авторитет президента Мельникова, дискредитировал его семью…»
Неожиданно Поль яростно засопел.
– Ты что, собака страшная? – удивился Авилов, отрываясь от рукописи. – Стиль не нравится? Или тезис не одобряешь?
Поль заскулил, соскочил с дивана и прижался к ногам хозяина. Уши встали торчком, обрубок хвоста бешено завибрировал.
Невесть откуда взявшийся ветер, влетев через балконную дверь, винтом скрутил штору. Закрывая балкон, Сергей увидел, что ещё пять минут назад ярко сиявшие звёзды и луну затянуло тучами. Мгновением позже ослепительный росчерк молнии разрубил чёрное небо, и по ушам врезал оглушительный раскат грома.
Поль взвизгнул. В этот момент погас свет.
– Да что же это, мать твою, – растерянно сказал Сергей. – Не иначе, в трансформаторную будку попало. Называется, поработал…
Спотыкаясь, на ощупь, он побрёл на кухню, с трудом разыскал свечу и зажёг её. Мерцающий огонёк подчёркивал окружающую темноту. Сергею вдруг стало не по себе. Захотелось выскочить на улицу, увидеть каких-нибудь людей… Но за окном беспросветно хлестал косой ливень.
Поль взлаял дурным голосом и кинулся в прихожую. Так он поступал в тех случаях, когда за дверью был незнакомый человек.
Сергей почувствовал, что у него сдают нервы. Он быстро выдвинул ящик стола, достал пистолет (именной, с Чечни), передёрнул затвор и на цыпочках вышел в коридор.
– Кто там? – негромко спросил он, встав на всякий случай сбоку от двери.
Ответом была тишина.
Подождав немного, Сергей повернулся к собаке, застывшей в насторожённой стойке, и слегка дрожащей рукой погладил её лобастую тёплую голову.
– Ложная тревога, – сказал он, пытаясь унять сердцебиение. – Пойдём-ка отдыхать, старина. Всё равно сегодня уже дела не будет.
И в ту же секунду зазвонил мобильный телефон.
– Что за дьявол… – прошипел Сергей, хватая трубку, – Алло, слушаю!
– Сергей Иванович? – осведомился чей-то мужской голос.
– У аппарата. С кем имею?..
– Меня зовут Александр Петрович. Фамилия Хряков. Я представляю российский филиал издательского дома «Харперс лимитед». Извините за поздний звонок, но у меня к вам весьма серьёзное предложение. По крайней мере, нам кажется, что оно вас заинтересует. В связи с этим вопрос: не могли бы мы встретиться?
– Когда?
– А хоть сейчас, – охотно предложил голос. – Я, собственно, в ваших краях. Точнее, на вашей лестничной клетке.
Сергей подавился воздухом.
– Где?!
– Прямо возле вашей квартиры.
Сергей почувствовал, что звереет.
– Слушайте, Александр Петрович, – сказал он, изо всех сил сдерживаясь. – Вы сами заметили, что время позднее. Поговорить можно, отчего ж, но давайте созвонимся завтра. Да и темно у меня, свет отключили…
Неожиданно свет зажёгся. Авилов потряс головой и привалился к стене. Он ничего не понимал.
– Вот видите, Сергей Иванович, одной проблемой стало меньше, – спокойно заметил собеседник. – Что касается вашего предложения созвониться завтра… Завтра я, к сожалению, улетаю в длительную командировку, и очень хотелось бы обсудить наш вопрос до вылета. Бизнес, понимаете ли, проволочки нежелательны. Так что, поговорим теперь?
– Может, и поговорим, – рявкнул Сергей. – Только вы сначала мне объясните, где вы взяли мой номер. Я, между прочим, поменял его всего два дня назад!
– Всё объясню, Сергей Иванович, – пообещал Хряков. – Но желательно при личном контакте. Да чего вы опасаетесь, в конце концов-то? Взрослый человек, отставной офицер спецназа… да и оружие под рукой… Можете выглянуть в глазок, я один.
Сергей почувствовал, что устал удивляться. Неловко засунув пистолет в карман тренировочных штанов, он отключил трубку и при этом случайно посмотрел на часы.
Была полночь.
Сцепив зубы, Сергей открыл дверь.
3
Президента Мельникова точнее было бы назвать экс-президентом. Однако специальным указом преемника за стариком было пожизненно закреплено президентское звание. Тем же указом ему даровалось государственное обеспечение: резиденция, штат обслуги, транспорт, спецсвязь, открытый счёт в банке и прочие радости пенсионного бытия.
Чем занимаются президенты, уйдя в отставку? Летают по свету с чтением лекций, выступают с миротворческими инициативами, пишут мемуары, наконец, основывают фонды своего имени. Мельников ничего этого не делал. На покое он жил затворником. Он часами бродил по аллеям парка, сидел с удочкой на берегу озера, мало смотрел телевизор и почти не читал газет. Бывали дни, когда он обменивался с женой всего несколькими словами. Слегка оживал Мельников лишь тогда, когда их навещали внуки.
Сейчас он лежал на тахте, по грудь укрытый тёплым пледом. Рядом сидела дочь Ирина – младшая, любимая.
– Нельзя так, папа, – говорила она, энергично поглаживая морщинистую руку отца. – У тебя шеф протокола скоро от скуки повесится. Ну что ты тут прозябаешь, как в монастыре? Слетал бы куда-нибудь с мамой, развеялся. В Америку, положим, далеко. А в Германию? Во Францию, Австрию? Отовсюду же звонят, с лекциями ждут. Гонорары один другого лучше. А, папа?
– С моим здоровьем теперь только по миру летать, – сказать Мельников. Говорил он медленно, с одышкой. – А гонорары… Я и раньше-то жадным не был, ты знаешь. У меня всё есть, у вас тоже. Всех денег не заработаешь, чего Бога гневить?
Ирина поняла, что взяла фальшивую ноту, и решила зайти с другого края.
– Ты прав, папа, – успокаивающе сказала она. – Суть, конечно, не в деньгах. Мне просто жаль, что ты заскучал без дела. Пенсия пенсией, но чего ж себя списывать раньше времени? С твоим авторитетом, влиянием? Ты же историческая личность, ты похоронил коммунизм в России, ты же глыба….
Экс-президент усмехнулся.
– Глыба, как есть глыба… – Он провёл рукой по оплывшему лицу. – Ты, дочка, давай без пафоса. Скажи прямо, чего надо от старого отца.
– Помощи, – отрубила Ирина, мгновенно меняя родственный тон на деловой.
– Проблемы? – коротко спросил Мельников со вздохом.
– Пока нет. Но вот-вот начнутся.
– С президентом?
– Да.
Ирина помолчала, собираясь с мыслями.
– Вроде бы всё в порядке, – наконец заговорила она. – Бунеев слово держит. Никого из наших не трогают, все дела закрыты. О тебе я уж не говорю. Ты окружён почётом, ты патриарх. Президент с тобой советуется, встречается. В общем, прошла гроза, живи да радуйся… А не дают! Сашу со дня на день турнут из администрации. Миша намылился в депутаты – избирком нашёл предлог не регистрировать. Бориса попёрли из совета директоров. Николаю завернули рукопись в издательстве. Сергею тянут с открытием фонда, уже два раза отдавали документы на доработку. Ты видишь, папа? Всех наших по-тихому прессуют. Вроде намекают: ползать ползайте, летать ни-ни. Это пока, а что завтра? Я уж сама живу тише воды, ниже травы, не знаю, с какого бока пнут. Это я-то, дочь первого президента! Что о других говорить?
Всё это Мельников знал. Обдумывая ситуацию, он твёрдо решил, что вмешиваться не будет. Предстояло объяснить это разъярённой дочери.