глаз в расчёте, что боль заставит его ударить по тормозам. Но в это самое время машину подбрасывает на выбоине, затем круто заносит, едва не впечатывая передним крылом в переполненные мусорные контейнеры.
Пара бездомных кошек истошно мяукая, бросается врассыпную, отвлекая моё внимание от боли в ушибленном плече. Слава богу, вроде ни одна не пострадала.
– Ещё одна такая выходка и я спущу курок, – одной рукой пытаясь вырулить обратно, Беда вжимает мне в висок дуло пистолета. – Усекла?
Нехристь. Всё внутри меня вскипает от желания вцепиться в него по новой, но чего греха таить – этот псих мастерски умеет подбирать аргументы.
– Убери, – шепчу не своим голосом, пытаясь скосить глаза в сторону оружия. В фильмах ствол выглядит массивнее, хотя кто его знает, каким он должен быть на деле. По крайней мере это явно не рогатка.
– Фак! – отвлёкшись, он всё же таранит один из баков, опрокидывая на глянцевый капот лавину разносортного мусора. – Чёртова помойка…
Холодная сталь, дрогнув, скользит в сторону и болезненно упирается мне в ухо. Более чем реалистично – бодрит на раз. Медленный вдох как испытание в ожидании случайного выстрела, а следом переломный момент. Ничто так не губит шансы спастись как пуля, пущенная в череп.
– Убери, – выдыхаю, покорно обмякнув. – Я всё поняла.
– Уверена?
– Абсолютно, – скрежещущий стук металла о металл демонстрирует, что задним ходом Беда ездит ещё хуже, чем прямо. Проводив взглядом в зеркало заднего вида укатывающийся на куцых колёсиках контейнер, взвинчено повторяю: – Да убери ты уже свою пушку и рули нормально! Какой вообще олень продал тебе права?
– А кто сказал, что они у меня есть?
– Супер! – бурчу, возмущённая его безмятежностью. Да у парня явные проблемы с головой и сопротивлением я только потакаю его внутреннему шизофренику! Но, видит бог, покорность даётся мне с боем. – Ещё скажи, что ПДД не знаешь.
– Говорю, – невесело усмехается он, убирая пистолет себе на колени.
Я с силой тру переносицу, подавляя несвойственный себе порыв крепко выматериться, а в следующий момент замечаю стремительно приближающийся пост ДПС. Судя по тому, как Беда напряжённо сжимает руль, он его тоже узрел.
– Дёрнешься – пожалеешь.
Скорее, наоборот, если что-то предпринимать, то сейчас самое время.
Едва дождавшись момента, когда он свернёт в переулок и отвлечётся, чтобы удостовериться в безразличии гаишников, ловко подбираю, а затем навожу на подонка его же оружие.
– А теперь живо тормози и разблокируй двери!
– Чёрта с два, – Беда невозмутимо продолжает движение с той лишь разницей, что теперь он улыбается. Спокойно и жутко.
– Я выстрелю.
– Тогда мы разобьёмся, – отмечает он ровно, сосредоточенно глядя в боковое зеркало.
Чёрт бы побрал этого психа!
– Тормози идиота кусок, я не шучу, – теперь моя очередь направлять ему дуло в висок, только я понятия не имею, ни как правильно стрелять, ни как побороть столь вопиющую невозмутимость, а подозрительная лёгкость металла не прибавляет совсем никакой уверенности.
– Обмочишь сидение – заставлю вылизывать. Сразу после капота.
Растерянно моргнув, тянусь свободной рукой в карман своей куртки. Один видеозвонок отцу мог бы решить проблему. Какой дурак продолжит удерживать жертву, засветив лицо?
– Бу! – резко выдыхает Беда, одновременно выруливая влево
Онемевшая рука рефлекторно сжимается, выпуская из дула голубоватый огонёк.
– Ох, боже! – взволнованно всхлипываю, ожидая увидеть кровавое месиво, но максимум увечий – незначительное покраснение и островок подпаленных волос у виска.
– Ты мне льстишь, – кончик его языка скользит по губам, слизывая отголоски ироничного смеха.
Он точно отшибленный на всю голову.
– Больше вони, чем вреда, – проговариваю дрожащими губами, в ступоре разглядывая пистолет-зажигалку. А был бы настоящим?!
– Посмеялись и хватит. Дай сюда мобильный. Живо!
– Держи карман шире.
Отшатнувшись к пассажирской двери, пытаюсь разблокировать телефон. Сдерживать-то меня больше нечем, да и всплеск адреналина начисто стирает чувство страха. Жаль не обезболивает. Неожиданный удар локтем в солнечное сплетение заставляет меня согнуться пополам, дабы уже по своей вине ощутимо приложиться лицом о торпеду.
– Обалдеть ты жжёшь, Лера-холера, – коротко присвистывает Беда, зашвыривая мою мотороллу на заднее сидение. – А теперь сиди смирно. В следующий раз церемониться не буду.
Мог бы и не предупреждать. Единственное на что я способна, это ловить ртом воздух, глядя, как за окнами мелькают обшарпанные двухэтажки старых складов, «ворота» города, пшеничные поля. Куда мы, чёрт возьми, едем?!
Вскоре, очевидно устав от моих хрипов, он включает магнитолу и салон заполняет агрессивная, частично приправленная матом музыка, которую папа презрительно называет русский рок:
«…В багажнике свернулось тело в позе эмбриона,
В салоне акушеры с лопатами и ломом…»
Остаётся тихо поскуливать, отождествляя себя с обречённым героем из песни. Ну спасибо тебе, Сергей, даже репертуар продумал, сволочь такая.
«В городе, где нет метро, по утрам холодеет моё нутро,
По глазам быстро мимо мелькают дни…
Запомни меня молодым, запомни меня живым»*
*слова из песни «Живым» группы 25/17
Game over
Прямая лента загородной трассы сглаживает недостаток водительского опыта, и Беда выжимает из своей Ауди предельную скорость, унося нас в пугающую неизвестность. Я угрюмо разглядываю мятые ромашки, представляя их плывущими по глади какого-нибудь озера, пока его обитатели медленно объедают моё распухшее тело. Подобный исход кажется настолько естественным и неизбежным, что лёгкие плотно заполняет запах тины, вырываясь на выдохе сдавленными всхлипами.
Папочка, прости за то, что не оправдала твоих надежд. Прощай мамуль. Надеюсь, твой талант ещё оценят по достоинству. Знай, ты у меня самая лучшая, и я больше ни капельки не обижаюсь. Ты, главное, вспоминай свою глупую дочь, моя неуловимая колибри.
На этой скорбной ноте я обнимаю себя за плечи, готовая поддаться сиюминутной истерике.
– Не вздумай реветь, – предупреждает Беда, резко выруливая на просёлочную дорогу.
– Так отпусти, – морщусь, потирая ушибленный о дверцу локоть. Должно быть, в салоне достаточно жарко, потому что он снял с себя куртку, оставшись в полосатой футболке, да меня всю колотит от одного вида его татуированных рук.
Он раздражённо передёргивает плечами, но оставляет предложение без внимания, впрочем, на сострадание надеяться не приходится.
– Мы что, реально едем к озеру?
Мой напуганный шёпот поглощает громкий припев, а повторить вопрос не представляется возможным. Язык немеет как чужой, я снова концентрируюсь на ромашках, лишь бы не видеть поблескивающую за окном гладь воды.
Виктора сожгли,