– Помочь?
– Нет, спасибо. – Она махнула рукой и продолжала думать о своем. Клэр не местная, она родом из Франции, отец из Туниса, а мать – француженка. Результат их союза некоторое время даже появлялся на подиуме, но потом Клэр встретила голландца Якоба, родила, так и не смогла похудеть до модельного размера и осела в этом маленьком и тихом городке.
Рина вздохнула. Ну и что? Можно подумать, дома полно подруг. И все же… Пожалуй, если бы они жили в городе, чуть менее похожем на деревню, ей было бы проще приспособиться. Так ничего и не решив, Рина собрала вещи, заехала перед отъездом к Андрису, но он был на вызове, и она оставила ему письмо со своим электронным адресом. И, счастливая, побежала к машине: Хюльда обещала подвезти ее до станции, откуда поездом она доберется до Амстердама.
* * *
На третий день пребывания в городе Рина сильно пожалела, что не осталась в провинции. Сам по себе город – если ездишь или ходишь по нему с экскурсией, очень интересен и даже по-своему красив. Но Рина жила в хостеле: что-то вроде студенческого общежития, да еще не в самом благополучном районе.
Утро начинается с рычания автомобилей, которые привозят продукты в магазин, расположенный тут же в доме. Вот грузчик опять что-то роняет, и хозяин разражается воплями на арабском. Но грузчику все равно – полученные за работу деньги он отнесет в кофейню, курнет там травки, и станет ему хорошо. А больше ему ничего и не надо.
В какой-то из соседних комнат кришнаиты на два голоса поют мантры. Соседка Ингрид из Швеции собирается на пробежку. Тараканы поспешно уступают ей дорогу. Рину они почему-то боятся гораздо меньше, и даже ее появление в ванной комнате не вызывает у насекомых особого ажиотажа. Рина старалась как можно больше времени проводить в цветочном центре, усваивая науку сохранения цветов, компоновку букетов, сорта и свойства разных растений. Она уже привычно брала с собой ленч и ела здесь же, среди контейнеров с зеленью. Стажеры трудились наравне со всеми, и, добравшись до дому, Рина мечтала только о том, чтобы упасть в постель и заснуть до того, как соседи начнут выяснять отношения или что-нибудь праздновать.
Город был грязен, полон малоадекватных личностей, и, сев в самолет до Москвы, Рина вздохнула с огромным облегчением.
Рина вернулась в Москву, и на следующий же день звонок мобильного выдернул ее из объятий приятного сна. Она села в кровати, очумело потрясла головой и уставилась на тумбочку. Мобильник, колотясь в спазмах вибровызова, полз к краю и звонил изо всех своих мобильных сил. Рина схватила трубку, прежде чем та успела обрушиться на пол.
– Да, я слушаю. – Голос со сна звучит хрипло, ну да ладно.
– Рина? Это Кира. Как вы долетели?
– Спасибо, хорошо.
– Я хотела бы с вами встретиться и предложить вам работу. Или у вас есть на примете какой-то вариант?
– Нет пока. – От растерянности Рина ответила честно, хотя тут же спохватилась и подумала, что для набивания цены можно было бы и соврать.
– Как насчет ленча? «Планета суши» на Тверской в час дня устроит?
– Да… – пробормотала Рина, адресуясь скорее к идее ленча, потому что совершенно не могла вспомнить, что там у нее на час дня запланировано. Вроде было что-то? Но Кира уже приняла ответ, попрощалась и повесила трубку.
Рина уронила телефон на постель, посидела несколько секунд, зажмурившись, а потом открыла глаза, оглядела свою комнату и счастливо улыбнулась. Господи, как хорошо быть дома! Машка во время ее отсутствия жила у родителей Романа и вчера ночевать домой не вернулась – осталась у стариков, поэтому в доме тихо. На полу лежат вещи, стоит открытый чемодан, как бегемот, в пасти которого перемешались книги и вещи. Рина набросила шелковый халат и пошла в кухню. Сделала кофе и открыла холодильник. О! К ее приезду купили сыр, масло и творожки какие-то. Надо будет поблагодарить. Она открыла творожок, но съесть смогла только половину – слишком сладкий. Грея ладони о чашку, подошла к окну и посмотрела на улицу. За окном стандартный московский пейзаж, но сейчас, пока глаз не привык, он кажется почти незнакомым.
Нужно иногда уезжать из родных мест, чтобы соскучиться. Тогда зрение приобретает какую-то особую остроту и вещи, даже хорошо знакомые и привычные, кажутся немного другими. Что может быть смешнее московской весны? Вечная борьба со слякотью, рабочие в ярких жилетах чудовищными жуками копошатся на клумбах, вскапывая, сажая, приторговывая рассадой на сторону, потому что дачники и прочие цветоводы шмелями вьются вокруг в извечной человеческой надежде за грошик купить много хорошего. Что может быть трогательнее весны в городе, когда, несмотря на гарь и выхлопы, деревья опять собираются с силами и покрываются свежей пока листвой, а травка подмигивает желтенькими монетками мать-и-мачехи. Город вздыхает с облегчением, до следующего года забывая про холод и метели, и искренне надеется, что эта весна будет солнечной, а лето – теплым.
Рина допила кофе, сполоснула чашку и прошла в комнату Машки. М-да, чувствуется, что дочка домой заходила довольно часто. Пыль вроде вытерта, но все кругом валяется: одежда, диски, книги, почему-то туфли на письменном столе. Рина подошла к полкам, подровняла книги и что-то еще и привычным жестом погладила по круглому пузику смеющегося бодхисатву.
И в комнате Маши, и в ее собственной спальне полно вещей, привезенных из Индии. А уж у родителей Романа вся квартира забита бронзовой посудой, резными столиками и всякими-разными статуэтками: кость, дерево, металл. Рина оставила в своем доме только тех персонажей, что ей нравились. Вот, например, слоноголовый бог Ганеш. Он милый, и Рина разместила перед его статуей горшки с фиалками, получился почти алтарь с цветами. Вот многорукий Шива и его жена Лакшми. Парные статуэтки вырезаны из ароматного светлого сандала. Боги утонченно красивы, их совершенные тела застыли в сложных танцевальных позах. Вот бронзовый Будда – невозмутимый, с полуприкрытыми глазами и чуть заметной улыбкой на губах. Сперва Рине казались странными удлиненные мочки ушей и слишком правильные черты лица. Но потом она привыкла и теперь находила статуэтку красивой. Иной раз Будда казался воплощением безмятежности, но порой Рине чудилось, что он следит за ней из-под полуопущенных век, и тогда на идеально изогнутых губах мелькает усмешка. Само собой, это всего лишь игра света и тонкая работа скульптора, который инкрустировал глаза перламутром и обсидианом… И все же Рине нравилось думать, что Будда смотрит на них с Машкой. А значит, он о них думает и, может, даже немножко заботится.
Поздоровавшись с вещами и цветами, Рина немного пришла в себя и вспомнила, что они с Машкой договорились сегодня встретиться. Возле школы после шестого урока, в два с чем-то. Черт, если она пойдет на ленч в час, то с Машкой они пересечься не успеют. Некоторое время Рина колебалась, но потом решила, что если не пойти на деловую встречу, то можно и без работы остаться. А деньги нужны для прокорма той же Машки, которая, между прочим, на харчах у бабушки и дедушка наела весьма приличную попу. Она написала Машке эсэмэску с объяснениями и отправилась собираться на ленч.