там, жёлтых зубах, засаленной одежде и прочее. Правда, надо отдать Аркадию должное, он боролся со своей неряшливостью как мог и в конце концов начал её побеждать. Эта последняя зима перед совершеннолетием преподала ему неоценимый урок. Те трудности, которые он испытывал, привели Аркадия к пониманию того, насколько непосредственна жизнь, непосредственна борьба за выживание, она есть то, что проходит здесь и сейчас, каждую минуту и секунду существования, есть именно такая и не какая другая и сама по себе другой не станет.
Животность бытия
Но как только под крышами домов застучала первая капель, как только обыденно и уныло ему исполнилось 18 лет, непосредственность этих мыслей сгладилась, и с другой стороны неожиданно подкралась пора вливаться в стройные ряды советской армии, в которых, как и все, Аркадий потерял три года. Как ни странно, то были самыми беззаботными днями его жизни, днями, по истечении коих мальчик-сирота стал самодостаточным мужчиной. Ни казармы, ни армейский быт не могли его смутить по определению, напротив, он чувствовал, что после странного провала вернулся в привычную среду, подумывал даже впоследствии связать с армией свою жизнь, однако со временем это, конечно, прошло, и прошло именно потому, что молодой человек отбросил все чудаковатые ребячества. Намного проще, когда другие думают и решают за тебя, но настоящему мужчине нужно как раз таки прямо противоположное, он хочет сам за себя всё решать, нести ответственность за свои поступки, выбирать то, что считает нужным, и именно это реализовывать. Но поначалу коллектив сверстников, из которых все оказались из благополучных семей, а не как ранее таких же сирот как он, и взрослых мужчин, объединённых во взаимодействии чётким регламентом, произвёл на Аркадия неизгладимое впечатление. Один из немногих и, пожалуй, первый раз, когда молодой человек открылся, случился именно сейчас, неожиданно для себя он обрёл друзей, и не одного или двух, а множество, некоторые из них сохранились на всю оставшуюся жизнь, они поддерживали его на протяжении многих лет и он поддерживал их, с ними он впоследствии учился, работал или просто отмечал праздники и юбилеи. Один из сослуживцев, парень из интеллигентной семьи советских инженеров, надоумил его продолжить своё обучение. Эта мысль оказалась кстати, армия произвела в Аркадии и ещё одну существенную перемену: привила стойкое отвращение к ручному труду, которое для него с его рабочей профессией стало бы фатальным, не реши он окончательно посвятить себя другому делу. Что явилось тому причиной, сказать сложно, скорее всего, молодой человек понял, не обязательно всё делать самому, более того, люди его способностей просто обязаны и себе, и природе, и обществу, в конце концов здравому смыслу, делать не грязную работу, а заниматься квалифицированным трудом, принося таким образом больше пользы. По крайней мере, если эта мысль и не была им осознана, то наглядно присутствовала перед взором в виде армейской иерархии.
Описывать тяготы солдатского быта нет никакого смысла, можно отметить лишь несколько моментов. Точность и беспрекословность, с которыми Аркадий выполнял распоряжения непосредственного командира, быстро, в первый год службы сделали его ефрейтором. Однако, обретя много друзей среди сослуживцев, он незаметно расколол в своих глазах часть на тех, кто с ним, и тех, кто нет. Последние не являлись его врагами, но не были и друзьями, даже приятелями, посему, каким бы авторитетом он не пользовался, его увольнение в запас в звании младший сержант частью солдат было воспринято с некоторым облегчением. И в довершении характеристики этого периода жизни Аркадия надо сказать, что протекал он неподалёку от его родного города, который юноша тогда ни разу не посетил. То ли его тяготили воспоминания прошлой жизни, прошлой трагедии, которые столь отличались от нынешнего сравнительно беззаботного существования, то ли ему действительно в те годы было всё равно, не понятно, однако сожалений о тогдашнем безразличии он ни разу не испытал.
Большие надежды
Итак, он решил учиться дальше. В армии у него сформировалось чёткое представление о том, кем именно он хотел бы стать. Вспоминая годы учения в детдоме, Аркадий с особенными чувствами возвращался мыслями к истории, однако более всего его интересовало то, сколь много, по мнению парня, происходило в ней несправедливостей, комплексом неполноценности пользовалась вся система советского образования, посему молодой человек решил встать на сторону закона и защищать его по мере сил, получить образование юриста и работать прокурором, изобличающем скверну. Где конкретно он собирался причаститься таинствам правосудия, сомнений не возникло, его самоуверенность не допускала мысли, что это может произойти не в лучшем из возможных мест, не в столице, в которой тот очутился сразу после армии, заехав на прежнее место, только чтобы уволиться с завода.
Юность, пожалуй, самая привлекательная пора в жизни человека. Её нельзя назвать «прекрасной», поскольку она бывает очень разной, однако, вспоминая о том или ином периоде жизни, каждый из нас невольно и даже не всегда сознательно мысленно возвращается к ней, как к источнику, как на родину всех последующих перипетий судьбы, и так находит грустное успокоение. Грустное потому, что произошедшее и сейчас, и тогда не повторится уже никогда. Но почему произошедшее в юности более не повторяется? Можно увлечённо и бессмысленно говорить о том, что время движется только вперёд – но никто ведь и не думает о повторении внешних событий – или, наоборот, указывать на то, как мы сами меняемся, развиваемся, взрослеем, набираемся опыта – однако и это не станет исчерпывающим ответом. Даже если рассматривать и то, и другое в совокупности, возникает неразложимый остаток, на любование которым вполне можно потратить чуть-чуть терпения и пару-тройку предложений.
В чём заключается столь притягательная сущность юности? Охотно принимая во внимание всё случайное, место рождения, социальный статус, материальное благосостояние и прочее, невольно наталкиваешься на мысль, что эти столь значимые вещи в действительности мало что говорят, когда речь заходит о молодом человеке. Для его дальнейшей судьбы они имеют хоть и большое, но далеко не решающее значение, поскольку у него есть возможность, возможность вообще и в любой из частностей перевернуть всё на свой лад и пойти тем путём, которым ему захочется, именно захочется, а не тем, которым он способен идти. Почему вдруг возникает такая иллюзия, такое пренебрежение самыми главными особенностями той или иной личности, какими являются её способности? Потому что они ещё не реализованы на практике, потому что их существование, может, и следует предполагать, но достоверно обнаружить в состоянии только опыт, и никак иначе. Пожалуй, понять уже в юности, что твоё будущее предопределено лишь имеющимися способностями, было бы