— Спасибо, миссис Шют, — мягко сказала Люсинда, словно она не была раздражена своим посетителем. — Можете поставить поднос на столик. Я сама разолью чай.
— Да, мэм.
Бросив на Калеба еще один осуждающий взгляд, миссис Шют удалилась, тихо прикрыв за собой дверь.
Калеб действительно выражался очень грубо, но он был известен тем, что никогда не соблюдал принятых в обществе приличий. Ему претил весь этот светский этикет. И все же обычно он не терял терпение настолько, чтобы употреблять крепкие выражения в присутствии женщин, какое бы положение они ни занимали в обществе.
Люсинда пересела на диван к столику и начала разливать чай.
— Молоко и сахар, сэр? — спросила она с таким спокойствием, словно не было никакой перепалки. Правда, ее щеки немного порозовели, а взгляд оставался воинственным.
— Ни того ни другого, — все еще немного грубовато ответил Калеб.
Он попытался проанализировать новую энергию, которая исходила от Люсинды. Это было не раздражение, а возбуждение.
— Садитесь, — пригласила она. — Нам еще о многом надо поговорить.
— Я поражен, что вы хотите воспользоваться моими услугами, несмотря на мой язык.
— Я не в том положении, чтобы просить вас удалиться, сэр. Ваши услуги уникальны, и они нужны мне. Так что получается, что мне от вас никуда не деться.
Он почувствовал, что вопреки желанию его губы сами собой расплылись в улыбке. Он взял чашку с блюдцем и устроился в кресле.
— А мне, мисс Бромли, никуда не деться от вас.
— Вряд ли. Вы вольны отклонить мою просьбу о расследовании. Мы оба знаем, что вы не нуждаетесь в том непомерном гонораре, который, я уверена, потребуете за свои услуги.
— Я, безусловно, мог бы отказаться от денег, — согласился он, — но не от этого дела.
Она посмотрела на него с удивлением:
— Но я вам еще не сказала, о каком расследовании идет речь.
— Это не имеет значения. Меня интересует вовсе не это дело, мисс Бромли. — Он отпил несколько глотков чая. — Меня интересуете вы.
— В каком смысле?
— Вы необыкновенная женщина, и я уверен, что вы знаете это. Я еще не встречал таких, как вы. Я нахожу вас… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Интересной. — «Завораживающей» было бы ближе к правде — Поэтому надеюсь, что ваша тайна будет такой же.
— Понятно. — Люсинда посмотрела на него как-то отстраненно. Кажется, она была немного разочарована, хотя и не подала виду. — Если учесть вашу странную профессию, полагаю, в этом есть смысл.
Ему это замечание не понравилось.
— Какой смысл?
— Вы человек, которого привлекают загадки. — Она поставила чашку. — На данный момент я кажусь вам загадкой, потому что не соответствую той модели женщины, поведение которой считается в обществе приличным. Поэтому я вам любопытна.
— Нет, не в этом дело, — раздраженно ответил он, понимая, что в какой-то степени она права. Она действительно была для него загадкой, которую он непременно должен разгадать. — Не совсем так.
— Нет, именно так, — возразила она. — Но вы пьете чай, который я только что налила вам, так что не буду вас в этом обвинять.
— Какого черта! Не понимаю, о чем вы говорите!
— Очень немногие джентльмены набираются смелости пить со мной чай, мистер Джонс.
— Не понимаю почему? Чай отличный.
— Говорят, что яд, убивший моего жениха, был в чашке чая, которым я его угощала.
— Без риска жизнь скучна, — философски заявил Калеб и, сделав большой глоток, поставил чашку. — Давайте все же обсудим дело. Может, посвятите меня в подробности? Или вы предпочитаете еще немного попикироваться? Учтите, я не возражаю. Очень стимулирует умственные способности.
Люсинда смотрела на него, и выражение ее глаз за очками было непроницаемым. Потом она разразилась смехом. Да не хихиканьем девицы на балу, а низким, чувственным смехом истинной женщины. У нее даже слезы на глазах выступили.
— Прекрасно, мистер Джонс. Вы именно такой необычный человек, каким мне вас описали. — Она смяла салфетку. — Вы правы. Пора заняться делом. Итак, инспектор Спеллар позвал меня, чтобы я осмотрела тело лорда Фэйерберна.
— И вы пришли к заключению, что Фэйерберн отравлен.
— Да. Я так и сказала Спеллару. И дала ему понять, что основой яда было растение, называющееся касторовый боб. Но в этом деле есть некоторые необычные аспекты. Например, кто бы ни приготовил это смертельное зелье, он должен быть весьма осведомлен в ботанике и химии.
— Почему вы делаете такой вывод?
— Потому что этот человек знал, как составить именно такое сильное и быстродействующее ядовитое средство. Лорд Фэйерберн скончался очень быстро. Для растительных ядов это необычно. Жертва, как правило, сначала чувствует недомогание, потом у человека появляются характерные симптомы. Думаю, мне не надо вдаваться в подробности.
— Конвульсии. Рвота. Диарея. — Калеб пожал плечами. — По-моему, мы уже решили говорить без обиняков, не так ли?
Она заморгала. Он уже понял, что это свидетельствует о том, что она сбита с толку.
— Именно.
— Вы сказали, что та скорость, с которой подействовал яд, привела вас к мысли, что он был приготовлен либо ботаником, либо химиком.
— Да. Вы прекрасно знаете, что в аптеках можно получить немало ядовитых веществ. Без всякого труда там можно купить мышьяк или цианид. А кто знает, что содержится в этих ужасных патентованных лекарствах, которые так популярны? Но яд, использованный при отравлении лорда Фэйерберна, не из тех, которые можно свободно купить. Да и приготовить такой нелегко.
— Вы предполагаете, что он был произведен в лаборатории, а не в подсобке какой-то аптеки.
— Более того, мистер Джонс. Я знаю, кто приготовил яд, убивший лорда Фэйерберна.
Он замер, не сводя с нее глаз. «Интересная» — не то слово, подумал он. Даже словом «завораживающая» нельзя описать Люсинду Бромли.
— Откуда вы это знаете, мисс Бромли? Она глубоко вздохнула.
— В дополнение к следам, оставленным касторовым бобом, я узнала в яде, который убил лорда Фэйерберна, еще один компонент. Он был выделен из очень редко встречающегося папоротника, который когда-то рос в моей оранжерее. Полагаю, отравитель месяц назад нанес мне визит с целью выкрасть его.
Калеб вдруг понял истинную природу этого дела.
— Проклятие, — тихо произнес он. — Вы не сообщили Спеллару об этом визите и о краже?
— Нет. Я не посмела сказать ему о следах амазонского папоротника, обнаруженных мною в яде, который выпил лорд Фэйерберн. Иначе инспектор Спеллар пришел бы к совершенно очевидному заключению.
— Что это вы приготовили этот яд?