Рехмир задумчиво на меня посмотрел.
— Мой царь, нам тогда понадобится две новых службы? — поинтересовался он, — которые будут заниматься строительством и обслуживанием этих явно непростых сооружений.
— Ты меня опередил, — кивнул я, — да, именно так и будет, причём на эту работу мы будем брать только граждан Египта.
— Граждан? — переспросил он, услышав новое слово от меня, хотя должен был знать об этом из составленных мной документов.
Я об этом хоть ещё никому не говорил, но множество раз упоминал в налоговом кодексе, разделение уровня налогов на граждан Египта и неграждан из колоний.
— Ты плохо читал? — удивился я, — я об этом не раз упоминал в своём творении.
— К нему у меня много вопросов мой царь, — склонился он, — как и у дяди, но мы договорились не обсуждать его, до возвращения его из поездки по Ханаану.
— Время не терпит Рехмир, — отмахнулся я, — поэтому объясню в двух словах. Мы проведём внеочередную перепись населения и все те, кто жил в рамках старого Египта, до начала моих завоеваний, получат гражданство Египта, которое наделит жителей следующими привилегиями в отличие от неграждан:
— приоритетное право найма на гражданскую и военную службы;
— полное право собственности и заключения сделок;
— право на законный брак, предоставляющий права египетского гражданства жене или мужу при женитьбе на гражданине или гражданке Египта и автоматическое египетское гражданство детям, рождённым в таком браке;
— право сохранения полного египетского гражданства при переезде в другой регион колонии и провинции Египта;
— иммунитет от местных правовых норм и законов;
— право на предъявление судебных исков;
— право на суд (в том числе и на самозащиту);
— право на обжалование судебных решений, в том числе в суде нижестоящих инстанций;
— к египетскому гражданину не могут быть применены пытки и телесные наказания, а также смертная казнь в случае государственной измены. Это правило правда не будет распространяться на военнослужащих в период несения ими действительной службы;
— обвиняемый в государственной измене египетский гражданин будет иметь право на суд в Фивах.
— «Ты не сильно разошёлся? — раздался задумчивый голос у меня в голове, — эти прогрессивные законы будут иметь слишком большие последствия для этого времени».
Я посмотрел на Бастет, которая перестала делать вид, что спит и слушала меня внимательно, открыв глаза.
— Я так хочу, — пожал я плечами, — интересно же посмотреть, что из этого выйдет.
— «Дело твоё, но ты тем сильнее пришиваешь себя в этому времени, — от мыслей кошки прямо-таки сквозило скепсисом, — даже если будет возможно тебя вернуть обратно, на это уже никто не пойдёт, если только это не сделает сама Маат лично. Хотя я в этом и сильно сомневаюсь».
— Кстати о ней, — я, несмотря на всеобщие ошарашенные взгляды повернулся к кошке, — почему она сильнее Ра? Если он не может менять миропорядок, а она может, да ещё и сама устанавливает эти законы? Она ведь дочь Ра, должна ему подчиняться.
— «Всё сложно, я не могу объяснить это в двух словах, — смутилась Бастет, — но поверь мне на слово, так оно и будет с этими твоими нововведениями».
— Ладно, тогда потом, — я вернулся к молчавшим людям, — в общем я уже набросал черновик закона, нужно будет его посмотреть тебе с дядей и обсудить со мной.
Верховный визирь низко мне поклонился.
— Мой царь, я пошлю гонца на Ханаан, чтобы попросить его быстрее закончить там свои дела, — сказал он.
— Не стоит, — поднял я руку, — это новые территории, к тому же не такие лояльные к царской власти, как Нубия или Керма, так что пусть всё исследует хорошо, чтобы не пришлось потом два раза возвращаться туда.
— Слушаюсь мой царь, — с сожалением поклонился Рехмир, — жаль нельзя с ним оперативно вести диалог в связи с его постоянными переездами. Так хочется быстрее обсудить с ним то, что предлагает Его величество.
— А где он сейчас? — поинтересовался задумчиво я.
— Должен быть в Тире, он хотел обсудить с госпожой Небамон постройку морских кораблей, согласовать поступление в казну пурпура и остальные дела, которые поручил ему Его величество, — ответил верховный визирь.
Я повернулся к Бастет.
— Ты ведь можешь найти Усерамона? Если не даёшь мне соколом порулить?
— «Это непросто, — задумалась кошка, — я сама ещё не до конца разобралась с его настройками. Монту тут накрутил конечно».
— Ну думаю не сложнее, чем FPVдроном, — я пожал плечами, — так что?
— «Покажу тебе сегодня, небожественное это дело, твоим посыльным служить, — проворчала она».
Я снова вернулся на смотревших на меня во все глаза людям.
— Подготовьте небольшой деревянный пенал, чтобы он мог поместиться на лапке сокола и записку для Усерамона.
— Мой царь, — Рехмир сглотнул ком в горле, — всё будет немедленно сделано.
— Так, на чём мы там остановились? — вернулся я к нашему изначальному разговору.
— На гражданстве мой царь, — пискнул молодой архитектор, который не знал, что и думать, когда я разговаривал то с ними, то с кошкой, к тому же с ней на неизвестном никому языке.
— Так вот, перестройка Фив, внедрение нового налогового кодекса и указа о гражданстве — это главное, чем мы с вами займёмся в ближайшее время, — я потёр руки, — причём ближайшее, это не оборот речи.
— Мой царь, — Рехмир мне поклонился, — с Его величеством ещё хотели послы разных царств встретиться. Я обещал им, что устрою встречу сразу по возвращении Его величества из похода.
Я не стал в присутствии всех намекать о том, что он если взял за это взятку, то должен со мной поделиться, это с ним можно было обсудить и позже.
— Если так же как и с финикийцами, — совершенно естественным тоном ответил я, — то запросто, назначай день сам.
— Будет сделано мой царь, — поклонился он.
— Ну, а теперь я готов отвечать на ваши вопросы, — раскинул я руки и если думал, что их не будет, то сильно ошибался. Их было столько, что я едва не пропустил обед и встречу с Хатшепсут, благо Рехмир сам об этом мне напомнил и сказал, что нас ждут. Прервавшись, мы с ним пошли на встречу, обмениваясь по пути информацией. Нужно было отметить, что Бастет захотела присутствовать при этом разговоре и мне пришлось нести её на руках.
Глава 5
Едва мы зашли в зал, где уже находилась за столом Хатшепсут и первое, что бросилось мне в глаза, как мало рядом с ней было советников и просто богато одетых людей, которых раньше было в десятки раз больше. Нет, слуг и рабов было, как и полагается её статусу, но вот сторонников у неё явно стало меньше.
— Моя возлюбленная жена, — радостным голосом поприветствовал её я, но не подходя тем не менее ближе, сел на противоположный конец стола, — отлично выглядишь.
Это было, мягко говоря, неправда. Хатшепсут сильно сдала за этот год, её и так слегка поплывшее от возраста тело ещё больше потолстело и обрюзгло. Всё же то давление, какое на неё исходило даже не от меня, а от моих поступков и побед, оказывало на неё сильное влияние.
— Мы тоже рады видеть царя Менхеперру в добром здравии, — ответила она нейтральным тоном, — но поскольку мне не здоровится, как об этом уже сказали Его величеству, я бы хотела как можно быстрее вернуться к себе.
— Что же, — вздохнул я, обратившись ко всем остальным, — оставьте нас.
Ослушаться не посмел никто, люди отодвинулись к стенам от стола, оставив нас пусть и не наедине, но если тихо говорить, то хотя бы это будет им неслышно. Чтобы так и было, я встал и пересел ближе к ней.
— Красивое кольцо, — я взял её руку в свою и указал на тот перстень, про который знал.
Женщина холодно посмотрела на меня.
— Это было причиной встречи? Обсудить моё кольцо?
— Да, — я пожал плечами, — точнее не его, а отравленную иглу, которая в нём скрыта и которой Его величество должно меня отравить.
На лице Хатшепсут появилась презрительная улыбка.