Поручение было скучным. Плавание на корабле через океан не понравилось Максу. Оно напомнило ему другое такое плаванье только в другую сторону, из Европы в Америку. Голодное, вшивое и тоскливое. Бр-р. Ева почти все плаванье не выходила из каюты. Болела. Самого Макса морская болезнь не брала. Наверное, помогли те годы, когда Макса крутили и подбрасывали на арене цирка.
Потом стало поживее. У мисс Полански, за которой он присматривал, словно пятки горели. Только успевай! Дальше еще интересней. При переходе через Ла-Манш пришлось даже вмешаться. Корабельный воришка хотел обчистить его подопечную. Тут бы путешествию и конец. Куда без денег двинешься? А вот теперь стало совсем интересно.
Подвели Макса его ум и опыт. А другими словами, самонадеянность. Если бы он просто следовал за Евой и ее спутником, то никогда бы не потерял след. Но Макс перемудрил. Он специально крутился неподалеку от своего объекта наблюдения и не раз слышал, что перед тем, как отправиться в Бриндизи, Ева заедет в Амьен. Встретиться со своими кумирами, прославленными писателями братьями Вернами.
«Ну и что за ней мотаться?» — решил Макс.
Он стоял за спиной француза, спутника Ева, когда тот покупал билеты на поезд до Амьена, потом обратно от Амьена до Кале и, наконец, из Кале до Бриндизи. И все в двух экземплярах.
«Дождусь их здесь,» — решил Макс, а сам отправился в одно веселое заведение, которое посещал когда-то в молодости.
«Ностальгия, что поделаешь?» — подумал тогда Макс.
Сцена 16
Оказалось, что ни один Максимилиан Хофер потерял Еву Полански. К Максу подбежал запыхавшийся молодой человек. Был он весь какой-то клетчатый. Клетчатый пиджак, клетчатая кепочка, на ногах крепкие ботинки, толстые гольфы, в которые были заправлены клетчатые брюки.
— Мадемуазель Полански не видели? — спросил он Макса на французском языке.
Макс немного знал этот язык, поэтому смог понять и ответить:
— Нет.
— Что же делать? — выдохнул молодой человек. — Я обошел все вагоны, заглянул в здание вокзала. Ее нигде не было. Вы из какой газеты?
Макс немного подумал, а потом сказал:
— Нью-Йорк пост.
— Да? Приехали тоже писать о женщине-путешественнице?
— Нет.
— А зачем?
— Повидать свою старую маму.
Видно такого ответа молодой человек не ожидал, поэтому сразу прекратил допрос Макса. А когда он снова хотел о чем-то спросить, его окликнули. Из здания вокзала вышел по всей видимости фотограф. Большая тренога и закрепленная на ней камера намекали, что именно этой профессией он зарабатывает себе на жизнь.
— Робер! — крикнул фотограф. — Мы будем сегодня снимать или нет?!
Этот вопрос видимо переменил направление мыслей «клетчатого» молодого человека. Он задумался, а потом хлопнул себя по бедру и воскликнул:
— А вдруг она утонула?
Это предположение смутило Макса. Как такое можно говорить!? Он сам видел, как Ева вместе со своим спутником достигли Кале и уже из Кале отправились в Амьен. Не было и нет никакого моря ни по дороге в Амьен, ни обратно.
— Этого не может быть! — сказал Макс.
— Почему? Каждый год бывают утопленники!
«Весомый аргумент,» — подумал про себя Макс. — «Видно Роберу во что бы то ни стало надо сдать сегодня материал в газету».
— Жустен! — Робер крикнул фотографу. — Ищем повозку и едем вдоль побережья. Будем фотографировать утопленницу.
— Наконец-то, давно бы так, — облегченно вздохнул фотограф.
Макс проводил журналистов взглядом. «Давно я не был в Европе. Отвык».
Стоять на перроне не было больше никакого смысла. Он зашел в здание вокзала, нашел ресторан, заказал поесть и выпить. Пора было составить план поиска Евы.
Сцена 17
Возвращаться в Кале не стали. Успели выйти из поезда до его отправления, потом дождались поезда, идущего в Париж, и через несколько часов оказались в столице Франции. За это время Ева успела пожалеть о своем импульсивном решении не продолжать кругосветку, потом снова поверить в Луи, потом снова пожалеть, а затем пришло спокойствие. У Евы рядом был верный спутник, который смотрел на нее с обожанием. Он был вежлив, сам платил за проезд и еду. Они остановились в прекрасной гостинице, в отдельных номерах, а за окном был чудо-город Париж. За два дня, прожитых здесь, Луи провел ее по всем известным улочкам старого города, гордо рассказывая и показывая достопримечательности французской столицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Больше всего Еве понравился Собор Парижской Богоматери. Воспоминания, от прочитанной в юности книги, были еще свежи. Она несколько раз обошла собор кругом, посидела в его садике, повздыхала, что нельзя подняться на крышу здания и увидеть знаменитых горгулий.
Потом был снова поезд, теперь до Шале-Брием. По приезду Луи нанял экипаж, и они отправились в его замок. Всю дорогу Ева гадала, как Луи выкрутится из трудного положения. В то, что у него нет никакого замка, Ева убедила себя твердо. Скорее всего, он подвезет ее к каким-нибудь развалинам и скажет, вот мол мой замок, а денег пока на восстановление нет. Потом отвезет ее в сельскую гостиницу и попытается затащить в постель. Или поступит хитрее. Подвезет ее к какому-нибудь настоящему замку, с башнями и рвом. Подговоренные Луи люди будут его приветствовать, а Ева, как последняя деревенщина, должна будет этому верить. В замок они, конечно, не пойдут. Луи для этого что-нибудь придумает, а потом снова сельская гостиница и снова попытки затащить в постель. Эти мужчины такие предсказуемые!
В начале так и получилось. Экипаж остановился перед холмом, на котором возвышались останки древнего замка. Ева разглядела крепостную стену и полуразрушенный донжон. Молодые деревья и кустарники окружали остатки замковых строений, и от этого казалось, что развалины погружаются в землю.
— Ума не приложу, что с этим делать, — сказал Луи. — Снести не поднимается рука, а на восстановление нет свободных денег. Торговля требует оборотных средств.
«Понятно, понятно,» — про себя проговорила Ева.
— Поедем дальше? — спросил Луи.
— В сельскую гостиницу?
— Почему в сельскую гостиницу? — удивился Луи. — В мой дом.
— Поехали, — согласилась Ева, а про себя подумала. — «Он придумал что-то более хитрое».
За холмом оказалась большая деревня и река. На берегу реки, немного в стороне от деревни стоял небольшой, как показалось сначала девушке, дом, окруженный железной изгородью. К нему и поехали.
По мере того, как они подъезжали, домик становился все больше и все больше нравился Еве. Двухэтажный, да еще с мансардой. На каждом этаже по шесть высоких окон. Под окнами второго этажа висели горшки с цветами: желтые, красные, зеленые. Они придавали серому зданию праздничный вид.
«Хорошие у них тут сельские гостиницы,» — подумала Ева.
Их уже заметили. Подбежал мальчишка и открыл кованные ворота. Экипаж, не останавливаясь, подъехал к высокому крыльцу. Из дома вышел средних лет мужчина. Слегка поклонился:
— Рад вас приветствовать, граф. Прикажите накрывать на стол?
«А, может быть, Луи все же не врет?» — подумала Ева.
Ей вдруг очень захотелось, чтобы все это оказалось правдой.
Сцена 18
Все оказалось правдой.
Уже два дня Ева жила в доме Луи де Бриема. У нее была отдельная комната на втором этаже. Ели они в большой столовой, гуляли по окрестностям, заходили в деревню, поднимались на замковый холм, с которого был уже виден океан. А еще в доме была большая библиотека. Правда, книги были на французском и германском языках, но Ева с удовольствием разглядывала картинки в них.
Сейчас они с Луи сидели за обеденным столом и пили принесенный слугой кофе.
— Ева, — сказал Луи. — Тебе хорошо? Ты не скучаешь?
— Ну, что ты, Луи, — ответила Ева. — Эти булочки с джемом просто прелесть!
Луи вытаращил глаза, и Ева поспешила его успокоить:
— Я пошутила, Луи, — сказала она. — Мне у тебя очень нравится. Мне никогда еще в жизни не было так хорошо.