– Я принимаю меры к тому, чтобы избежать ошибок в отправлении правосудия, – объявил он, выпятив грудь.
– А вы уверены, что не пытаетесь использовать смерть леди Лэнгем как отправную точку для реализации своих амбиций?
Он замер, в его глазах мелькнула тревога, он почувствовал себя уязвленным. Все ясно. Диллон оказался всего лишь пешкой в игре человека с непомерными амбициями.
Дэгвуд поспешно вышел, даже не попрощавшись. Оба полицейских последовали за ним.
Лилиан нервно заходила по комнате. Гнев придал ей сил.
– Как ты могла бросить ему такое обвинение, Лилиан? – воскликнул Рассел. – Ведь он действует от имени короны!
– Я сама едва верю, что отважилась такое сказать, – призналась Лилиан. – Этот человек ослеплен честолюбием.
– Но его гнев справедлив.
– Не важно, как он себя поведет.
Она опустилась на стул, пытаясь собраться с мыслями и настроиться на деловой лад.
– Ты не хочешь прилечь?
– Что?
– Ты, должно быть, расстроена.
Рассел тоже выглядел озабоченным.
Лицо его покрывала бледность.
Она схватила его за руку:
– Не беспокойся за брата. Все образуется.
– Но как?
– Разумеется, нам понадобится помощь. Придется обратиться к мистеру Редфорду.
Она поморщилась, подумав о том, что неделе и раньше отбросила мысль о том, что ей когда-нибудь понадобится этот детектив. Такова ирония судьбы.
– Генеральный прокурор не посмел бы арестовать Диллона, не имея бесспорных доказательств, – пробормотал Рассел.
Она окинула его пронзительным взглядом:
– Чепуха!
– Где был Диллон прошлой ночью?
– Даже думать об этом не смей.
– Дэгвуд наверняка знает что-то такое, о чем мы понятия не имеем. Что-то ужасное.
Ей тоже известно кое-что ужасное. Черт возьми! Но это помогло бы спасти Диллона.
– А что, если это правда? – воскликнул Рассел. – Что, если мы совсем не знаем Диллона и идеализируем его?
– Послушай меня, Рассел. Твой брат никого не убивал. Он самый добрый и благородный из всех, кого я знаю. Он не способен на убийство и все остальное, что здесь наговорил Дэгвуд. Пусть хоть десять викариев поклянутся на Библии, что он виновен. Мне наплевать. Я все равно не поверю.
Рассел нахмурился и избегал ее взгляда.
Она приподняла его лицо за подбородок и заглянула в глаза:
– Когда прочтешь заголовки в газетах или услышишь гнусные сплетни, помни: Диллон никого не убивал.
– Твоя преданность достойна восхищения.
Рассел поднялся.
– Это не преданность, Рассел. Это здравый смысл.
Он уставился в окно.
– Молю Бога, чтобы мы все сохранили такую же стойкость, – сказал он и после минутной паузы спросил: – Может быть, пойти в клуб предупредить Диллона?
– Нет. Мы ничего не сможем сделать. Поговори с отцом. Он решит, как поступить.
– А как насчет тебя?
Она не верила в совпадения, считая, что действовать, основываясь на них, значит обречь дело на провал.
– Пойду поговорю с человеком, способным провести расследование.
Глава 3
Ладони Лилиан под лайковыми перчатками вспотели, пока она поднималась по лестнице городского дома на Джирард-сквер, 15. Она собиралась увидеть человека, о котором грезила почти год, и была в ужасе при мысли о том, что, взглянув на нее, он сразу все поймет.
Усилием воли Лилиан преодолела страх. Она пришла сюда по делу величайшей важности, и у нее нет времени на всякие глупости. К тому же не исключено, что он вообще ее забыл.
Ее лакей Гиллман открыл дверь, и петли протестующе заскрипели. Лилиан судорожно сглотнула, вошла в коридор на последней площадке лестницы и оглянулась. Здесь было четыре двери. Без вывесок. В какую войти? Пахло плесенью и дешевыми свечами.
– Может быть, сюда, миледи? – спросил Гиллман, указав на первую дверь.
Она кивнула и распахнула ее.
– Нет, здесь какой-то склад.
Комната была заставлена чемоданами и коробками.
На пороге следующей двери появилась пышная женщина лет тридцати в выцветшем синем платье. Она смотрела на посетителей с нескрываемым любопытством.
– Добро пожаловать, миледи. Вам требуются услуги самого опытного детектива в королевстве?
Гиллман закрыл за собой дверь складского помещения.
– Это детективное агентство мистера Редфорда? – спросила Лилиан, шагнув вперед.
– Да, миледи. Пожалуйста, входите.
Лилиан последовала за женщиной в душный, скромно обставленный офис с одинокой секретаршей, сидевшей на единственном деревянном стуле. Рядом стояло вытертое кресло. Агентство мистера Редфорда никак не соответствовало се представлениям.
– Я мисс Мэйбл Бринк, помощница мистера Редфорда. Сама не веду расследований, просто помогаю здесь, в офисе.
У нее было доброе лицо с глубокими морщинками, веером расходящимися от уголков припухших глаз. Должно быть, оттого, что она часто и много улыбалась. Но улыбка ее казалась какой-то робкой и неуверенной.
Она указала на потертое кресло:
– Садитесь, пожалуйста.
Лилиан села. Ее верный лакей устроился у двери.
– Не угодно ли чаю, миледи?
– Нет, благодарю вас. Я здесь по важному делу. Могу я поговорить с мистером Редфордом? Он здесь?
– Скоро будет. – Она наморщила лоб и прикусила губу, будто пыталась сдержать эмоции. – Он в Андерсен-Холле.
– В сиротском приюте?
– Это, можно сказать, наш родной дом.
Из газет Лилиан знала, что Редфорд – сирота. Нижняя губа женщины задрожала. Лилиан огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь женщине, но в комнате были только Лилиан и ее лакей.
Лилиан протянула ей носовой платок.
– Вам нехорошо?
– Благодарю вас, – пробормотала женщина и, взяв платок, прижала его к глазам. – Простите меня. Обычно я не даю воли слезам, но время сейчас тяжелое.
– Понимаю.
– Я так счастлива, что у меня есть Ник.
Мисс Бринк вернула Лилиан ее промокший платок.
– Прошу меня простить за то, что испортила ваш хорошенький платочек.
– Пусть он останется у вас.
Лилиан не заметила обручального кольца на ее пальце. И гадала, ограничивается ли мисс Бринк помощью в офисе или есть более тесная связь между мистером Редфордом и его помощницей. У женщины были красивые карие глаза и пышная грудь. А некоторые мужчины предпочитают пышногрудых женщин. Но это ее не касается.
– Мистер Редфорд надолго ушел?
– Он в сиротском приюте, там умер директор. – Она шумно вздохнула.
Лилиан запаниковала.
– Мистер Редфорд занят каким-то делом?
– Не гневайтесь, миледи. Вы можете его нанять. По правде говоря, работа будет для него благословением. Он сам не свой из-за смерти Данна, как и все мы. Но он особенно тяжело переживает смерть Данна.