Когда Игорь замолк, моё сердце предательски заколотилось, а алкоголь с бешеной скоростью побежал по венам. Внутри ощущалось так, будто я подхожу к краю пропасти и вот-вот с неё сигану вниз. Я всеми силами хватаюсь за стол. В голове то и дело гудит мысль встать и уйти.
– Твоя очередь, Рит, – и её тут же хлестко отгоняет Игорь.
В моих руках появилось неконтролируемое дребезжание. Глаза, умоляющие о темноте, склонили веки незамедлительно их прикрыть. А связки еле-еле проявили признаки жизни, позволив мне выговорить всего четыре слова,
– Прости, я не могу, – мотаю головой. Не в этот раз уж точно. – Я не готова, Игорь…
– К чему, Рит? Неужели за три года ты не придумала себе оправдание? – Его слова, как мечи режут воздух. Мои глаза в миг распахнулись. Я моментально отрезвела.
Поднимаю свой взгляд на Игоря и вижу, как в его глазах мерцает сплошная пелена ярости. Больше не разглядеть в нём того Игоря, который добродушно несколько минут назад приоткрыл дверцу в свою жизнь. Сейчас передо мной неподдающаяся бетонная крепость, защищающая, и я даже знаю кого.
– Чего ты, Рит? Рассказывай, смелей. Ты послушала меня, а я с радостью послушаю тебя, – перестаёт скрывать свое презрение ко мне.
И он в какой-то мере вправе на него, да только видеть во взгляде бывшего друга полное пренебрежение, непросто. Игорь всегда занимал в моём сердце особое место. Наши взаимоотношения были богаты всем: доверием, пониманием, уважением, честностью, лёгкостью, весёлостью и ещё кучей приятных вещей. Не спорю, часть из них я умудрилась одним действием подорвать, но, мне думалось — он единственный из них троих, кто не осудит меня, пока не услышит от меня мою правду. Но даже ему она особа и не нужна. А потому я посчитала, что мне не следует больше тут задерживаться.
Только я намеревалась встать, как моя ладонь плотно оказывается прижата к столу.
– Рано, самое главное не сказал, ради чего я и пришёл, – он ненадолго закрывает глаза, глубоко вбирает воздух, а затем на выдохе произносит. – Не подпускай его к себе, Рит, – во взгляде Игоря что-то меняется, и глаза перестают быть такими строгими. Он словно просит тебя лишь об одном, и это последняя его просьба на прощание.
– Я и не собиралась, – смягчаюсь, внезапно почувствовав, как вместо противостояния между нами появилось понимание, и слова больше не звучат как оружие, они теперь наш способ донести свои чувства и переживания. – Тебе нечего беспокоиться, Игорь. Тем более Макс дал ясно понять, что не жаждет меня видеть.
– Это же Макс, Рит! Тот же Макс! Он тебя просто так не оставит, Рит. Ни за что! – Слова Игоря пронизаны опасением за друга. Откидываясь на спинку кресла, он взволновано поднимает голову верх и запускает пальцы в волосы.
Мне казалось, мы стали с Игорем понимать друг друга, однако сейчас я мало что понимаю.
– Брось, Игорь, – вспомнив, наш с Максом последний разговор и его нежелание меня видеть лишний раз, говорю преисполняясь цинизмом. – Он так торопился со мной быстрее покончить, чтобы вернуться к своей девушке и не опоздать на свою чёртову помолвку, что, я думаю, ты слишком всё утрируешь.
– На какую помолвку, Рит? – В голос смеется Игорь. – Ту, что он два месяца назад разорвал? – Язвительный смех продолжает с него сочиться. – Ну-ну. А ты и повелась, как того он и хотел. – Игорь наклоняется ко мне. – Видишь, он снова близок к цели, то бишь к тебе, – выпрямившись, достает из кармана купюру, кладет её на стол, а после встает и уходит в направлении выхода.
Пробую без промедления переварить сказанное им, но не успеваю. Остановившись у двери, Игорь повернулся ко мне лицом и добавляет не щепотку, а целый мешок чистой соли. – Макс завтра возвращается в Москву. Помни всегда то, о чём я тебя просил, – открывает дверь и выходит из бара.
Глава 12. Маргарита
Берусь за голову. Трещит. Пульсирует. Кружится.
Вот надо же было…Никогда не пила, а тут прям от души ополоснулась. Продезинфицировала себя всю: от макушки до пяточек. Позаботилась о своём здоровье, так сказать, при возможном распространении любых вирусов. Они сегодня ко мне вряд ли на шаг приблизятся. Такое ощущение, что от меня разит за километр. Кто-то чесноком себе биополе создаёт, а кто-то, как я, из молекул спирта высоченные стены выстраивает. Китайская рухнула бы при виде моей.
Да уж…Мой организм совсем к такой нагрузке не подготовлен. При первой же попытке слёг пластом. Я даже не имею ни малейшего понятия, как до кровати вчера добралась. Всё как-то урывками. Помню лишь, что что-то себе бубнила под нос, говоря о лишних двух стаканах, влитых в себя после ухода Игоря, но остальное — смятый белый лист.
Будет неприятно, если где-то на другом краю города, тот человек, чьей инициативой было вместо воды выпить что-нибудь покрепче, утром без труда встал и чувствует себя намного лучше, нежели я. На душе всё же будет легче, если таких как я окажется двое. И пусть мне от этого не полегчает, но мысли, что я не самое дно, чутка пригладят моё работающее с перебоями сердце.
– Что без света сидишь? – Одновременно со звуком включается светильник.
Я сжимаю голову сильнее. Момент, когда ни слышать, ни видеть не желаешь.
– Ты что напилась? – Рома усаживается рядом, справа от меня, и заглядывает в моё приоткрытое оконце.
– Я так не скажу, – отрицательно машу головой. Надеюсь, что если люди напиваются, то умело. Я же из тех, кто тупо налакался. Без каких-либо расчётов. Залпом и безразмерно. – Ты купил? – Прищурив глаза от яркого света, смотрю на Рому.
– Купил, – с недовольством в голосе, достаёт из кармана таблетки и выкладывает их на стол.
Однако мне настолько плохо, что я через себя это не пропускаю. Угодить папочке передо мной не стоит задача. Хочет заниматься нравоучениями, пусть, но точно не здесь, не в моей квартире. Сама как-то с этим справлюсь.
– Спасибо, – забираю таблетки.
Встаю изо стола и подхожу к кухонному гарнитуру. Открываю дверцу, достаю кружку и наливаю в неё воду. Действия не уверенные и не слаженные. Отсутствие полнейшей координации. И у кого? У преподавателя в балетной школе. Стыд вновь покрывает моё тело красными пятнами.
Думаю, для Ромы наступил период открытий. Он считал, что знает про меня всё и даже больше, но жизнь ему показала и продолжает показывать, какой я могу быть разносторонней личностью, помимо белой и пушистой заиньки.
Я долго перестраивала свой внутренний мир, стремясь постигнуть дзен, который проникнет во все действия и вещи. И людям, постепенно стекающим в мою теперешнюю жизнь, была видна именно эта сторона медали. Однако одним днём во мне умер невинный ангел, развернув эту медаль другой, не лучшей, по моему мнению, стороной.
Буду до последнего верить, что найду из этого всего выход, не потеряв себя. Во второй раз собирать себя не хватит ни сил, ни терпения.
Открываю упаковку, беру одну, тут же передумываю и увеличиваю дозу до двух капсул, и закидываю в рот, запивая большим количеством воды.
Опираюсь на столешницу руками для стабилизации собственного тела. Слабость в мышцах ощутима и, пока должный эффект от таблеток не получен, гордо расправить плечи не удаётся —лебедь выглядит сильно подуставшим.
– Сегодня для меня местечко найдётся? – В спину доноситься Ромин вопрос.
– Ты всё-таки решил прийти? – Разворачиваюсь, по-прежнему не расставаясь со столешницей, о которую опираюсь уже ягодицами и руками.
– Попробую отпроситься, – отвечая мне, параллельно что-то набирает в телефоне.
Глаза опускаю в пол. На лице от смущения появляется робкая улыбка: Рома уже отпросился. Не успев сказать, он уже это делает.
– Ладно, я побежал. Раз вечером я занят, нужно со всей работой днём разобраться, – встаёт из-за стола и, подойдя ко мне, нежно целует меня в щёку. – До вечера!
– Угу…, – провожаю его взглядом, застыв на месте. Более связанных слов мне было не вымолвить.
Легкий шок вызвал у меня легкий транс. Однако ж и Рома может удивлять.