В послесталинском СССР почти не упоминалось о таких проектах, в том числе о международном экономическом совещании в Москве в апреле 1952 г.
Потому что, повторим, кардинально изменилась политика советского руководства, которая не предусматривала создания мощного политико-экономического блока социалистических стран, «непрозападных» развивающихся стран и «непроамериканских» государств Западной Европы (Австрия, Ирландия, Финляндия, Швеция).
Но в книге «История Москвы в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период» (М.: «Наука», 1967), после многолетнего забвения, вкратце сказано о таких проектах — можно сказать, предтечах современного БРИКС. Дословно это выглядит так: «…К голосу движения сторонников мира стали прислушиваться все более широкие круги мировой общественности. Даже среди капиталистов появились люди, которые начали осознавать бесперспективность «холодной войны» и связанного с ней нарушения нормальных экономических связей между странами. Свидетельством роста подобных настроений было международное экономическое совещание в Москве, которое проходило с 3 по 12 апреля 1952 г. в Доме Союзов. В нем участвовали представители деловых кругов из 49 стран. Задача совещания состояла в том, чтобы изыскать возможности для улучшения жизни людей путем мирного сотрудничества и развития экономических связей между всеми странами. В обращении к Генеральной Ассамблее ООН участники совещания подчеркивали большую роль международной торговли в укреплении мира. Сурово осудив искусственные преграды, воздвигаемые империалистами Запада торговле с социалистическими и некоторыми другими странами, совещание приняло решение создать Комитет содействия развитию международной торговли…».
Но дальше в той книге — ни слова о том, что же произошло с этими инициативами, и почему они не были реализованы…
Что не позволили Сталину?.
…Зимой и весной 1952–1953 гг. страна и партия стояли на пороге стратегических событий и преобразований. Инициируемых, подчеркнем, самим И. В. Сталиным. Но его кончина 5 марта, которую многие историки и эксперты считают насильственной — в унисон с мнениями лидеров тогдашних Китая и Албании (не приехавших, как и северокорейский руководитель Ким Ир Сен, на его похороны), — прервала новые сталинские начинания, что называется, в зародыше.
По воспоминаниям Ивана Бенедиктова, министра сельского хозяйства в последний сталинский период, «Сталин в конце 1952 г. подобрал достойного, с его точки зрения, преемника на должность председателя Совета Министров СССР. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, в тот период сравнительно молодого первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего. Документ о назначении П. К. Пономаренко председателем Совета Министров СССР был завизирован в феврале многими членами Президиума ЦК (В. М. Молотовым, Л. З. Мехлисом, М. Д. Багировым, Д. Т. Шепиловым. — А. Ч.), но смерть Сталина помешала выполнению его воли».
По мнению И. Бенедиктова, противился этому Маленков, который с начала 1950-х фактически исполнял обязанности генсека ЦК. А Хрущев, впоследствии став Первым секретарем ЦК, естественно, был в курсе «и предпринял шаги, чтобы отодвинуть Пономаренко подальше от Москвы: сначала в Казахстан, затем, в 1955 году, послом в Польшу, а потом еще дальше — послом в Нидерланды».
Белоруссия в те годы добилась больших успехов в восстановлении экономики, особенно сельского хозяйства, которое, в отличие от других отраслей, оставалось наиболее проблемным в экономике послевоенного СССР.
В качестве эксперимента, в Белоруссии в 1948–1953 гг. было снижено примерно на треть количество обязательных плановых показателей для некоторых предприятий (в том числе и в сельском хозяйстве), многие из которых, вдобавок, перевели на хозрасчет. И именно эти предприятия демонстрировали максимальную эффективность. Потому и пал выбор Сталина на Пономаренко.
Но последние сталинские начинания стали проблематичны изначально. На XIX съезде КПСС (октябрь 1952 г.) Сталин не упоминался первым или генеральным секретарём ЦК КПСС (!). А в официальном списке членов ЦК, избранных тем съездом, впервые с 1924 г. его фамилия была демонстративно обозначена не по должности или «значимости», а лишь по алфавиту — под № 103.
Речь Сталина на последнем заседании этого съезда, 14 октября, в которой ни разу не был упомянут Ленин, но неоднократно говорилось о «русских коммунистах», а другие компартии именовались «патриотическими» и «братскими», только в декабре вышла из печати. Причем в бумажном переплёте и без фотографии Сталина. И, заметим, под названием «Речь на XIX съезде партии». Какой — не уточнялось… Он, как утверждают некоторые историки, вычеркнул из гранок название «коммунистической»…
Сталин был только на первом и последнем заседаниях съезда — 5 и 14 октября. Причем сидел он вдали от членов Политбюро. Вдобавок, все члены Политбюро на съездовской трибуне наглядно продемонстрировали свою непохожесть на «хозяина»: они были в современных для того периода двубортных костюмах. Только Сталин оказался одетым во френч.
Но что за идеи хотел воплотить Сталин в начале 1950-х гг.? Он, как считает историк и политолог Александр Елисеев, прежде всего, пытался осуществить широкомасштабное кадровое обновление в партии и стране. В этом плане особенно показателен XIX съезд: тогдашнее Политбюро ЦК в 9 человек и 5 кандидатов по предложению Сталина было существенно расширено — до 25 членов и 11 кандидатов с переименованием в Президиум ЦК. Теперь контроль над ним должен был перейти в руки молодых сталинских выдвиженцев, составлявших большинство среди выдвинутых в Президиум ЦК. То есть большинство в этой структуре, по мнению А. Елисеева, было уже за теми молодыми деятелями, которые, можно сказать, подминали партократов ленинского периода. Сталин наметил поставить в центр руководства страной Совет Министров, а партийное руководство сосредоточить главным образом на идеологии. Об этом он говорил на пленумах ЦК партии после XIX съезда — в октябре и ноябре.
Там же Сталин высказался за прекращение огульного роста численности КПСС. По его словам на тех пленумах, «стране и партии нужны проверенные, преданные нашей идее и нашему делу люди, патриоты и профессионалы. А не те, кто с помощью членства в партии заботится о своей карьере…». Но эти идеи в выступлениях других участников тех же пленумов никак не комментировались, а Маленков лишь вкратце в своем докладе на XIX съезде поддержал упомянутые сталинские предложения. Но без ссылки на их автора…
Сталинское же окружение нарочито демонстрировало свою независимость — даже на трибуне Мавзолея Ленина, да и в ходе публичных торжественных мероприятий оно «группировалось» подальше от Сталина. Тому способствовало и ухудшение его здоровья. Хотя опубликованные в 1950 и 1952 гг. крупные работы Сталина — «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР» показали, что автор еще в силе и вполне может исправить ситуацию в руководстве партией. Причем в последней работе Сталин отметил, что в руководстве СССР и партии существуют разногласия и в отношении марксистской теории (о чем упоминалось также в «Марксизме и вопросах языкознания»), и по многим социально-экономическим вопросам. В том числе в отношении хозяйственного расчета и ценовой политики. Причем он впервые поддержал идею большего «присутствия» хозрасчета в экономике, но этот аспект отсутствовал в упомянутом докладе Маленкова на XIX съезде.
Кроме того, Сталин в 1952-м впервые включил в марксизм отстаивание национального суверенитета, что еще больше отдалило «сталинские» СССР и КПСС от доктрины мировой революции. В этой связи именно по инициативе И. В. Сталина началось переименование зарубежных компартий: в 1944–1953 гг. термин «коммунистическая» исчез из названия этих партий в Албании и Венгрии, Корее и Гватемале, Польше и Восточной Германии, Коста-Рике и Никарагуа, Вьетнаме и Иране, Марокко и британской Гвиане, на Кубе и еще в ряде стран. Они стали называться «рабочими», «трудовыми», «народными».
Если точнее — в речи на XIX съезде Сталин предложил готовить новую программу партии. О том, какова была бы ее суть, можно судить хотя бы такому отрывку из его речи на том съезде: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продаёт права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».