то время как носитель Общей и Абсолютной Духовности — народ Израилев — сумел избежать этой участи всего преходящего:
«Дело в том, что среди всех народов Духовное является частным, и поэтому конечным и обреченным на гибель. Но в нашем народе, хотя в отношении телесного и внешних чувств и мы подвластны упомянутым порядкам природы, дело все же обстоит, как сказали праотцы: «Были изгнаны в Вавилон — Присутствие Божие (шхина) с ними; изгнаны в Элам — Присутствие Божие с ними», и т. д., то есть — Общая Духовность, заключенная в нас, защищает нас и спасает от участи всего преходящего».
Таков смысл вечности Израиля и объяснение особенности исторического развития еврейского народа. Поэтому, утверждает Крохмал, Израиль переживает не просто периоды роста, расцвета и упадка, как прочие народы, но постоянно повторяющуюся цикличность этих трех периодов:
«Дважды и трижды постигали нас три периода, которые мы упоминали, но по прошествии дней дряхлости, распада и гибели в нас всегда возрождался дух жизни, и если мы падали, то вставали и набирались новых сил».
Итак, история Израиля не линейна, а циклична, и вторая часть книги Крохмала посвящена в основном детализации этапов этой цикличной истории. Крохмал видит в израильской истории три цикла, в каждом из которых можно различить три периода («срока»), характерных для истории каждого народа. Но, как сказано, Израиль выделяется не тем, что стоит вне истории, а тем, что, ввиду универсального содержания его вклада в мировую историю, каждый раз, по достижении конца третьего периода («распада и гибели»), когда народ, казалось бы, должен исчезнуть, заново начинается его рост. Он подобен сказочной птице феникс, вновь и вновь возрождающейся из пепла.
Три цикла в жизни народа Израилева: 1) от праотца Авраама до разрушения Первого храма и убийства Гдалии бен Ахикама; 2) от Возвращения к Сиону до рабби Акивы и разрушения Бетара; 3) от Иехуды ха-Наси до погромов Хмельницкого. Новый период роста открывается перед израильским народом вместе с Просвещением (Хаскалой) и эмансипацией. Следует отметить, что развитие изменяющихся форм государственного и общественного устройства израильского народа является ключом к этой периодизации, которая исходит из гегельянских критериев исторического развития, рассматривающих государственное устройство как главное выражение «духа народа», реализующегося в «объективном духе», то есть политической и социальной деятельности. Периодизация истории Израиля, предложенная Крохмалом, явно является национально-политической; и он впервые заключил ход еврейской истории в рамки, подчеркивающие ее национально-политическое содержание. С легким изменением формы и акцентов эта периодизация станет впоследствии краеугольным камнем новой еврейской историографии, обозревающей развитие еврейского национального движения последующих поколений.
Как было сказано, это было мастерским приемом, повернувшим утверждение гегельянцев на 180°. Вопрос задан, и ответ найден в гегельянских формах — но с радикальным изменением значения, придававшегося Гегелем народу Израиля. Если у Гегеля израильский народ внес существенный вклад в историю в прошлом, и только в прошлом, а продолжение его существования остается необъяснимым (и поэтому в значительной мере непринципиальным и чисто случайным), то, согласно Крохмалу, продолжение существования народа Израиля и после появления христианства превращается в неопровержимое доказательство абсолютной ценности сущности Израиля. Более того: вместо осуждения евреев за сохранение их партикуляризма — отдельного существования, которому якобы нет более оправдания, это существование возводится в степень абсолютного универсализма. Израильский народ превращается у Крохмала в единственное в своем роде историческое и вместе с тем сверхисторическое явление; поэтому его историческое существование приобретает метафизическое значение, а Лестница Иакова[4] выражает, согласно этой концепции, тайну исторического и космического бытия народа Израиля. Как Лестница Иакова стоит на земле, а вершина ее достигает небес, так и народ Израилев: его корни в истории, а предназначение — в вечности. Носителями подлинной универсальности являются не прочие народы мира, достигшие гегемонии путем политической, материальной, земной и преходящей мощи, а народ Израилев, чья сила — это сила духа. В народе Израиля, в его духовности выражается Абсолютный дух гегельянской философии. В своем бесконечно длящемся историческом существовании он выступает не как непонятное отклонение от нормы, а как обладатель универсального предначертания в царстве Духа.
Эта «гегельянизация» истории Израиля, происходящая, как сказано, в острой борьбе с самим учением Гегеля, является интеллектуальным новаторством, единственной в своем роде самостоятельной концепцией иудаизма, созданной в период жизни поколения после Французской революции. Это введение израильской истории в рамки гегельянской философии истории, действующими лицами которой являются духи отдельных народов, рассматривает историю Израиля как историю народа, а не религиозной общины. Назначение Израиля национально и вписывается в панораму универсальной истории человечества, состоящего из отдельных народов. В мире, облекающемся в национальную форму, когда политическая революция XIX века сопровождается революцией интеллектуальной, открывающей историю как преемственность национальных историй, Крохмал отводит народу Израиля его место в этой цепи, включающей еврейский народ в общий исторический процесс и вместе с тем разрешающей загадку продолжения его существования далеко за пределами сроков существования прочих исторических народов, сошедших с мировой арены. Тем самым Крохмал дал один из первых — с еврейской точки зрения — ответов на вопрос об индивидуальности еврейства в мире наций и придал этому ответу универсальный характер.
Глава 3
Революция в понимании истории еврейского народа (Г. Грец)
Подъем каждого национального движения в Европе сопровождался или предварялся ростом нового, революционного сознания, формированием самосознания и представления о себе новой или обновленной нации. Открытие заново и прославление исторического прошлого составляло жизненно важный этап поисков национального Я в современном мире: так было у других народов, так было и у евреев.
Исторический труд Генриха Греца (1817–1891) явился ярким и наиболее впечатляющим выражением этого обновленного и изменившегося самосознания. В течение 1853–1876 годов вышли в свет 11 томов его книги «История евреев от древнейших времен до настоящего». Они внесли решающий вклад в формирование концепции, видящей в еврействе нацию, а в еврейской истории — национальную историю. Это была уже не догматическая, неизменная религиозная формация, как учил традиционный иудаизм, и не религиозная община, несущая исключительно нравственнодуховную миссию, как полагал иудаизм реформированный, — это была историческая нация, история которой непрерывно развертывается во времени и в пространстве, изменяясь под влиянием превратности судеб и меняющихся обстоятельств так же, как история всех прочих народов.
Традиция немецкой философии гегельянской школы слилась у Греца с традицией немецкой же историографии школы Ранке. Так же, как эти школы повлияли на историографию и национальное сознание большинства стран Центральной и Восточной Европы, их отпечаток заметен и на трудах Греца. Как и Крохмал, Грец почерпнул свою концепцию прогрессивного хода истории у Гегеля, и отсюда его взгляд