Читать интересную книгу Академия мрака - Том Пиччирилли

просто никак не могла решиться. Йоку если что и нужно, так только чтобы в классе находились какие-то тела. Если им нечего спросить у него, нечего обсудить или добавить – ему по барабану. Пустая трата времени – эти его занятия. Просто перейти с курса на курс – всегда морока, а если на тебя уже накатила апатия, просто думаешь: ладно уж, досижу, чем-нибудь себя займу. – С губ девушки срывались маленькие белые облачка пара – по форме точь-в-точь «пузыри» для выражения мыслей собачки Снупи из комикса. – Повезло тебе все-таки, что не свернул шею. Зачем ты туда полез, не скажешь?

– Подумал, что срежу дорогу до студсовета, – ответил Калеб, глядя на ее родинку.

– Это ты зря. Тут же тупик. Обойди корпус с другой стороны, через холм.

– Я не знал, что здесь тупик.

– Теперь знаешь.

Калеб одернул полы пальто, убедился, что записи на месте, и перелез через забор во второй раз. Не торопясь, осторожно – не хотелось снова выставить себя неуклюжим олухом, да и как-то боязно было за ушибленные коленки. Девушка подняла большой палец, когда Калебу удалось аккуратно спрыгнуть наземь:

– Вот это я понимаю – грация.

Калеб поклонился, она одарила его шутливыми аплодисментами. На ее улыбку ну никак нельзя было не ответить – и плевать на дурное настроение. У людей вроде нее самый банальный позитив превращался в реальную силу – поди воспротивься такой.

Калеб протянул незнакомке руку:

– Я Калеб Прентисс.

Без предупреждения девушка ухватила его за запястье и притянула слишком близко, подавшись вперед, пока их носы не соприкоснулись. «Ну дела», – подумал Калеб, приоткрывая губы для поцелуя и гадая, как так вышло, что они с незнакомкой миновали все условности и сразу запрыгнули на столь высокую ступеньку межличностного общения. Язык парня свесился изо рта, когда ожидаемого соприкосновения не последовало.

– Кальвин! – выпалила девушка. – Мистер Пр-р-рентис-с! Теперь я вижу, из какого теста вы слеплены. Куда-то торопитесь, хм-м? Хм-м! ХМ-М-М?!

Калеб разразился смехом, больше похожим на рев слона, прозвучавшим странно и по-идиотски, но, по крайней мере, это было забавно. Озорница, тоже посмеиваясь с ним на пару, прислонилась спиной к забору, сжала руку парня в своей и произнесла:

– Меня зовут Мелисса Ли.

– Прекрасная имперсонация. Ты, часом, не дочка Йока?

– Она самая, – выдала девушка серьезно, убирая краешек черного локона от рта.

Калеб застыл соляным столбом, чувствуя, как краснеет. «Она не шутит, что ли?»

– Только не хватайся за сердце. Шучу я, шучу. Моя фамилия – Макгоуэн. Да что с тобой? Расслабься немного.

Да уж, стоило хоть попытаться.

– Подленькая шуточка, – пробурчал Калеб, потирая шею.

– Я смотрю, профессор Йоквер тебя порядочно запугал, – заметила Мелисса Ли.

Почему до сегодняшнего дня она не попадалась ему на глаза? Почему он не познакомился с ней раньше? Неужто Йок и впрямь так тяжко оттоптался на душевном равновесии?

«Я что, до такой степени уязвимый?..»

– Не припомню, чтобы ты много говорила на занятиях, Мелисса.

– А что, хоть кто-то у Йока трещал без умолку?

Она была права. Никто никогда много не говорил – даже тот одержимый писаниной новичок, которому занятия по этике были будто бы взаправду небезразличны.

– Хотя от других студентов в сторону Йока я не слышала ничего, кроме лести, – тем временем продолжила Мелисса Ли. – Мол, оценку получаешь с феноменальной легкостью, за здорово живешь. Стоило уже тогда понять, что дело – пшик. Мне говорили, что его признали самым популярным преподавателем за последние шесть-семь лет, но уже после первых пар поняла, что захватывающий курс философии утащит мой и без того паршивый средний балл в канаву.

– Пошла бы сразу к декану…

– Вот этого точно не хотелось. Сама не знаю почему. Этот тип меня бесит больше, чем Йоквер. Есть в нем что-то… в том, как он смотрит на людей. Будто у него всегда что-то еще на уме, понимаешь?

– О да.

– Не слушает тебя – и ты хоть раз слышал, чтобы он говорил? Жуть как раздражает.

Калеб тоже чувствовал это всякий раз, когда приходилось иметь дело с деканом. Они с девушкой двинулись назад к корпусам и плацу. Ее улыбка, как он подметил, уже не была наполнена лишь мимолетной иронией. Кажется, эта подруга к нему чуть оттаяла.

– Итак, – продолжила Мелисса Ли, – когда ты утром высказал этому индюку все как есть, я чуть взбодрилась и взглянула на вещи в перспективе. До меня дошло, что вот за это я плачу деньги. Ну я и побродила немного по кампусу, подумала… Знаешь, возможно, это мой шанс отправиться куда-нибудь еще.

– А куда?

– Кто знает? Я еще не решила. – Девушка продолжала улыбаться, но на ее лицо пала тень. Оно и понятно, переход в новый университет – задачка почище эмиграции в другую страну. Снова становишься чужаком, приходится разучивать новый сложный язык, знакомиться с новым укладом. Именно это останавливало и самого Калеба.

– Ну, вообще, мне пора в общежитие. Реферат по «Эпиталамиону» сам себя, увы, не допишет. – Будто извиняясь, девушка забавно развела руками.

– Специализируешься на английской литературе? – спросил Калеб.

– Да, и немного – на испанском. Besa mi culo![7]

– Ясно. «Эпиталамион»… это же Спенсер[8], да? Он мне никогда особо не нравился.

– Да и мне. Да и никому, в общем-то, так что, возможно, профессору не придется читать девять других работ на ту же тему, как это было с «Кубла-Ханом» Кольриджа, «Одой греческой вазе» Китса и «Вороном» Эдгара По.

Говард Мурхед, преподаватель английской литературы, ценил сонеты Шекспира превыше всего, а о них никто никогда не писал, так как все они были обманчиво друг на друга похожи. Калеб хотел обсудить это с девушкой, одолжить пару книжек, поделиться некоторыми соображениями, но она, похоже, торопится, а он ее зазря тормозит.

– Что ж, тогда – удачной работы. Было приятно с тобой пообщаться.

– Взаимно. Бывай.

Он смотрел, как девушка пересекает поле высохшей травы скорой, но несколько тяжеловатой, лишенной воздушности поступью. Ее волосы чуть трепал ветерок. Тут Калеб понял, что уже довольно долго думает кое о чем, и голос разума тут же взялся осаждать: «Нет-нет, не делай этого, чувак, ты опять сядешь в глубокую лужу», – но голос был всего лишь голосом – ничто другое не препятствовало. Поэтому, когда уже пятьдесят добрых метров разделили парочку друг с другом, Калеб окликнул:

– Эй, Мелисса, раз завтра у нас нет занятий, не хочешь позавтракать вместе?

Она повернулась к парню лицом и отступила еще на несколько шагов.

– Ладно, я согласна! Сможем вдоволь поговорить о джихадизме, порнографии, Руби-Ридж, цензуре