала. Я продолжил: «Если ты думаешь, что я достаточно взрослый, чтобы слушаться твоих советов, то я должен чётко разъяснить — я не чувствую себя достойным и достаточно компетентным для этого. Я думаю, что в этом отношении я ещё неразвитый ребенок. Если ты можешь быть со своим ребенком во всех его бедах и испытаниях, то я остаюсь с тобой. Если нет, давай расстанемся. Ребенок обязательно погибнет. Кто может помочь выжить ребенку, оставшемуся без матери?»
Я не знаю, почему я говорил в таком тоне. Это было не очень детское заявление. Но у меня не было времени анализировать себя — возможно, я был на это неспособен. Матаджи выглядела как пустой белый лист бумаги. В следующее мгновение её лицо сильно изменилось. Я мог бы разглядеть там все мои недостатки, написанные крупным шрифтом. Она взяла на себя бремя моего сердца. Я опустился на колени у её ног, и мои слезы показали, что я больше не могу думать о разлуке. Джей Ма.
Лила пятая
Последний эпизод. На этот раз эпизод, рожденный воображением, сном. Сны о Матаджи могут быть рассказаны многими из нас. Мой сон — это подарок тем, кто видит сны, как и я. Мне снилось, что я прогуливаюсь по сельской дороге. Тропинка двигалась зигзагообразно, и по обе стороны заборов были видны красивые цветы и зеленые лианы. По обе стороны расположились сады и виллы. Время от времени проступали отдельные дома. Я дошёл до дома, который был виден с переулка. Я замедлил шаг, остановился у садовой калитки и заметил, что Матаджи была на веранде коттеджа. Когда я увидел её, я тут же зашёл в ворота и, казалось, достиг своей цели.
Когда я подошел к Матаджи, я был поражен, обнаружив ребёнка у нее на коленях. Что это было? Мне не у кого было спросить. Я посмотрел на Матаджи. Она взглянула на меня, но сразу же переключила всё внимание на ребенка. Как младенец был связан с Ма? Вроде странный вопрос. Разве мы все — не её дети? Но вопрос не выходил у меня из головы. Я, без сомнения, был её сыном, но в каком смысле этот ребенок был её?
Какая разница, если он окажется физическим сыном Матери? Так я разговаривал сам с собой во сне. Матаджи всё это время ласкала ребенка. Я думал про себя, как точнее сформулировать вопрос. «Как ребёнок получает питание?», — вымолвил я. Матаджи улыбнулась: «Малыш не любит молоко извне, я должна его кормить». Я почувствовал сострадание к Матаджи и начал внимательно изучать её внешность. Она выглядела значительно похудевшей, были видны её ключицы. Несомненно, ребенок был демоном, который сосал её кровь и жил ею. Я начал ненавидеть этого ребенка. Ребенок, возможно, тоже ненавидел меня. Лежа на коленях Матаджи, он начал топать ногой по земле. Разве он не пинал меня ногами? Так я и думал.
Внезапно мои чувства изменились во сне. В конце концов, он был собственным сыном Матаджи. Если я мог так сильно любить её, разве я не мог бы любить и её ребенка тоже? Я смотрел на ребенка и пытался почувствовать к нему любовь. Матаджи увидела мои нежные взгляды и сказала: «Не хочешь ли ты взять ребенка к себе на колени?» Поняв, что Матаджи может получить некоторое облегчение, я сразу же сел и протянул руки. Матаджи положила ребенка мне на колени. Я был в восторге. Я начал спрашивать себя, как могу искупить свою прежнюю обиду на ребенка? Я думал о нём как о демоне, думал, что он хочет меня пнуть.
Поэтому, если я люблю его, я должен ласково прикасаться к нему. Я дотронулся до его правой ноги и в глубине сердца старался почувствовать, что