Андрей. Отлично! Я проголодался. (Садится за стол, ест.) А где… ну… наши соседи? Даша и этот, как его – писатель…
Паркинсон. Господин писатель собирает материал для нового романа. А его супруга купается. Вон, видите – из воды выходит. Знаете, у нее, конечно, не такие пышные формы, как у вашей жены… Но какое изящество! Греки называли таких женщин тонколодыжными…
Андрей(мечтательно). А я и забыл уже, какая она! Вчера было темно…
Паркинсон. Что вы говорите?
Андрей. Так… Ничего… Переоденусь и тоже искупаюсь. Что у нас сегодня с морем? (Встает.)
Паркинсон. Отлично у нас сегодня с морем! А вот что у нас сегодня с долларом? Я собираюсь поменять крупную сумму. Хочу с вами посоветоваться как со специалистом…
Андрей. Знаете, господин Паркинсон, когда видишь смерть как вот вас сейчас, на эту зелень проклятую потом даже смотреть не хочется…
Паркинсон. Ах, как вы правы! Из-за этой резаной бумаги отвратительно зеленого цвета люди лишаются самого главного – солнца, моря, благодарного женского шепота…
Андрей. Точно.
Паркинсон. Тяжелая у вас жизнь.
Андрей. Надоело. Живут же люди как-то и без бизнеса!
Паркинсон. Без бизнеса люди и живут…
Андрей. Ладно, возьму плавки…
Паркинсон. Погодите! А как же обмен?
Андрей. Сколько вы хотите поменять?
Паркинсон. Вот… (Отсчитывает из кассы несколько бумажек.)
Андрей. Разве это крупная сумма! (Открывает кейс, полный долларов, берет несколько купюр и протягивает Паркинсону.)
Тот с изумлением смотрит на груду долларов.
Паркинсон. Боже! Сколько же это будет в серебряных тетрадрахмах?!
Андрей решительно направляется к лестнице. Паркинсон хватается за голову. Вдруг появляется Даша. Увидев Андрея, замирает.
Даша. Я попробовала бросить камень, но он подпрыгнул всего один раз. Андрю-юша! (Бросается к нему.) Ты жив, жив! Слава богу…
Андрей. Волчатова убили.
Даша. Я чуть с ума не сошла! Я думала, мы больше никогда не увидимся… Никогда!
Андрей(отстраняя ее). Но ты же вчера мне говорила…
Даша. Это было вчера! А сегодня все по-другому. По-другому! Потому что ты жив! Я не спала всю ночь…
Андрей. Конечно, я понимаю: медовый месяц…
Даша. Ничего ты не понимаешь. Господин Паркинсон, где мой муж?
Паркинсон. Гуляет.
Даша. В каком смысле?
Паркинсон. Вдоль берега. С вдовой господина Петрова.
Андрей. Не понял? С какой еще вдовой?
Паркинсон. С вашей. Мадам Петрова уже и не верила, что вы вернетесь. Поэтому сочла себя вдовой, а поскольку она пока еще не знает, что вы живы, то продолжает считать себя вдовой, и, таким образом, ваш супруг, мадам Сидорова, гуляет с вдовой господина Петрова. Вдоль берега.
Даша. Вот и хорошо, что вдоль берега. Дайте ключ!
Паркинсон. Пожалуйста! Но вы хорошо обдумали этот шаг?
Даша. Я не могу думать сейчас… (Шепчет Андрею.) Приходи через две минуты… Незаметно.
Даша поднимается по лестнице. Андрей смотрит на часы.
Паркинсон. Я бы посоветовал вам вложить деньги в недвижимость.
Андрей. Угу.
Паркинсон. Тут недалеко продается очень миленькая вилла.
Андрей. Угу.
Паркинсон. Садитесь в автомобиль, и через пять минут вы там.
Андрей. Через две минуты.
Паркинсон. Нет, через пять…
Андрей. Через две минуты. Незаметно! (Забыв чемоданчик в рецепции, с грохотом взлетает по лестнице.)
Паркинсон(глядя ему вслед). О Афродита Соединяющая!
Картина пятая
Сцена представляет собой два номера, разделенных перегородкой. Шторы плотно задернуты. Темно. В одном из номеров зажигается свет. В постели Нина и Олег. По всему видно, что любовь только закончилась.
Нина. Ну и как?
Олег. Странное ощущение! Словно через несколько лет вернулся в город, где когда-то жил. Идешь по улице и вспоминаешь: вот пожарная каланча, вот школа, вот деревья… А главное – запахи, их никогда не забываешь. И все-таки город уже другой…
Нина. Лучше или хуже?
Олег. Другой. Как говорили древние, нельзя дважды войти в одну и ту же женщину, ибо женщина, ложащаяся с тобой, и женщина, встающая от тебя, – это две разные женщины…
Нина. Записать?
Олег. Запиши.
Нина(берет с тумбочки блокнот, пишет). «…Разные женщины». Кстати, у твоей жены плохой почерк.
Олег. Не надо. Даша очень хорошая! Ты знаешь, мне кажется, она уже достаточно наказана. Я, пожалуй, пойду. А то как-то неудобно получается…
Нина. Иди, если хочешь, чтобы она испортила тебе жизнь.
Олег. Почему она должна испортить мне жизнь?
Нина. Потому что она тебе не подходит. Тебе нужна другая женщина.
Олег. Чем же она мне не подходит?
Нина. Всем! Дорогой мой, запомни, существует два типа женщин. Одни должны мужа уважать, а другие – унижать. И есть два типа мужчин. Одним нужно, чтобы жена их уважала, а другим – чтобы унижала… Так вот, ты, милая моя Ольга Чибисова, женился на женщине, которой нужно мужа уважать…
Олег. Конечно. А как же иначе?
Нина. Боже, какой глупый! Ты же не выдержишь этого уважения. Уважению нужно соответствовать. Это примерно как если всегда ходить в белом костюме: ни присесть, ни облокотиться, ни прислониться. Где в таком случае ты будешь брать материал для книг? Твоя писательская копилка опустеет. Ты знаешь, сколько талантов убил счастливый брак с порядочной женщиной?
Олег. Прекрати! Даша – женщина, которую я ждал всю жизнь.
Нина. Она говорила тебе, что дамские романы – это, конечно, хорошо, но пора бы засесть и за серьезную прозу?
Олег. Говорила.
Нина. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что в таком случае готова смириться с тем, что у вас будет гораздо меньше денег?
Олег. Говорила.
Нина. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что ей не очень-то ловко быть женой Ольги Чибисовой?
Олег. Намекала.
Нина. И ты это терпел?
Олег. Терпел.
Нина. Бедненький!
Олег. Ну, знаешь. От тебя, когда мы жили вместе, я вообще не слышал доброго слова. Кто говорил, что я графоман?
Нина. Я.
Олег. Кто говорил, что я себе на носки не зарабатываю?
Нина. Я.
Олег. Кто говорил, что в постели от меня пользы меньше, чем от большой резиновой грелки?
Нина. Я говорила. Я! Так накажи меня за это. Накажи прямо сейчас!… (Набрасывается на него.)
Гаснет свет. И тут же зажигается в другом номере. Даша и Андрей лежат в постели. По всему видно, что любовь только что закончилась.
Даша. Ты слышишь?
Андрей. Что?
Даша. Кто-то стонет.
Андрей. Это чайки кричат. Тебе было хорошо?
Даша. Мне всегда с тобой было хорошо. Даже если ты просто смотрел на меня. А помнишь, как ты удивился, что у меня до тебя никого не было?
Андрей. Помню.
Даша. А помнишь, что ты сказал?
Андрей. Нет.
Даша. Ты сказал, что последнюю девушку в тридцать шестом году задавил трамвай…
Андрей. У нас во дворе мужики так шутили. Это я тогда от растерянности. Глупо, правда?
Даша. Ужасно глупо.
Андрей. Я дурак. Мне нужно было сразу приползти к тебе на коленях. Ты бы простила меня?
Даша. Простила бы. Любовь наполовину состоит из прощения…
Андрей. Ты знаешь, я все эти годы жил как-то не так. И все время тебя вспоминал, разговаривал с тобой. Первое время даже забывался и по селектору тебя вызывал, а в кабинет входила другая… Сначала одна, потом другая…
Даша. У тебя с ними что-нибудь было?
Андрей. Ничего особенного… Я через две недели пошел к тебе на квартиру, а мне сказали, ты уехала, и передали твою записку: «Прощай…»
Даша. «…Не ищи меня. Это бесполезно». А почему ты меня не искал?
Андрей. Но ты же сама написала…
Даша. Мало ли что я написала? Если бы я не хотела, чтобы ты меня искал, разве я оставила бы записку? А соседка сказала тебе, что я уехала к маме?
Андрей. Да, по секрету. За сто долларов.