Он снова покачал головой, как ей показалось, удивленный тем, что она знала их по именам.
– Они хорошие люди, тщательно выполняющие свою работу.
– Их хорошо вознаградили за то, что они арестовали Бомона. Если его повесят, им выдадут премию?
Ник скрестил руки на груди. Он понимал, к чему клонит леди, и не желал продолжать этот разговор. От нее волнами исходило отчаяние. Руками в перчатках цвета слоновой кости она яростно сжимала зонтик, будто меч, а ее щеки, похожие на персик со сливками, время от времени покрывались красными пятнами. Он был вынужден признать, что она задавала разумные вопросы и ее окружала аура богини мести.
Однако все ее утверждения опирались на миф. Он знал, что Бомон виновен.
Редфорд указал ей на дверь:
– Прошу простить меня, миледи. Но я не могу вам помочь. Вы можете обратиться к моим конкурентам – сэру Патрику или сэру Мартину.
– А если он невиновен?
– В таком случае это предстоит доказать на процессе.
Но Ник и фартинга бы не дал за успех.
– Это не всегда удается доказать.
– Верно, но в вашем случае мы имеем дело не с бедняком, неспособным потратить средства на то, чтобы защитить себя.
– Адвокат рассмотрит факты, но он должен ими располагать, чтобы повлиять на суд. И чтобы их собрать, нам нужны вы.
– Меня невозможно поколебать, миледи.
Она сжала свои соблазнительные губы.
– Это из-за директора приюта Данна?
На его глаза будто опустилось черное облако, и на мгновение они затуманились. Он видел перед собой только кровь. Николас ощутил озноб, его передернуло. Те крохи сострадания, которые он испытывал к ней, обратились в прах. Он не терпел, чтобы им манипулировали, и знал, что никому не позволит использовать его горе в собственных целях.
– Мой ответ останется неизменным. Вы можете хлопать своими прелестными глазками и покачивать бедрами хоть до темноты, но я не возьмусь задело Бомона. Всего хорошего.
– Я никогда…
Она сжала губы. В ее глазах вспыхнуло лазурное пламя. Руки в перчатках еще сильнее стиснули изящный и хрупкий зонтик.
– Речь не обо мне, а о правосудии, – прошептала она.
– Спросите о правосудии семью леди Лэнгем, – парировал он. – В своей жизни я видел столько несправедливости, что нисколько не беспокоюсь о судьбе вашего маркиза-убийцы.
Лилиан отвернулась и уставилась в окно. В стекле она увидела свое залитое слезами лицо. На его лице застыло брезгливое выражение. Слезами его не проймешь. Подобные уловки на него не действуют.
Конечно, в ее арсенале, должно быть, много таких уловок. До чего тонкая талия. Он мог бы обхватить ее двумя пальцами. А какие бедра! Так и подмывает ее обнять. Линии ее тела вызывают у мужчины любые чувства, кроме благоговения. Хочется забыть, что она леди, и обращаться с ней просто как с женщиной. Он мог бы подхватить ее на руки, снести вниз по лестнице и усадить в ожидавший ее экипаж, чтобы наконец избавиться от нее. При одной мысли об этом его кровь закипела.
Но ведь она принадлежит к высшему обществу. Привыкла к подаркам, золоту, драгоценностям. И уж конечно, не удовольствовалась бы обществом человека с таким заработком, как у него. Впрочем, и его не удовлетворило бы общество женщины, отбросившей свою добродетель, как ненужную ветошь.
– Как мне вам доказать, что Бомон невиновен? – спросила Лилиан, повернувшись к нему.
– Такая светская дама, как вы, не может быть столь наивной.
Тон его оказался резче, чем ему бы хотелось. Она выпрямилась. Спина ее казалась неподвижной, окаменевшей. Вздернув подбородок, Лилиан холодно отчеканила:
– Что, если есть некие доказательства его невиновности, о которых не знает никто?
Редфорд пожал плечами:
– Неужели мои с трудом добытые доказательства его невиновности будут иметь вес против того, чем располагают офицеры полиции и помощник генерального прокурора Дэгвуд? Едва ли их сочтут достойными доверия. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы преступника вздернули, а не отпустили на свободу.
Она снова сжала губы и чуть наклонила голову, поняв наконец, что он не пойдет у нее на поводу. Она кивнула и вышла из комнаты, оставив после себя аромат лилий.
Он медленно повернулся и подошел к окну.
Несколькими минутами позже рядом с ним оказалась Мэйбл. Она проследила за его взглядом.
– Разумеется, леди ушла разгневанная.
Ник пожал плечами, сосредоточив внимание на леди Джейнос, которая пересекала улицу с таким видом, будто владела ею. Ее лакей следовал за ней на некотором расстоянии.
– Ты отказался от дела.
– Конечно.
Мэйбл шумно вздохнула.
– Это чертовски постыдно. – Помолчав, она фыркнула: – Леди проявила какой-нибудь интерес к тебе, не связанный с делом?
– Ты спятила? – презрительно усмехнулся он. – У меня нет титула, да и банковский счет тощий.
– Но прежде это не могло тебя остановить. – Она многозначительно подняла бровь.
– То, что ты на меня работаешь, Мэйбл, не дает тебе права обсуждать мои личные дела.
– Дает, потому что я знаю тебя с незапамятных времен. К тому же в последнее время твои личные проблемы не столь уж интересны.
– Когда начинаешь собственное дело, иначе и быть не может.
– Только работа и ничего больше. И одинокие ночи.
– Держу пари, любые ребята, будь их хоть сорок, прекрасно спят по ночам после такой работы – только храп слышен, – попытался отшутиться Редфорд.
Продолжая смотреть в окно, Мэйбл помрачнела.
– А как там, в Андерсен-Холле?
На его плечи будто легло тяжкое бремя.
– Ничего хорошего.
– Тебя может спасти только работа, как и всех нас. И мы должны воспользоваться этим, чтобы отвлечься от нашего горя.
– Я никогда не изменю себе, кто бы меня ни пытался сбить с толку, даже такая красотка, как она.
Он опустил глаза на свои костистые большие руки. Это не были руки джентльмена, но и не были руки рабочего, они принадлежали умельцу совсем иного сорта.
– Данн говорил, что мое предназначение быть инструментом правосудия. И никто не заставит меня свернуть с этого пути ради больших денег.
– Знаю, знаю. Но послужить леди Джейнос… Она так хороша! – Мэйбл вздохнула. – Похожа на фею. Эти ее золотые волосы.
– Я не заметил в ней ничего, кроме голого расчета.
– А мне она показалась славной. Мне всегда нравилось, что она сама выбрала себе судьбу и не стала выходить замуж. – Мэйбл опустилась на диван. – Правда, я никогда не могла понять, почему она так поступила, но для этого нужно мужество.
– Да, в ней есть кураж, скорее наглость, если ты это имела в виду. Но думаю, это напрямую связано с ее положением.
Он продолжал смотреть в окно. Лакей усадил леди Джейнос в роскошный экипаж, кучер взмахнул кнутом, и лошади рванули с места.