Читать интересную книгу Когда плачет скрипка. Часть 1 - Виктор Дан

– Я представляю. Видел схему в деле.

– Она повернула к себе в переулок, и тут я сказал ей гадость: «Так сколько ты берешь за ночь, и какой валютой?» Она оторопела, а потом повернулась и ответила: «Иди и помойся, проклятый сажетрус!»

– “Сажетрус"?

Ярмак несколько замялся, потом ответил:

– В групповом сексе так называют партнера, которому достается попка, ну… анальное отверстие. Вот ты не знаешь, а она знала!

– Я вырос в деревне, а там в основном по старинке. Что было дальше?

– Я не ожидал такого ответа, но быстро нашелся. Я ей крикнул: «Так скажи таксу и готовься: почисть зубы и сделай клизму!». Мне показалось, что она заплакала и почти побежала, прижимая скрипочку к себе… Скажу честно, я сразу же пожалел, что все это сказал… все с самого начала. Но сейчас думаю, что бог наказал меня слишком сурово.

– Но ты жив, а она мертва. Что было дальше?

– Я догнал ребят уже возле дома Каролины. Она смотрела телевизор. Мы ели, пили… Потом занимались сексом.

– Групповым?

– И групповым. Здесь моя вина. Каролина, в принципе, неплохая девчонка. Марик принес к ней на квартиру “видак” и мы часто смотрели порнуху.

Вообще это была его девушка, и спал с ней только он. Однажды мы ее напоили, и он предложил ее мне. Мы с ней симпатизировали друг другу… Она не отказала.

В следующий раз пошел и Сергей, потом все трое… Говорят, она вышла замуж и уехала.

– Ты был в трамвае не очень пьян, если потом… ну после дополнительной выпивки еще оказался способным заниматься сексом. Почему Каролина не показала это на суде?

– Пьян? После двух бутылок пива? Почему Каролина не сказала? Кто же такое скажет перед всем городом, что ее… «в три смычка»?! Ее и так облили грязью, пришлось уехать.

– Если верить твоему рассказу, то камень ты не бросал.

– Опять? Историю с камнем придумал следователь. Когда нас забрали второй раз, то допрашивали без перерыва почти сутки, причем каждого в отдельности. Потом в камеру подсадили двух амбалов, которые предложили сознаться, иначе сначала будут бить, потом трахать, потом посадят на горлышко бутылки… Марика сажали, и он сознался, потом лечился в психушке. Я сознался сразу, еще до битья. Уговорил потом на очной ставке Сергея. На суде мы отказались от показаний по совету защитника. Да ты, наверное, в курсе.

– А что ты знаешь об истории с подкупом суда и следователей?

Ярмак замялся. Михаилу показалось: тот даже покраснел, что, впрочем, трудно было определить однозначно из-за густого загара.

– Об этом лучше спросить Марика… или его отца.

– Спрошу! Только ответят ли?

– Ну вот, я рассказал, что мог вспомнить. Есть какие-нибудь важные факты?

– Какие-нибудь есть. Меня интересует еще несколько вопросов. Что Марик имел в виду, когда называл Белостенную проституткой? Она имела любовника или часто меняла партнеров? А может быть с кем-то переспала, а другому отказала, и тот пустил сплетню – проститутка.

– Она зарабатывала этим большие бабки.

– Почему тогда защита не воспользовалась данным фактом? Это сразу меняло дело. Убийцу нужно было искать среди ее партнеров. Здесь целый спектр возможных мотивов: от заражения СПИДом и до беременности.

– Защита пыталась. Убитую давно похоронили, а свидетелей найти не удалось. Какой дурак согласится! На суде защитник Марика что-то сказал насчет проверки ее половых связей. Вокруг поднялся такой вой, что и он, и мы очень пожалели.

– Да, газета тоже писала о «попытке опорочить чистый невинный образ». Доказательства нужно искать, точнее, добывать в бывшем окружении убитой. Есть и другие направления расследования. Жаль, я не захватил фотографии с места убийства. Так ли была одета убитая, как в трамвае? Куда делась скрипка? Кстати, были еще какие-либо вещи у нее в руках кроме скрипки?

– Попробую вспомнить…– после довольно продолжительной паузы добавил. – Помню черный ремешок на плече, сумка или папка. Точнее не могу сказать.

– В описании места происшествия нет упоминания о каких-либо предметах, кроме носового платка в кармане блузки. Это может означать, что перед убийством она побывала дома. Там всего пятьдесят метров. Такое доказательство означает вашу невиновность.

– Мою?

– И твою тоже.

– Так ты продолжаешь думать, что…

– Пока на руках нет убедительных доказательств, любой вариант не исключается.

– Так ищите доказательства! – Ярмак опять сильно разволновался. – Я здесь больше не могу! И так выбросил четыре года из жизни.

– У нас в деревне есть мужик, который отсидел восемь лет за десять килограммов зерна еще в сталинские времена, после войны. Так он успел освоить все строительные специальности. Он и каменщик, и плотник, и жестянщик. Половину нашего села строил и в округе на тридцать километров: кому кладку, кому столярку… А какие он крыши делал! Будешь когда-нибудь в Ольховском районе, так тебе покажут, крышу крытую Голубевым. Или наличники. Потом станешь узнавать его работу сам.

– Я здесь в карьере могу научиться делать только надгробия.

– Ты, кажется, учился на факультете иностранных языков. Так учи языки. За четыре года мог бы выучить уже не один. Железный занавес разрушен, совместные предприятия появляются, как грибы. Люди, владеющие языками, нарасхват.

– Разве здесь достанешь учебники!

– А ты пробовал? У вас здесь есть библиотека.

– Может, дашь ту, что у тебя в кармане? Пока раздобуду. Я почти все забыл.

– Эту я читаю в дороге. Обещаю, что скоро передам. Например, через твою мать. Она к тебе ездит?

– Так всегда. Советы давать легче, чем оказать маленькую конкретную помощь.

– Ладно. Достал! Бери. Только не сейчас. Нужно все оформить через администрацию зоны.

На шоссе было пустынно. Очевидно, посетители зоны уже уехали. Здесь останавливались, как ему сказали, все проходящие автобусы. Вопрос в том, сколько ждать.

Прошло не более получаса, а Михаил уже ехал обратно в довольно комфортабельном автобусе. Нашлось даже место. Водитель взял за проезд, а билет выдал только после напоминания.

Раннее пробуждение, прогулка пешком, запоздалый обед, мягкое кресло автобуса – все это привело к тому, что Михаил вскоре задремал и так провел в полусне всю дорогу.

Он вспоминал, как однажды уже был «следователем» у себя в деревне. Случилось это поздней осенью. Он учился в девятом классе. В школу заявился следователь из районного ОБХСС и попросил на несколько дней двух-трех помощников из числа старшеклассников, хорошо знающих математику.

Директор школы выделила на три дня двоих – его и Марию Калиниченко, полную девицу из десятого класса.

Мария сразу отдала инициативу ему, и он стал как бы старшим. А нужно было обмерить недостроенный коровник и определить объемы фундамента, кирпичной кладки, площадь кровли и другое. Чем не задача по «прикладной геометрии», как выразился следователь.

А дело было скандальное.

Председатель нанял для строительства коровника шабашников со стороны, хотя набивались местные мужики. Работу не закончили как будто из-за перебоев со стройматериалами. Шабашники потребовали расчет за выполненные работы и уехали. Кто-то разузнал через бухгалтерию, сколько они получили, и пошло по селу брожение.

В бригаде шабашников подрабатывал городской племянник директора. В ОБХСС и районную газету пришли анонимные письма. Сигналы нужно было проверить.

Следователь отвел ребят на место, вручил рулетку, показал, что замерять и как считать, и уехал.

До конца дня ребята сделали замеры, а на следующий принялись за расчеты. Для этого им предоставили школьный кабинет физики и математики, где было несколько калькуляторов, используемых как учебные пособия. Вскоре появился гонец от председателя на председательской машине и предложил переехать в контору, где калькуляторы получше и помощники найдутся.

Михаил отказался. Расчеты закончили в тот же день, но следователь довольно долго не появлялся. Председатель сделал еще одну попытку «проверить» расчеты уже через директора школы.

Ничего не вышло. Михаил решительно отклонил осторожное предложение «директриссы». Наконец появился следователь. Объемы по актам оказались завышенными почти в десять раз. Но председатель вывернулся.

Экономист колхоза, к слову, тоже дальняя родственница председателя, взяла вину «за ошибку при расчетах» на себя. Уголовное дело не возбуждалось. Последовал председательский выговор, удержание из заработка чисто символической суммы, которую щедро компенсировали в январе премией за годовой отчет.

Но в лице председателя Михаил приобрел врага, который тайно, но круто взялся за его судьбу.

Михаилу передали слова председателя: «Этот Мэгре еще попляшет»! – как раз в то время по телевизору шел сериал по романам Сименона. Угроза не была воспринята всерьез. Наоборот, после этого Михаил стал подписывать все свои учебники аббревиатурой «М.Е.Гре», от Михаил Егорович Гречка. Он надеялся в душе, что к нему пристанет эта лестная кличка.