— Я в госпитале Академии, — сказала, оглядев просторную и очень знакомую комнату.
Здесь мне доводилось бывать после неудачных тренировок и выхаживать заработанные опытом, или его отсутствием, шишки. Переломы, сотрясения, вывихи… Только за первый курс я умудрилась загреметь в лазарет около пяти раз.
Из года в год лекарская обитель не меняется: тусклые стены, одна кровать в самом центре комнаты, небольшой столик возле нее и пара стульев вдоль стены для гостей и врачевателей. Уныло, но всегда тихо и спокойно.
— Госпожа Навье, скажите, вы помните, как оказались здесь?
В глазах рябило. Все было подернуто туманом, а в углах комнаты роились тени. Именно в одном из таких углов, у самой двери, стояло около пяти человек. Они не спешили проходить в центр палаты, а жались у самой стены.
Двух из них я узнала сразу — мои преподаватели по физической подготовке и защитной магии. Образ женщины в воспоминаниях нащупала не сразу, но и ее я видела в Академии. А вот другие два человека в военной форме мне были незнакомы.
— Вы что-нибудь помните? — вновь обратились ко мне, вырывая из вязких раздумий.
Я отвела глаза и крепко зажмурилась. В комнате недостаточно света. Нужно больше свечей. Тени, ползающие вдоль стен и по углам, отчего-то внушали странную тревогу.
Тени.
Я впилась взглядом в темноту, сгустившуюся под ногами настойчивых гостей, и меня окатило холодом. По позвоночнику скатилась ледяная капелька пота, а сердце, мешая дышать, забилось в горле.
Воспоминания ударили вспышкой, накатили черной волной и сковали тело судорогой. Мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Ведь если я уже в Академии, все обошлось. Портал все-таки открыли, меня спасли. А в лазарете оказалась наверняка потому, что наглоталась воды и чуть не утонула.
По горлу царапнула боль, сквозь которую произнесла:
— Я упала с обрыва в реку. Дальше ничего не помню.
— Что было до этого? — тут же кинул новый вопрос мужчина в легионерской форме. — Как вы оказались на обрыве?
Сил едва хватало на слова, а воспоминания душили болью и отчаянием. Я хотела бы забыть этот ужас как страшный сон, но уверена — такие вещи не уходят из памяти. Они остаются с нами навсегда, наносят свой уродливый отпечаток на жизни, являются в кошмарах. А пытаясь сбежать от воспоминаний, я лишь еще прочнее привяжу их к себе.
Поборов слабость и страх, я ответила на все вопросы легионера, которых было немного. Под запись напарника мужчина попросил рассказать про заказ, оказавшийся ловушкой, и обозначить заклинания, которыми пользовалась в тот вечер. Диалог вышел скомканным и быстрым, и скорый уход наблюдателей я сбросила на свое недомогание.
В конце концов, я только-только пришла в себя и нуждаюсь в отдыхе. А разговоры о том, что ходила по лезвию ножа, оптимизма не прибавляют. От них лишь бросает в дрожь и начинает мутить.
Сухо поблагодарив меня за беседу, кучка людей покинула лазарет. Едва дверь закрылась за последним гостем, я устало рухнула на подушки и уставилась в потолок. Голова кружилась, мысли опять перемешались, а по коже проползли мурашки.
А ведь действительно. Я ходила по самому краю.
Потрескавшийся потолок родной Академии неожиданно вселил в сердце такую любовь и благодарность, что я едва сдержала подступившие слезы. Еще никогда я не радовалась тому, что загремела в лазарет! Сейчас же была готова расцеловать стены, спрятавшие от чуть было не поглотившей меня Тьмы, и усыпать золотом портальщика, который все-таки не опоздал и спас меня.
Дверь хлопнула, заставив встрепенуться от вновь подступившей дремоты. Чуть приоткрыв глаза, я увидела прислугу. Женщина переставляла с подноса на столик у кровати тарелку с салатом и бокал, наполненный темно-бордовым компотом.
Перед глазами опять заплясали тени. Я тихо застонала от неприятного видения и зажмурилась, а когда вновь распахнула веки, в комнате была уже одна.
Меня тошнило, но понять, от голода или от слабости, было невозможно. Сколько я была без сознания? Чуть приподнявшись на подушках, выглянула в темный прямоугольник окна. На небо уже вскарабкалась бледнолицая луна, окутанная мягким ореолом призрачного серебра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я нахмурилась, заметив, что рама исписана рунами, но значения не придала. Снова легла на кровать и вялой ладонью коснулась похолодевшего, чуть влажного лба.
Что-то подсказывало — без сознания провела не один день. Не могло тело так ослабнуть за короткий срок из-за одного падения. Наверняка все-таки сломала что-то, пока катилась по склону, а потом наглоталась воды. Потому и пришлось так долго приводить меня в чувства.
Тем важнее помочь организму снова набраться сил.
С этими мыслями села на кровати и свесила босые ноги из-под одеяла. Ступни тут же защекотал сквозняк, гуляющий по замку.
Я потянулась за столовыми приборами, но вдруг заметила на ладони шрам. Уже затянувшаяся в белую, чуть выпуклую полоску рана остро напомнила о пережитом и о магии крови, что оказалась бесполезна. Я до боли прикусила губу, уставившись на шрам.
Все-таки в лазарете я давно. Мою рану на ладони сложно было назвать царапиной, и раз она уже затянулась, прошло достаточно времени.
От неприятных догадок в горле пересохло. Я мотнула головой, отгоняя дурные мысли, и подалась за бокалом. В нос сразу же ударил приятный сладкий аромат вишни. Знакомый запах успокаивал нервы и просился коснуться губ.
Но вместо того, чтобы глотнуть напиток, я задумчиво покрутила прохладную ножку бокала меж пальцев. Обычно бокалы подают лишь на большие праздники, и чаще всего эту изящную утварь можно увидеть на торжественных вечерах.
Так разве сегодня какой-то праздник?
Я подняла бокал так, чтобы он был на уровне моих глаз. Снова прокатила тонкую ножку по фалангам и замерла. Бокал дрогнул в моей руке, бордовая жидкость колыхнулась в прозрачной чаше.
Из отражения в стекле сосуда на меня смотрели безупречно черные глаза.
Бокал вздрогнул в последний раз и полетел на пол. Под моими ступнями тут же растеклась красная лужа, из которой рифами торчали прозрачные осколки.
Я слепо смотрела, как под ногами плывет бордовая кромка. Смотрела, но видела лишь Тьму, на мгновение отразившуюся приговором в моих глазах.
* * *
Я всегда считала себя сдержанной и воспитанной. Однако не смогла умерить резких слов в адрес служанки, когда та прибежала на звон стекла. Хотя, казалось бы, горничная не виновата в моих страхах и страданиях, но я сполна оторвалась на несчастной женщине.
— Где мои вещи? — строго пригвоздила я. — Форма? Кулон?
Дрожащие пальцы коснулись выемки над грудиной, где обычно покоился серебристый наконечник. Сейчас амулета на мне не было.
— Простите, госпожа, — пролепетала бедняжка, — но я не знаю.
— Позови того, кто знает! — паника смешалась с гневом и долбила по вискам.
Мне срочно нужно с кем-то поговорить! С кем-то, кто пояснит, что вообще происходит! Я ведь не могла… не успела бы впустить в себя Тьму. Да и какого демона произошло?
Я слышала достаточно историй, как люди обращались в темератов. Они оказывались жертвой пропущенного темного заклятья инфекта или получали от обращенных серьезные, порой почти несовместимые с жизнью ранения, через которые и проникала зараза.
Никакой чистой Тьмы никогда и в помине не было! Это невозможно!
Мне привиделось. Или это было что-то другое, неспособное обратить меня в…
Нет. Даже думать об этом не могу.
— Чего ждешь? — рявкнула я, вскакивая с кровати. Слабость будто рукой сняло. На ее место пришла ярость, бурлящая в венах. Она стала моей энергией. — Неси сюда мои вещи!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бросив уборку, служанка мигом вылетела за дверь палаты и даже не глянула в мою сторону. Я же неуверенными, неловкими от долгого бездействия шагами двинулась в сторону окна.
Зеркала в палате не было, и неприятные догадки точили изнутри. Поэтому я поплелась к окну, надеясь в стекле все же разглядеть свое отражение. И искренне хотелось верить — из него на меня посмотрят нормальные, человеческие глаза.