Другое дело – фехтование. Ну скажите мне, какой мужчина откажется от уроков владения холодным оружием? Мне таки удалось получить себе в учителя одного из офицеров Лефортовского полка – Оливера Браувера, настоящего доку в этом вопросе. Помучившись со мной в первый день занятий, Оливер лишь удрученно покачал головой и сказал, что начать мое обучение необходимо с самых азов. Но я был скорее рад такому повороту дел.
Так начались мои ежедневные тренировки по фехтованию – моя боль и моя радость…
– Ваше высочество, к вам просятся господа барон Либерас и Александр Баскаков, – негромко сказал мне Никифор, когда я после обеда сидел у себя в кабинете, в сотый раз просматривая карту России.
Ну и мала же она по сравнению с империей начала двадцатого века! Где раскинувшаяся от океана до океана страна, которой боялись и с которой считались все в мире?
– Я же просил тебя, Никифор, впускать их без проволочек, – не отрываясь ответил я камердинеру. – Пусть войдут. И принеси нам, пожалуйста, разбавленного вина и что-нибудь легкого перекусить.
– Как изволите, ваше высочество, я обязательно исправлюсь, – сказал Никифор, в который раз обещающий мне одно и то же.
– Нет, ты представляешь?! Да они совсем там с ума сошли!
Сильный голос двадцатилетнего парня разорвал тишину моего кабинета, словно лихой налет донских казаков на крымский городок.
– Почему же? – поинтересовался у входящего в комнату Александра тридцатилетний иностранец, с интересом смотрящий на своего молодого собеседника.
– А как еще назвать последний указ Ближней канцелярии? Как можно отдавать наши мануфактуры на откуп иностранцам?
Гнев помещика был столь велик, что он даже забыл приветствовать меня, а это случалось очень редко: все-таки, хотя образование на Руси стало обязательным совсем недавно, уважение к старшим, будь то прожитые годы или же право рождения, прививается с младенчества.
– Мне кажется, что это как раз и нормально. Ведь посуди сам: если дать иностранцам право выкупать производства, то Россия получит возможность развивать их, не используя свои собственные ресурсы, – ответил барон.
– Да? А как же пошлины? Ведь получается, что тогда и поступлений в казну будет во много раз меньше! – продолжил Александр.
– Это неизбежная цена за продвижение современных машин и развитие Руси в целом, дорогой друг, – улыбнулся датчанин.
– Слишком велика цена, барон! Да вы не хуже меня это знаете, – продолжал настаивать на своем Александр Баскаков.
– С этим я вынужден согласиться. Условия, на которых покупается все нынешнее производство, просто ужасные. Налогов будет минимум, а развития – почти никого. Не знаю, куда только смотрела ваша Ближняя канцелярия, когда его принимали, – согласился с помещиком Артур.
– Подробнее, пожалуйста, друзья, – попросил я их, сам не до конца понимая спор, точнее, толком его не зная.
Надо заметить, что оплошность с приветствием вошедшие гости исправили тут же, кивнув мне, и сели в стоящие у стены кресла – конечно, получив на это мое разрешение.
– Расскажи лучше ты, Артур, я не могу про такое говорить без содрогания, – уступил роль рассказчика барону молодой помещик.
– Мы были на площади, смотрели в Охотном ряду клинки, когда на трибуне появился глашатай со свитком, – начал рассказывать барон Либерас, миновав прелюдию. – Зачитал он не обычный указ, а «Указ о вольностях в торговле и ремеслах». В сем документе говорилось примерно следующее. Во-первых, теперь иностранцам разрешается заниматься на территории Руси не только торговлей как таковой, но и ремеслами.
– Так они и до этого, приезжая сюда, занимались тем, чего их душа требовала, – перебил я барона, не до конца поняв его.
– Они приезжали как наемные рабочие, теперь же могут основывать свои собственные фактории, при этом нанимать рабочих или же покупать крепостных.
– Стоп! Как это они могут покупать крепостных?! – искренне удивился я, причем мое удивление потихоньку перерастало в негодование. – По закону, в России иностранцы не имеют права иметь крепостных как таковых, только слуг.
– Вот именно. И это еще не все. Теперь иностранцам разрешается открывать рыболовные, обувные, швейные и коннозаводческие фактории и заводы. При этом им открыт доступ к образованию кумпанств совместно с русскими купцами и ремесленниками, что позволяет им влиять на производства, в прошлом недоступные для них, – продолжил барон, набивая трубку табаком.
Что делать, приходится мне мириться с такими вещами, вот только одно условие я все же поставил курильщикам: заниматься сим действом можно лишь возле открытого окна.
– Правда, надо заметить, что, покупая крестьян, они обязаны приписывать их к какому-нибудь заводу или мануфактуре. Так что можно сказать, что все правила соблюдены.
– Да они совсем с ума сошли?! Как только отец узнает, он этот указ сразу же разорвет! – распалился я не на шутку.
– Не порвет, Алексей, и ты прекрасно знаешь почему. Он сам дал власть в руки Ближней канцелярии, так что все, что она предлагает, принимается сразу же. Да и набирались в нее только те люди, которые преданы нашему государю-батюшке, – заметил Сашка, играя с небольшой указкой, лежащей возле полутораметрового планшета.
– Тогда разгонит их, – гнул я свою линию.
– Вот это более приемлемый вариант, правда, маловероятный. Ведь царь много времени проводит в разъездах, и управлять Москвой и прилегающими землями без канцелярии ему будет очень неудобно. Так что, скорее всего, он оставит все как есть, – не согласился Баскаков. – Единственное, что можно вытребовать у нее, это, пожалуй, расширить владения русских кумпанств и одиночных собственников. А вообще, если честно, то мне кажется, что канцелярия от самого царя получила приказ на оглашение данного указа: все-таки такие решения даже старейшие бояре не стали бы принимать самостоятельно.
– Все-таки ты, наверное, прав, – подумав, сказал я Александру. – Но как жаль, что они не видят дальше своего носа!
– Это точно! – согласился со мной Сашка. – Друзья, вы даже не представляете себе, что можно сделать и каких доходов добиться, имея всего-навсего одних только животных.
– Я слышу речи не столь дворянина, сколь купца? – улыбнулся я.
– Приходится, Алексей, куда уж деваться, если никто не хочет думать в этом направлении, – чуть смущенно ответил помещик.
– Ты же знаешь, что я очень даже ценю новые идеи, а уж если при этом можно еще и заработать, так это очень даже здорово.
– Ну, мало ли, вдруг за день, что мы не виделись, ты изменился, – улыбнулся молодой помещик. – Недавно, сидя в трактире вместе с князем Волконским, я услышал, как двое купцов из Харькова говорили о том, что царь обещает освобождение от налогов тем, кто первым наладит производство шерсти и баранины.
– Это получается, что завод не будет вовсе облагаться налогами? – с сомнением спросил барон Либерас, недоверчиво глядя на Баскакова.
– Нет, конечно, – покачал головой тот. – Царь обещал освобождение от налогов на десять лет тем, кто первым сможет предоставить стадо в десять тысяч голов, дающее не менее двухсот пудов шерсти. И это еще не все. Тот, кто сможет наладить суконное производство, сможет получить заказ от государя на изготовление сукна для пошива солдатских мундиров!
– Да, условия просто замечательные, ничего не скажешь. Вот только мне почему-то кажется, что раз уж обещано так много, то выполнить сие не так-то уж и просто? – не попался я на удочку.
Конечно, кое-какие блеклые воспоминания о грандиозных Петровских реформах в промышленности и сельском хозяйстве, а также о тех мерах, которые, если верить школьному учебнику, предпринимал Петр для их поднятия на должный уровень, жужжали где-то над ухом. Но все равно какое-то смутное соображение мешало просто так согласиться со столь аппетитной наживкой.
– Если это так перспективно, то почему же тогда за это дело не возьмутся те же самые купцы? – задал появившийся вопрос Артур.