Читать интересную книгу Сломанный мир (СИ) - Мори Анна

Этих слов Юки не понял. Разве он — сломанная вещь? Если что-то и сломано, то это мир, в котором они живут.

Значит ли это, что его можно починить?..

Среди прочего Накатоми посоветовал ему всегда полагаться на свое сердце. Странно было советовать такое мальчику, который едва отличал выдумки от действительности. Но впоследствии, когда рассудок Юкинари окончательно прояснится и он станет разбираться в людях лучше, чем кто-либо, он с удивлением поймет, что даже в те годы, даже сквозь окружавший его туман он, зная мир в основном по книгам и ничего не понимая в человеческих отношениях, каким-то образом ухитрялся поступать правильно и интуитивно отличать тех, кому можно было доверять, от тех, кому доверять не стоило...

Те, кто напоминал ему его друзей и солдат из воображаемой Страны Дракона, окажутся хорошими людьми, верными и честными.

Ни с кем из них он не сблизится. Его несчастный жестокий брат Юкиёси ошибался, считая, что у императора столько друзей, сколько он пожелает; окажется, что все как раз наоборот — император не может позволить себе роскошь иметь друзей, даже одного-единственного.

И его детские друзья из Страны Дракона, разумеется, так и не воскреснут — даже в его воображении.

Даже повзрослев, он не перестанет возвращаться мыслями к этому миру, но не сможет изменить его судьбу — все попытки поменять что-то, придумать его историю заново будут пустыми и бессмысленными. Генерал Накатоми назвал мир его выдумок убежищем, но ему занесенная снегом Страна Дракона будет напоминать скорее кладбище. Бродя по нему, он будет чувствовать себя таким же одиноким, чем в настоящем мире.

Когда вся страна будет праздновать его коронацию, Юкинари будет сидеть один в саду недалеко от дворцовой стены, готовить речь, слушать доносящиеся из-за нее голоса и музыку, и ненавидеть свой двор, и свою страну, и весь мир за то, что все так несправедливо устроено — праздник в его честь, но у него даже нет права выйти в город и веселиться вместе с обычными людьми, — и спрашивать себя, где же взять столько сил, чтобы вытерпеть это, и терпеть, терпеть на протяжении всей жизни.

Несколькими часами позже, когда он в платье цвета застывшей крови взойдет на ступени к трону, произнесет ритуальные слова и наденет корону деда, он будет думать о словах своего дракона. О том, что кто-то полюбит его. О том, что где-то — может, на другой стороне земли — живет человек, которому суждено разделить с ним одиночество.

Это будет через четыре года. Ему исполнится шестнадцать, будет идти год дерева и змеи со знаком Инь.

Глава 1. Тигр и Дракон

1. Тигр и Дракон

Год дерева и змеи со знаком Инь был годом горести для царства Рюкоку. Случилось то, чего рюкокусцы ждали и боялись уже много лет: правитель Ёсихито, чьи годы клонились к восьмому десятку, наконец отошёл в мир иной, а наследником царя был его единственный внук, шестнадцатилетний мальчишка. Юкинари — так звали наследника — возвели на престол с подобающей пышностью, но особых надежд на юного царя не возлагали. Император Ёсихито прославился мягким характером и приветливым обращением с подданными, но славных государственных деяний за ним замечено не было, а про внука и вовсе говорили, что он не в себе. После многолетней затяжной войны с Юйгуем, Страной Черепахи, — а война эта фактически была подчинением с редкими попытками бунта — Рюкоку находилась в страшном упадке.

Между тем на западе стремительно набирало силу государство Чхонджу, Страна Тигра. И всё бы хорошо, если бы оно всего лишь процветало, но оно то и дело нападало на соседние земли и откусывало от них куски, как голодный тигр. «Пришло время править Белому Тигру Запада», — эта фраза, относящаяся к поверью о том, что каждому царству в их мире покровительствует один из четырёх великих зверобогов, не сходила в те годы с уст людей.

Поговаривали, что успехами последних лет царство Чхонджу целиком и полностью обязана одному военачальнику, и что военачальник этот — страшно сказать — из Чужих: тех самых южан из сказок, светловолосых с длинными носами и странными узкими лицами. Одни считали их колдунами, другие — бессмертными. Чем, кроме как чародейством, можно было объяснить, что этот человек стал верховным стратегом страны в возрасте двадцати лет, и царь приблизил его к себе и сделал ближайшим советником не только в военных, но и в прочих делах? Так что в умах людей у Белого Тигра Запада было вполне конкретное человеческое лицо: лицо загадочного генерала-чародея — Гэрэла. Народная молва наделила его совершенно фантастическими чертами, и образ его обрастал всё новыми жуткими подробностями. Говорили, что он даже на человека-то не похож, как и все Чужие — белокур и бледен, и глаза у него совсем светлые, как льдинки, как будто он выцвел от собственного внутреннего холода. Говорили, что он безжалостен: что убивает детей на глазах у их родителей и заставляет отцов насиловать дочерей, что привязывает трупы к столбам или насаживает на колья, чтобы те внушали страх всем, кто их увидит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Многие из этих слухов были правдивы, хотя Гэрэл, прозванный Жестоким, старался никогда не быть таким без причины.

Генерал Гэрэл в год ветви дерева и змеи со знаком Инь совсем не думал о далекой Рюкоку и происходивших там переменах. Два года назад он развязал войну с Юйгуем. Это было чересчур самонадеянно, и он сам быстро это понял: со стороны, может, и казалось, что Чхонджу одерживает победы, но он сам почти сразу увидел, что Страна Черепахи слишком богата, слишком сильна; время от времени ему удавалось захватить крепость или город, но удержать их сил не было — так мелкий хищник мог бы бесполезно терзать зверя, который в несколько раз крупнее его самого. Гэрэл начал понимать, что к каким бы хитростям он ни прибегнул, война только приведет к ослаблению обоих государств. Он постарался сосредоточить силы на том, чтобы удержать те несколько завоеванных им городов, которые находились у Внутреннего моря: выход к морю был важен для Чхонджу.

Чтобы одержать победу над Страной Черепахи, нужно было выждать еще десяток лет. Усилить армию, улучшить вооружение, построить флот. Он знал, что если Чхонджу удастся накопить сил, то победа будет за ними. Слабость Юйгуя, как ни парадоксально, крылась в его силе — уже много лет у него не было серьезных противников, и юйгуйцы слишком уж верили в свое превосходство над остальными народами.

Гэрэлу случалось обсуждать это в юношеские годы во время учебы в Байцзине со своим учителем Лином. Лин-цзы был юйгуйцем и патриотом, но любил побеседовать на отвлеченные темы — он тогда еще не подозревал, что, просвещая юношу, впитывавшего знания словно губка, он готовит своей стране опасного врага.

— В твоей стране даже солдату необходимо быть поэтом и книжником, чтобы продвинуться по службе, — сердито говорил Гэрэл учителю Лину. — Разве это не глупость?

— Но ты ведь тоже любишь книги, Гэрэл. Ты сам говорил, что знание может ранить острее меча.

— Да, но совсем другое дело — поэзия! Разве это не признак того, что государство забрело в тупик?

Ему, выросшему под суровыми небесами Запада, казалось страшно нелепым, что о человеке судят не по его делам, а по умению сочинять стихи и — боги! — красоте почерка.

— Если в Юйгуе все устроено так глупо, почему он контролирует такую большую часть мира? — спрашивал Лин-цзы, слегка подтрунивая над ним. — Но ты в чем-то прав, Гэрэл: развитое и сытое государство в конце концов стареет и начинает умирать, это и происходит сейчас с Юйгуем.

— Это ты сам придумал?

— Что государство, достигнув расцвета, умирает? О нет. Это очень популярная теория среди наших интеллигентов. А твоя страна — молодая, хищная и жадная, поэтому за ней — будущее.

Гэрэл обдумал слова учителя. Лин-цзы, конечно же, преувеличивал — до гибели Юйгую было еще очень далеко: только жители страны, безраздельно господствовавшей в мире на протяжении последней сотни лет, могли развлекаться подобными пустыми самоуничижительными теориями. Жители любой из других стран не могли позволить себе такую роскошь — все, наоборот, старались как могли возвеличить достоинства собственной родины.