Завтра будет завтра! Во всяком случае, к завтрашнему дню она сумеет подготовиться и встретит любые вопросы сына во всеоружии. А сегодня ей хочется просто наслаждаться жизнью.
Алекс молча посмотрел матери вслед. Он не в претензии за ее отказ говорить об отце. Несмотря на то что с момента его гибели прошла уже четверть века, она по-прежнему все еще злится на покойного мужа. Наверное, так будет до конца ее дней. Впрочем, смотрится она весьма недурственно. Волосы, отливающие темной медью, лицо без единой морщинки. Больше пятидесяти ей никак не дашь. Мать всегда следила за своей внешностью. Собственно, других проблем, насколько он может судить, в ее жизни не было.
Алекс взглянул на Стэна.
– Что помрачнел? – спросил он у него.
– Что ты хочешь узнать, Алекс, об этой фотографии? Затеял собственное расследование?
Секунду поколебавшись, Алекс сказал:
– Я хочу узнать, жива ли та русская девочка. И еще, могло ли случиться так, что она оказалась в Соединенных Штатах?
– Зачем тебе все это?
– Затем, что, как мне кажется, эта девочка наведалась сегодня днем ко мне домой.
За долгие годы работы с фотокамерой Алекс научился считывать эмоции с лиц людей. Как ни пытался скрыть Стэн свое изумление за дежурной светской улыбкой, он догадался, что старый приятель отца неприятно поражен и даже шокирован тем, что услышал. Лицо его заметно побледнело, а в глазах мелькнуло непонятное выражение. Стэн явно что-то знает. Но что?
– Это невозможно! – выдохнул Стэн.
– Почему? Ты в курсе, что случилось с девочкой?
– Все, что я знаю, так это то, что фотография не предназначалась для печати. Большего я тебе сказать не могу.
– Не можешь или не хочешь? Отец погиб двадцать пять лет тому назад. Какие могут быть тайны через столько лет?
Стэн бросил на него выразительный взгляд и потянул за собой в самый дальний угол комнаты, где их никто не смог бы подслушать.
– Ты похож на своего отца. Он тоже любил совать нос не в свои дела!
– Что ты имеешь в виду, Стэн?
– То и имею! Отойди в сторону, Алекс. И делай то, что велел тебе отец! Прекрати всякие расспросы о фотографии. Если эта сумасбродка опять объявится, скажи ей, что она сошла с ума. Или скажи, что девочка умерла спустя несколько недель после того, как ее сфотографировали. Все! Конец истории!
– Но на самом деле она жива, да?
– Допустим! Но тебе лучше о ней забыть! Поверь мне, Алекс, на слово! Прошлое лучше не ворошить.
Внезапно Алексу страшно захотелось окунуться с головой именно в прошлое.
Застолья в семье Демарко были всегда многолюдными и шумными. Вот и сегодня вечером их ресторанчик был до отказа забит итальянцами всех полов, возрастов и габаритов. На маленьких столиках, покрытых веселенькими скатертями в красно-белую клетку, горели свечи в обрамлении разнообразных цветочных композиций. Как всегда, угощение было обильным, вино лилось рекой, играла музыка, повсюду слышался смех. Вот она, ее семья, подумала Джулия. И какая разница, что она единственная блондинка в этом море жгучих брюнетов? Что с того, что Демарко – не родные ей по крови? Они любят ее и обращаются с ней как с родной. Конечно, неплохо, если бы она была похожа на младшую сестру и отца, и не только внешне. Не то чтобы эта разница бросалась в глаза, но она была, и Джулия постоянно чувствовала ее.
– Джулия, почему ты ничего не ешь? – Именинница, невысокая седовласая толстушка, уставилась на нее укоризненным взором. Тарелка с равиоли и лобстерами стояла нетронутой. – Если много специй, я подам тебе другое блюдо.
– Спасибо, тетя Люция! Все очень вкусно, но я уже сыта.
– Не волнуйтесь, тетя Люция! – вставила словечко подбежавшая к столику Лиз. – Джулия просто боится, что не влезет в свадебное платье, если вы станете закармливать ее с такой скоростью. – Младшая сестра плюхнулась на стул, подвинула к себе тарелку Джулии и взяла ее вилку. – Не пропадать же добру! Я доем! – и, проглотив кусок, добавила: – Вкуснотища!
Тетя Люция немедленно просияла от ее похвалы.
– За тебя, Лиз, я не беспокоюсь! А вот Джулия… – Она снова бросила озабоченный взгляд на старшую племянницу. – Все еще никак не можешь прийти в себя после смерти матери. Я это вижу!
– Нет-нет, тетя! Со мной все в порядке! Но я действительно неголодна.
Тетя лишь вздохнула, но промолчала, заметив появление Майкла. Майкл подошел к их столику, расцеловал именинницу, а потом с улыбкой глянул на Джулию:
– Ты им сказала?
– Лиз уже всем растрезвонила! Ты же знаешь, как она умеет хранить чужие секреты.
– Какой же это секрет? Да еще чужой! – рассмеялась Лиз. – Меня саму просто распирает от нетерпения! Я уже заждалась вашей свадьбы!
– Представь себе, я тоже! – улыбнулся Майкл.
– Мы все просто счастливы за вас, дорогие мои! – расцвела в улыбке тетя Люция. – Майкл, ты, должно быть, умираешь с голоду. Сейчас я подам тебе целое блюдо всяких закусок.
– Спасибо, не откажусь!
– А я принесу пиво! – подхватилась с места Лиз и побежала в сторону бара.
Майкл сел за столик и огляделся.
– Много народу!
– Как обычно, – обронила Лиз. – Ну, как прошел рейс?
– Без происшествий. Правда, вот припозднился. Немного поспорили с отцом по поводу рекламы наших услуг. Он, старый ретроград, ничего не хочет менять. Все тот же набор аргументов! А ты чем занималась после обеда? – Он взял Джулию за руку. Призывно сверкнуло бриллиантовое колечко на ее пальце, которое он подарил ей в день помолвки. – Может, прогулялась по магазинам? Присматривала себе свадебный наряд?
– Нет! Это мы сделаем вместе с Лиз. Уверена, она с удовольствием поможет мне определиться с выбором.
– Если пожелания жениха принимаются в расчет, то тогда прошу что-нибудь очень сексуальное и обязательно с низким вырезом.
Джулия улыбнулась. Она хорошо знала вкусы Майкла. Но, видно, улыбка получилась не очень веселой, потому что Майкл моментально посерьезнел.
– Что-нибудь случилось, Джулия? Ты какая-то сама не своя после нашего похода в музей.
– А, ерунда! Боюсь, ты решишь, что я спятила, если скажу тебе.
– Глупости! Никогда я такого не скажу! Выкладывай! Какие у тебя могут быть от меня секреты? Ведь совсем скоро я стану твоим мужем.
Она взглянула на переплетенные пальцы их рук. Да, она должна быть честной с Майклом!
– Майкл, мне не по себе!
– Из-за свадьбы?
Она взглянула на него и кивнула в знак согласия.
– Слишком все быстро! Осталось всего лишь три месяца.
– Но мы же помолвлены больше года.