– зелёными глазами, – на меня приходит озарение, и я продолжаю вместо неё. Без вопросов. Одно только утверждение. – Хорошо сложен. Ведёт себя уверенно, даже немного чересчур. Такой заносчивый павлин, – меня понесло, и тут я наглядно демонстрирую его веер сзади. – Тембр на первый взгляд кажется немного грубым, но невероятно обволакивающим. Одет с иголочки. Скорее всего в дорогой деловой костюм. Обязательно без галстука, с расстёгнутой на рубашке первой пуговицей, – и делаю аналогично, растягиваю на своей блузке пуговицу. Немного стало жарковато.
Когда я завершила описывать подробный портрет человека, я ждала восторженности от моих точных попаданий в мелочах. Однако я настолько увлеклась, что и не обратила внимание, в какой момент у помощницы стали вновь перепуганные глаза.
– Маргарита Дмитриевна, я не должна была его пускать…, – судорожно начинает оправдываться Таша, но я уже её не слышу.
– Он в кабинете? – Глядя на неё, большим пальцем указываю на дверь сзади.
Она молча кивает.
– Да. – Тёплый поток воздуха пронзает мою шею. – Высокомерный павлин ожидает вас в вашем кабинете, – и двери за спиной захлопываются.
И мы обе с Ташей подскакиваем.
– Твою ж … Ты почему не позвонила или не написала? – Эмоции захлёстывают. Я превращаюсь в оголённый кабель: осторожно, здесь опасно.
– Прости, – жалобно лепечет помощница. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Иди уже.
Сейчас всё равно мне вряд ли кто-то поможет. Ему мало равных. А отношусь ли ещё я к ним, сама не знаю. Время точно покажет.
Глава 9. Маргарита
– Что ты сказал моей помощнице? – Громко закрываю за собой дверь и прохожу к своему рабочему столу. Кидаю сумку на тумбу и сажусь напротив него. – Она как осиновый лист трясётся при виде тебя, – выпускаю злость. И попытки не было её скрыть.
Таша мне как младшая сестра. И в обиду её давать не намерена. Она девушка молодая, неопытная. И вряд ли сталкивалась с подобными Максиму. Ей и позавидовать можно, и одновременно посочувствовать. Всё-таки иногда нужно уметь отстаивать свои границы, а не складывать оружие сразу при первой же атаке.
– Ничего, что могло бы её так напугать, – закидывает ногу на ногу под углом, зафиксировав её руками.
– По конкретнее можно? – Злость в голосе твердеет.
– Просто обещал придушить, если не впустит в твой кабинет, – слегка потягивает корпус вперёд, будто я по-другому его не расслышу. Если бы. Но мы вдвоём в одном квадрате чуть ли ни метр на метр. Даже если уши прикрыть, звук всё равно просочится.
– Я же нормально тебя спрашиваю. – Увиливание его от ответа будит во мне бешенство. Надо же. Как ему это удаётся?! Давно я над собой контроль не теряла.
– А я нормально и ответил. Тебя моя правда не устроила? – Откидываясь назад, соединяет кончики пальцев рук в форме шпиля, указывая на своё превосходство.
Вывод — мог, сделал и рад этому.
– О, Господи…ты серьёзно пригрозил ей тем, что придушишь её? Ты больной? – Шепча, тычу указательным пальцем в висок.
– Ревнуешь? – С ухмыляющимся лицом закладывает руки за голову.
Его самоуверенность раздражает по самую глотку. Без своего позёрства никуда не ходит что ли?
– Её к тебе? – Сначала посмотрела на дверь, а затем перевожу свой взгляд на Максима. – Нееет, – протягиваю, как можно длиннее. – Она девочка умная — подозрительных людей стороной обходит.
– Причём тут она?! Меня, Рит, меня, – демонстративно устраняет языком сухость на своих губах. – Ты ревнуешь меня к ней!
Он приобретает настолько самодовольное лицо, что хочется скорее его смыть.
– Глупости не говори. – Надеваю узду на его бурную фантазию, которая слишком заигралась. – И вообще, с чем пожаловал? О своих визитах надо сообщать, вроде бы мы в мире преобладания сотовых телефонов живём, а не почтовых голубей.
– Не пошла бы в обход меня, могли бы сегодня и не пересечься, – металлические нотки играют в его голосе. – Надеюсь, вчерашнее письмо моему юристу от тебя по вопросу расторжения договора было последним, – кладёт на стол копию документа, подтверждающего перечисление денежных средств на банковский счёт фонда, и встаёт со стула, не разрывая со мной зрительного контакта. – Не вынуждай меня, Рит, приходить сюда чаще, чем нам обоим этого хотелось бы. К тому же, из-за глупых выяснений не горю желанием откладывать свою помолвку, – разворачивается и идёт прямо к выходу.
– И ещё, – оборачивается ко мне вновь и от чего-то выдерживает паузу, снимая с лица строгую маску, – если можно, то хотел бы узнать, где похоронена Света. Отцу передам. Уверен, он захочет посетить её, – а затем покидает мой кабинет.
Оставшись в тесном помещении одной, я позволяю себе на несколько секунд прикрыть глаза, умоляя сердце утихнуть. Я так боялась, что его молотящие удары будут слышны за дверью кому-то ещё помимо меня. Рука тянется к нему, ощущая его потребность в тепле и ласке.
Вот тут и нахлынули на меня воспоминания о матери лавиной. И не из-за его упоминания о ней, а просто сейчас она нужна мне. Всего год назад я могла почувствовать нежность маминых рук, заботу в каждом слове, её безусловную ко мне любовь. Она всегда была готова утешить и поддержать в трудные минуты.
За последние совместно прожитые годы, мы очень сильно с ней сблизились. Я увидела в ней то, что так долго отказывалась замечать — страх. Мысли о потери близких людей ничего другого и не вызывают, лишь страх и боль. Я была на её месте. Узнав о смертельном диагнозе матери, другие чувства и эмоции меня редко навещали, когда я пребывала в одиночестве. Она была моим всем.
Слёзы наполняли мои глаза, и я позволила им беспрепятственно потечь. В них не было ни капли горечи, а только одна благодарность за то время, которое мы провели с ней вместе, за уроки жизни и невероятную связь, которая остается со мной даже после её ухода.
– Я по тебе очень сильно скучаю, мам.
Слыша звук открывающихся дверей, мои веки распахиваются.
– Фух, он ушел, – Таша просовывает голову в кабинет. И сразу же выпрямляется, когда примечает маленький водопад слёз. – Марго, с тобой всё в порядке?
– Потом. Я хочу побыть одна. – Видя, как Таша по-прежнему стоит у дверей, я снова к ней обращаюсь. – Пожалуйста.
Двери закрываются. И взяв в руки телефон и пару минут смотрев на поле ввода текста сообщения, я подхожу к окну. В это время Максим уже спустился вниз, и сейчас направляется к машине.
Я быстро набираю сообщение и нажимаю на кнопку «отправить». И продолжаю за ним наблюдать.
Через секунду Максим достаёт из кармана телефон и смотрит в него. И кажись почувствовав за своей спиной наблюдателя, поднимает его верх, кивнув головой в знак благодарности.
Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке и тут же вернулись обратно.
– Помолвка значит…
– Добрый вечер, Риточка! – Видя меня издалека, дядя Гена улыбается и машет рукой. – Давно ты сюда не заглядывала, вся в работе поди?
– Так и есть, дядь Ген. Наконец получилось вырваться пораньше и прийти до тёмной ночи, – выдаю чуждую мне отговорку за свою и неуклонно продолжаю свой путь к нужному мне месту, расположенному около огромного старого дуба.
– У мамы вашей сегодня праздник, вся цветами усеяна. – Я уже довольно далеко ушла, но все эти слова слышу, произнесённые в спину, вдогонку.
И я бы ничего из этого не поняла, если бы через считанные секунды предо мной не предстала уложенная множественными цветами могила матери. Яркими и живыми.
Взгляд молниеносно взметается вверх. Рот плотно прикрывается ладонью, и слезами наполняются глаза. Беззвучные крики глушат вырывающиеся наружу всхлипы. «Мне больше не больно» — ложь, которая перестала лечить. Я устала лгать всем и прежде всего самой себе. Мне не легче от слова совсем, лишь силы потихоньку покидают, и свет угасает в глазах. Ощущаю пустоту и вижу темноту.
Даю волю своим эмоциям. Им необходимо выйти. Там, внутри им становится безумно тесно. Они душат меня изнутри, припирая сердце к стене и безжалостно сдавливая его ещё больнее.