Читать интересную книгу Лингвистическая психотерапия - Надежда Фёдоровна Калина

Личное бессознательное содержит утраченные воспоминания, вытесненные тягостные впечатления, подпороговые (сублиминальные) восприятия, незначительные умозаключения и т.п. “Все, о чем я знаю, но в данный момент не думаю; все, что хоть однажды я осознавал, но забыл теперь; все, что воспринималось моим органами чувств, но проходило мимо моего сознания, все то, что я невольно, сам того не замечая, чувствую, думаю, помню, хочу и делаю; все, что грядет, что берет начало и форму во мне и способно однажды прорваться в сознание – все это и есть содержание бессознательного” (76, с.371). Единицей индивидуального бессознательного является комплекс – самостоятельная, автономная сущность в личной психике, отколовшееся психическое образование, нагруженное эмоциями. В силу своей аффективной природы комплексы влияют на поведение, обнаруживаются они в ассоциативном эксперименте – специальной методике исследования бессознательного, разработанной Юнгом в начале своей научной карьеры. Комплекс является связующим звеном между личным и коллективным бессознательным, это своего рода индивидуальная проблема человека в связи с архетипом.

Отношения между личным и коллективным бессознательным соответствуют описанному Гуссерлем свойству интенциональности (единства ноэтических и ноэматических структур) сознания, благодаря которому возможна смыслопорождающая функция последнего. Как и основные элементы интенционального акта, функциональные отношения сознательных и бессознательных процессов взаимно компенсаторны, их кажущийся антагонизм способствует равновесию, является способом саморегуляции психического аппарата. Юнг пишет: “Лишь немногие содержания могут одновременно достигать высшей степени сознательности и лишь ограниченное число содержаний может находиться одновременно в поле сознания. Деятельность сознания есть деятельность селективная, выбирающая. А выбор требует направления. Направление же требует исключения всего иррелевантного (несопринадлежащего). Отсюда в каждом данном случае должна возникать известная односторонность в ориентировании сознания. Содержания, исключенные намеченным направлением и задержанные, вытесняются сначала в бессознательное, но благодаря своей действенной наличности они образуют все же противовес сознательному ориентированию, который усиливается от возрастания сознательной односторонности и, наконец, приводит к заметной напряженности. Эта напряженность обозначает известную задержку (Hemmung) в сознательной деятельности, которую, однако, вначале можно преодолеть повышенным сознательным усилием. Но с течением времени напряженность настолько возрастает, что задержанные бессознательные содержания все же сообщаются сознанию, притом чем больше односторонность сознательной установки, тем противоположней бывают содержания, возникающие из бессознательного, так что можно говорить о настоящем контрасте между сознанием и бессознательным“ (80, с.531-532).

У Гуссерля же трансцедентальная субъективность сознания, спонтанно функционирующего, хотя и независима от любой формы предметности, однако не дает последней необходимого единства. То или иное интенциональное содержание не охватывает всего предмета, частично выступающего для сознания как нечто неизвестное. Сознание не исчерпывается единичным интенциональным содержанием, оно стремится поглотить предмет, выделяя смысловой инвариант, и тем самым “дробит“ его. Он замечает: “Рассматривая мир опыта в его тотальности, мы замечаем, что к его сущности явно принадлежит возможность бесконечно расчленяться на конкретные единичные реальности“ (23, ч.1, с. 63). Поэтому атрибутом феноменологической рефлексии становится редукция “всех точек зрения, которые в естественно-практической жизни сознания играли опорную роль“ (там же, с. 69) – феноменологическая редукция.

Вернемся теперь к описанному выше родству идеи архетипа со свойством трансцендентальной субъективности. Оба эти понятия, выражаясь словами Юнга, относятся к числу тех научных идей, которые, будучи высказаны впервые, кажутся малопонятными, туманными и совершенно невероятными, но затем очень скоро превращаются в популярные, общепризнанные и даже модные. Оба они относятся к сфере онтологии (феноменологии – у Гуссерля, психической реальности – у Юнга). Оба схватывают некие трансцендентные свойства реальности, привносимые работой сознания (психэ).

В работе “Об архетипах коллективного бессознательного“ (1934) Юнг пишет, что существует некое всеобщее основание психической (душевной) жизни, идентичное у всех людей, поскольку оно сверхлично по своей природе. Это всеобщее основание, названное коллективным бессознательным, проявляется в изначальных формах и образах, одинаково присущих целым народам и эпохам. Коллективное бессознательное развивается не индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предвечных форм, архетипов, которые только вторично могут стать сознательными. Досознательное происхождение архетипов, “предположительно образующих структурные доминанты психе вообще”, связано с отражением повторяющихся элементов человеческого опыта.

Десятью годами ранее, в 1924 г., в юбилейном докладе, посвященном Канту (чье влияние на теорию архетипа признавал и сам Юнг), Гуссерль говорил о необходимости признания изначального права данности истинно сущих идеальных предметов любого вида, в особенности же – эйдетических предметов, идеальных сущностей и сущностных закономерностей. Сходство взглядов обоих мыслителей бросается в глаза, стоит лишь сравнить понимание телеологизма сознания как монады, характеризующейся целостностью, своеобразием и неразложимостью, с описанием природы и функций архетипа. Гуссерль пишет: “В качестве телесно-личностных реальностей люди имеют свойства их телесности, но также и устойчивые нормы их духовной личностности... В первую очередь и особенно они имеют устойчивые убеждения, устойчивые направления воли с устойчивыми конкретными теоретическими, аксиологическими и практическими коррелятами: для них имеются ангелы и бесы, русалки и гномы, произведения искусства; для них существуют теории, истины и истинное бытие, ценности, сохраняющиеся как предметы их интенционального окружения... Описать людей объективно – это не значит спрашивать о действительности их окружения, но это значит спрашивать об их действительности (95, р. 466, курсив мой – Н.К.).

Телеологичность архетипа детерминирована генетически и проявляется функционально. Архетип есть своего рода готовность периодически репродуцировать те же самые или сходные представления, это некоторая не представимая наглядно диспозиция, которая в определенный момент развития человеческого духа начинает упорядочивать и выстраивать психические элементы в известные образы. Вот описание архетипа в более поздней работе Юнга “Ответ Иову”: “Архетипы коллективного бессознательного вызывают к жизни комплексы представлений, которые выступают в виде мифологических мотивов. Представления такого рода не изобретаются, а входят во внутреннее восприятие – например, в сновидениях – в качестве готовых образований. Это спонтанные феномены, не подверженные нашему произволу, и потому справедливо признавать за ними известную автономию. По этой причине их следует рассматривать не только как объекты, но и как субъекты, подчиняющиеся собственным законам. Естественно, с точки зрения сознания их можно описывать как объекты, а также в известной мере объяснять, каким образом можно – в той же самой мере – описывать и объяснять живого человека. При этом, безусловно, придется закрыть глаза на их автономию. Однако если принимать таковую во внимание, то с ними неизбежно придется обращаться как с субъектами, т.е. признавать за ними спонтанность и целенаправленность...Их поведение можно наблюдать, а их высказывания – учитывать. Такая двойная позиция, естественно, дает двойной результат – в виде, с одной стороны, сообщения о том, что я делаю с объектом, а с другой – о том, что делает он, в том числе со мной” (78, с.114).

Основными свойствами архетипа являются его бессознательность и автономность. Еще один атрибут присутствия архетипа или архетипического образа – нуминозность. Архетип, где бы он ни проявлялся, обладает неодолимой принуждающей силой, идущей от бессознательного, и переживания архетипического характера совмещают одновременно восторг и ужас, благоговение и страх. Нуминозность есть атрибут всеобщего религиозного опыта. Эти свойства служат источником психологического воздействия архетипов коллективного бессознательного на человеческую психику, точнее, на тот обособленный функциональный комплекс, который формируется на основе “более обширных и непонятных областей опыта, чем строго ограниченный световой конус сознания“ и называется душой[2] .