Читать интересную книгу Винсент, убей пастора - Винсент Килпастор

Однако выкручиваться мне придётся, и именно здесь — в Америке. Ехать обратно — не могу. Мосты не то что сожжены, сровнены с землёй. Асфальтом, покрыты. Само слово «стан» для меня стало синонимом слова тюрьма. Срок. Цыганка с карта-а-ами…

Что делать-то? В долг взять у Бьянки? Она даст. Балует меня. Недавно подарила золотой трос в мизинец толщиной. Будто я браток какой малиновый. Загоню, пожалуй, этот трос за кэш. Презренный металл.

Хотя едва ли это спасёт гиганта мысли. Едва ли. Сколько уже можно пол по ночам драить? Нужна схема, красивая, без огнестрельного и отягчающих, ну максимум чтоб на пару лет срока тянула, жизнь-та одна, блин.

Что? Как выжить и выжать на хлеб с маслом? Ничего не идёт в голову.

Почему-то вдруг вспоминаю о Рафе. И брате Александре.«Господь сохранил жизнь отца, потому что, видно, главного своего дела на земле отец ещё не сделал». Главного своего дела на земле отец ещё не сделал. Вот железный вариант.

Церковь святого Рафа! Это же масса людей, большинство здесь уже лет по двадцать, римские граждане с баблом и, главное, с какой верой! И ведь все наши — русские, с понятной психологией и слабостями. Вдобавок по правилам их игры, они обязаны меня любить. Подставлять для удара щеку.

Господь сохранил жизнь отца! Бред. Какой бред! Какой замечательный милый бред! А я, кажется, их всех уже сам люблю! Моя потенциальная клиентура. Святоши. Люди-ангелы.

Я им нужен. Я — новый пророк и целитель. Прямая связь с Господом и раздача слонов! Кашпировский, Чумак, Гробовой! Конечно, нужна подготовка, но на голодный желудок, я ох как форсирую курс обучения. Хлеб народам, земля крестьянам, вода — матросам!

Я вам так башни рвану, голова кругом пойдет! «Бэд Трип Иоанна Богослова» устрою! Даже если не сработает выбиться в ихнюю элиту, появится доступ к их девахам, молодым, ядрёным наверняка, и уж точна с американским гражданством.

Вариант, похоже, беспроигрышный. Святой Винсент — маг и чародей-целитель! Мученик господень. Расступитесь, пропустите его на трибуну!

Спасиба, ставок больше нет! Идея — это наше все. Теперь детали. Детали.

Приступаем к операции «Праздник Святого Йоргена». Первым долгом надо бы в их церковь намылится. На разведку. Набраться духу и заявиться.

Только подумал об этом — а на ловца и зверь бежит — ззззз, щекочет ляжку мобила, я вздрагиваю, сразу вспомнив сон про отрядника Баходыр-ака, и беру трубку:

— Приветствую Вас!

— Драсти…

— Я отец Рафика, Александр.

— Очень, правда, очень приятно! (Вспоминаю, поёживаясь, его взгляд)

— Мне тут Рафик рассказал о Ваших обстоятельствах.

(кто его, дурагона, за язык –то тянул, ох, сейчас начнёт запугивать)

— Ну, мы не из тех, кто духом падает!

— Знаете, а вот Вы не представляете, как может помочь душевная молитва!

— Молитва? Какая именно молитва? «Отче Наш», «Богородица»?

— Дело не в том, какая, главное с верой, с искренней верой к Господу обратиться.

Он говорил — не Я тебя исцеляю, а вера твоя! Вот она где силища-то! В вере нашей! Господь мечтает помочь нам, но как же Ему руку протянуть, если мы спиной поворачиваемся?

— Вы правы, наверное, я вот лично, верю, есть Бог, но такой веры, чтоб молиться, чтоб на коленях, один-на-один говорить с Ним, такого нет. Это все странно как-то. Вы уверенны, что это необходимо?

— А Вы молитесь, молитесь, чтоб Господь укрепил Вас в вере. Чтоб явился вам. Как познаете Его милость — вся жизнь вокруг сразу переменится!

— Ну, я попробую. Не знаю… Начну молится…

— Скажите, а Вам с Рафиком на работу сегодня надо?

— В том-то все и дело (Наверное, щас предложит молиться о новой коробке передач), что не могу выйти, машина, сами знаете.

— А у меня к Вам предложение — Вы приезжайте к нам! Запросто. Прямо сейчас приезжайте! Я Ваграмчика, младшенького, сейчас за вами отправлю!

У меня тут Додж Караван стоит, никто не ездит уже пару месяцев. Рафка с Толиком его, правда, перевернули, помяли слегка, но я как мог, выправил. Пойдет пока ездить. А им не дам. Наказаны. Вероотступники. С детства получают от Господа свидетельство — а занимаются непотребством. Слепцы.

А там, позже, знаете, по автосвалкам проедимся, глядишь, коробку-то и справим, зачем вам новая машина? Такой расход. Приезжайте, приезжайте, заодно и поужинаете у нас! Вера моя только пельменей на целое войско налепила!

— Спасиба! Не знаю как прям и благодарить!

— А вы Господа благодарите, Господа. Он лучше нас ведает, что нам потребно. По потребностям и воздаёт!

И трубку вешает.

Офигеть! Одним махом решена проблема с моей схемой, машиной и ужином в придачу. Самое лучшее, что со мной произошло за последнюю неделю. Видимо пришло время снова принять Христа. Евангелизировать меня кажется, собрался дядя Саша. Вот как.

Ну что же, легко у тебя пойдет эта евангелизация, ты уж не сомневайся. Ловец человеков! Молись теперь сам побольше! Ещё посмотрим, кто в этом раскладе жертва, кто охотник! За дело!

Меня уже пытались как-то евангелизировать американские проповедники — летом в Питере после первого курса иняза.

Их тогда понаехало в закат перестройки — легион. Удивлялись какая восприимчивая к слову Божию экс-коммунистическая молодёжь. А нам тогда только практика в живом английском, да сувениры халявные нужны были. Поэтому и рапортовали евангелисты превосходные результаты, легко отчитываясь за освоенные средства.

Ладненько. Займусь-ка матчастью. Надо работать по классическим канонам Сунь Цзы: «Война — это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным».

Я давно и твёрдо стою на пути обмана. Означает ли это, что я в состоянии перманентной войны?

В гугле набираю « ПЯТИДЕСЯТНИКИ».

Ща разберёмся.

Замечу вам сразу — люди — они без веры, ну никак не могут. Обязательно им верить нада — в Христа, в Будду, Мухамата, бенжамина или в газпром, не могут люди никак без духовной пищи.

И я ее им дам. Пищу. Я открою глаза слепым и напою безрогих!

Читаем:

«Пятидесятничество — это одно из позднепротестанских течений христианства, возникшее в конце XIX — начале XX вв. в США. Пятидесятники верят в крещение Духом Святым.

Согласно Новому Завету, на 50-й день после воскресения Христа на его учеников, собравшихся на празднование иудейского праздника Пятидесятницы, с неба сошёл Святой Дух, в результате чего они обрели способность говорить на разных языках. Отсюда название «пятидесятники». Обретшие дар немедленно обратились к окружающим с проповедью покаяния.

Пятидесятники убеждены, что Дары Святого Духа: способность к пророчеству, исцелению больных, говорению на иных языках (глоссолалия) и т. п. могут быть получены каждым верующим после крещения Духом Святым.

Крещение Духом Святым есть особое переживание верующего, внешним проявлением которого является глоссолалия, понимаемая как говорение на «ином языке».

Самая быстрорастущая христианская конфессия. По данным статистики в настоящее время к пятидесятникам себя относят около 190 млн. людей, принадлежащих к церквям пятидесятнического направления, и ещё 150 млн. крещённых Святым Духом в других конфессиях. Т.е. всего около 340 млн. человек».

Ни хрена себе, глосалалия! Значит скоро и меня дух святой окрестит!

You bet your ass! Обрету способность к пророчеству и, пожалуй, исцелению больных.

Что же касается говорения на «иных» языках, то я и так Ин Яз почти окончил. С иными языками у меня — порядок полный.

Если 340 миллионов человек скинутся, пусть хоть по одному центу — эта сколько же получится? На ужин точно хватит! Кстати, уже сегодня он бесплатный. Аллилуя! Аллилуя!

***

Когда Шри Шримад Бхактиведанта Свами Прапхупада причалил к берегам Америки, у него была горстка риса и сорок долларов. Через пару лет Сознание Кришны уже строило храмы по всему миру. В отличии от Прапхупады у меня неоконченое высшее. А это дает мне дополнительное приимущества на старте. Сознание Винса!

Америка, Ай лав ю! Ай ду, мать твою так!

ГЛАВА 4

«ЛИЛ»

Дверь дома Рафа мне открывает настоящий Ангел.

От неожиданности у меня сразу проявляется старческая одышка, на лбу выступает испарина; я вспоминаю запущенную небритость и утреннее пятно от кофе на футболке. Свинья. Может кому и к лицо трехдневная щетина, но я выгляжу как Санчо Панса, отбывающий пятнадцать суток. И еще — никак не научусь ловко жрать и пить за рулем, как средние американцы. Застряла естественная натурализация — выражаясь их языком.

А Деве лет, наверное, семнадцать, не больше.

Зарделась. Засмущалась вся. Меняет цвета как переводной календарик. О-о!

Ах! Цветок, цветок не сорванный! Набокова бы удар тут же и шарахнул на месте. Когда вижу совсем близко спелую молодую девушку, то после Бьянки, которой «прочно за сорок», чувствую себя грязным педофилом, соблазняющим ребёнка. И ничего не могу с собой поделать. Не удержусь.