Читать интересную книгу Цитадель - Дженнифер Иган

Дэнни (натягивая свои новые ботинки): Хорошо.

Молчание.

Отец: Это не обязательно, конечно.

Дэнни: А. Тогда ладно.

Отец: Тогда… ладно?

Обернувшись, он смотрел на Дэнни изумленно, как на случайного прохожего, который зачем-то больно толкнул его локтем в бок. Голова у отца уже вся побелела, а чисто выбритый подбородок был гладкий, как у пятилетнего ребенка. И все первые годы пребывания Дэнни в Нью-Йорке его отец оставался в том же состоянии непреходящего изумления. Когда на предпоследнем курсе Дэнни бросил университет, это изумление переросло в глубокое, горькое разочарование. И трудно было сказать, что теперь могло бы его изумить.

Ховард: А мне всегда казалось, что вы с отцом были близки.

Дэнни: Ага. Вот именно. Были.

Одно время он надеялся, что когда-нибудь они снова сблизятся, но потом перестал. Ибо все, что Дэнни знал и чего он достиг в жизни: его абс; его способность «поймать сеть»; его умение занять незанятую нишу рядом с сильными людьми, или высвистать такси в любую погоду, или поужинать в ресторане, где нет мест, или отыскать отличные туфли в самом захолустном магазинчике (этих бесценных знаний и умений хватило бы и на докторскую степень — а главное, знал не только он, знали его. Когда он шел по Бродвею, приходилось иногда здороваться чуть не с каждым встречным — ничего удивительного, учитывая, сколько лет он проторчал на входе в разных клубах и ресторанах. «Привет, привет, привет», повторял он, кивая направо и налево как болванчик. В конце концов его начинало мутить, и он обещал себе здороваться только с теми, кого знает по-настоящему, то есть почти ни с кем; но он не умел сторониться людей, а когда идущий навстречу знакомый уже улыбался ему, было поздно, приходилось отвечать) — так вот, все это, то есть вообще все, как казалось Дэнни в хорошие минуты, о чем только можно мечтать и чего желать, в глазах его отца было равно нулю. Пустоте. Чистой странице. Но как раз об этом Дэнни не хотел ни слышать, ни думать. Подобные мысли впускают червя. А червь съедает человека заживо.

Ховард: Дэнни, вчера ночью, конечно, получилось паршиво. Ты извини. Вообще-то там не заперто, но без света же не разглядишь. Надо подвести туда электричество, никак не соберусь.

Дэнни: Ладно, проехали.

Ховард: Но мне все равно нужны твои впечатления… Можешь рассказать, что ты видел, когда подходил к замку?

Дэнни: Конечно.

Ховард придвинулся к самому столу и наклонился вперед. Дэнни с трудом преодолел желание отсесть подальше.

Ховард: И как он тебе показался? Ну, давай с самого начала.

В это мгновение Дэнни наконец уловил связь между этим незнакомым человеком и толстым мальчиком, которого он помнил с детства. Связь была в выражении лица. Глаза Ховарда не были закрыты, как раньше, когда он заставлял Дэнни рассказывать про обиталище пиратов — ледяной замок на Плутоне. Но это выражение, означавшее, что сейчас он услышит что-то страшно интересное, — выражение было то же самое, Дэнни его помнил. И ему сразу стало легче.

Он выложил Ховарду все: как он ждал автобуса в убогом городишке в ущелье, как потом взглянул наверх — а там черный силуэт замка на фоне лилового неба.

Ховард внимательно слушал, ловил каждое слово. А потом? Так. Стал подниматься пешком, и что видел по дороге, когда шел?

Он вытащил желтый блокнотик из заднего кармана шорт и стал записывать: Дорога. Подъем. Ворота. Деревья. Стена. Огоньки. Дэнни старался ничего не упустить. Было легко, словно они занимались этим много лет подряд. А может, весь этот замок — новая игра Ховарда, подумал Дэнни. Когда денег завались, не обязательно что-то выдумывать, можно просто пойти и купить.

Последней кухню покинула Нора с младенцем на руках, Дэнни почувствовал это, не оборачиваясь. Теперь они с Ховардом остались одни.

Ховард: Значит, забрался через бойницу — фантастика! И что там внутри?

Дэнни: Сырость кругом. Своды низкие. Наверно, бывший канализационный отстойник.

О том, как ему было страшно, Дэнни умолчал.

Ховард: Почему отстойник? Там что, воняет?

Дэнни: Да нет, не особенно. Пахнет, как в пещере.

За полсекунды до того, как он произнес это последнее слово, Дэнни успел сообразить, что его ни в коем случае нельзя говорить. Но слово уже вылетело, он уже сказал: в пещере.

Дэнни бросило в жар. Когда он заставил себя поднять глаза, Ховард смотрел в окно. Солнце падало на его лицо, высвечивая резкие, будто прочерченные карандашом морщинки. И тогда Дэнни в первый раз по-настоящему узнал своего кузена. Это был Хоуи, это были его карие печальные глаза.

Дэнни ждал. А что еще ему оставалось?

Ховард: И какой же такой хренью пахнет в пещере?

Оборачиваясь к Дэнни, он широко улыбнулся — и тут же все прошло. Будто ничего никогда не было. Ховард предлагает ему обо всем забыть! Дэнни вдруг стало безумно легко, как от глотка чистого кислорода. Он даже рассмеялся.

Ховард: Давай, давай, не отвлекайся. Выкладывай остальное.

Глава третья

После завтрака Дэнни намеревался на время исчезнуть, чтобы заняться установкой тарелки. Потребность восстановить нарушенную связь с миром мешала ему жить, как головная боль, или нарыв на пальце, или другое банальное физическое неудобство, которое досаждает, раздражает и не дает больше ни о чем думать. Но Ховард хотел показать ему свой замок. И — как и всегда, когда он попадал под влияние более сильного человека, — Дэнни согласился.

Первая часть осмотра по сути ничем не отличалась от обычной экскурсии по любому средневековому замку. Рыцарские доспехи. На стенах черные пятна от факелов. Комнатка с витражными окнами, похожая на часовню. Особенно впечатлил примыкавший к кухне большой зал: тут был длинный резной стол, золоченые потолочные балки и канделябры с гроздьями электрических свечей. Это крыло отреставрировали еще немцы, заодно напичкав комнаты всяческим антиквариатом. Только все это было ненастоящее — Дэнни мог бы сказать это и с закрытыми глазами, по одним запахам: пахло новыми коврами и свежей краской. Он всегда обращал внимание на запахи, потому что они говорят правду, даже когда люди врут.

Ховард: Ну вот. Это все, что немцы успели сделать. А сейчас мы увидим, как это выглядело раньше.

Из зала они вышли в короткую крытую галерею, ведущую к другой двери, Ховард открыл ее своим ключом и пропустил кузена вперед.

Прохладное темное помещение больше всего напоминало большую свалку. Дэнни обвел глазами пустые дверные проемы, стены в глубоких трещинах, горы гниющих тряпок — казалось, кто-то нарочно устроил тут разгром. Поменялись и запахи: пахло ржавчиной, гнилью, плесенью. Все так разительно отличалось от первой половины замка, что Дэнни не сразу сообразил: перед ним те же своды, так же расположенные окна, двери, переходы. Это зеркальное отражение того крыла, из которого они пришли. Только время тут было совсем другое.

Дэнни: Ого!

Ховард улыбался, слегка покачиваясь на носках. Ну, как тебе? Тут никто ни к чему не притрагивался восемьдесят восемь лет.

Отворяя двери — где они сохранились, — Дэнни переходил из помещения в помещение. Меж провалами окон гулял ветер, обивка с мебели была содрана — видно, лесное зверье давно растащило ее по своим норам. В одной из комнат гнездились сотни белых птиц. На полу белели сталагмиты из птичьего помета, в воздухе плавал пух, пахло серой, и над всем висело странное многоголосое пыхтенье. Птицы походили на голубей, только они были белые с фиолетовым отливом и мохноногие — совсем не такие, как в Нью-Йорке.

Ховард: Мы практически уверены, что это потомки почтовых голубей — ну, знаешь, которые доставляли в замок письма во время осады.

От недавней угрюмости Ховарда не осталось и следа. Больше того, он явно ловил кайф — без всяких стимулянтов, от одного своего замка. Он был влюблен во все это, жадно впитывал в себя каждую деталь, каждый звук, ему хотелось еще и еще. У Дэнни же все происходило с точностью до наоборот: когда они вошли сюда, его словно ткнули под дых кулаком. В глаза лезли какие-то мелочи, застывшие следы прошлого: мужская шляпа на вешалке; стеклянный флакон без крышки, забытый на столике перед мутным зеркалом; пальцы перчатки, зажатые ящиком комода. Бутылка вина на подносе, рядом бокал с бурыми хлопьями на стенках. Дэнни представил себе, как под всем этим хламом копошатся черви, пожирая его изнутри.

Дэнни: Кто тут жил?

Ховард: Некие фон Аусблинкеры. Представляешь, они прожили в замке девятьсот лет. Девятьсот, Дэнни, — у тебя в голове такое укладывается? У меня нет.

Дэнни: Что ж они его продали?

Ховард: У них тут погибли дети — считается, что главная причина была в этом. Хотя наверняка была и финансовая сторона… Честно сказать, я раньше не понимал, во что обходится содержание такой махины. Теперь только начинаю потихоньку понимать.