Читать интересную книгу Академия мрака - Том Пиччирилли

затяжного запаха разложения, раздиравшего носовые пазухи друга.

На подоконнике скопился иней.

Теряясь в догадках о произошедшем в его отсутствие, Калеб стоял зачарованным столбом и таращился на уродливый участок стены, вдыхая мясную вонь.

В этот момент парень услышал голос умершей сестры так ясно, будто она стояла у него за спиной.

Вздрогнул всем телом, как если бы по почкам рубанули топором, развернулся туда, где уже никого и ничего не было, – испуганный, возмущенный, смертельно бледный. Пришлось прикусить язык, чтобы загнать сестру назад в детство – туда, где обретались все знакомые ему призраки, ну или бо́льшая их часть. Вилли продолжал молоть какую-то чушь, становясь все более раздраженным, – игнор всегда был бедняге в тягость. Ладони Калеба объял зуд, как будто он сунул их в муравейник. Он смотрел на стену, зная о крови, осознавая, почему сестра возвратилась, связывая все воедино, пока мир за пределами головы равнодушно отсчитывал секунды.

– Калеб? Калеб! – повторял Вилли, теперь уже скорее взволнованный, нежели чем-то недовольный. Он взял приятеля за плечи, встряхнул легонько. – Эй, ты в порядке? Что с тобой, чувак?

Пульс громко-громко стучал у Калеба в висках, когда он думал: «Итак, на стене моей комнаты чья-то кровь… С чего бы? Чья?.. Кровать передвинули…»

Тот факт, что бордовые разводы все еще проступали из-под слоя персиковой краски, доказывал, что кровь свернулась и пробыла там долгое время. Два или три дня, возможно. Нашли жертву не сразу – значит, одиночка, друзья не волновались. Но почему же никто не почувствовал запах?..

Калеб отчего-то сразу предположил две вещи: умерла здесь девушка и самоубийцей она не была. Ко второй догадке худо-бедно вязалась логика: никто не разбрызгал бы столько крови на стену, даже если бы выстрелил себе в рот. Возможно, догадка была верной. Казалась правдивой.

Вилли к тому времени уже натурально закипел и занес свою большую, сильную руку, чтобы отвесить Калебу пощечину – возможно, шутливую, а может, и не очень.

– Эй! Да что с тобой не так?

В этот момент в комнату вошла Роза, а за ней вприпрыжку – Лягуха Фред с какой-то потертой книжкой под мышкой: если память не подводит, «Жернова неба» за авторством Урсулы Ле Гуин. Дежавю захлестнуло Калеба, и все, что прежде казалось разрозненным, вдруг идеально встало на свои места.

Роза сказала:

– Я слышала, ты поломал ноги. Как сейчас, в порядке? Калеб? В чем дело? Что у вас здесь происходит? – Она подобралась, будто испуганный барсук: голова нырнула в плечи, руки напряглись, став похожими на лапы. – Что за фигня?

Вилли закончил отводить свою массивную руку назад, и его ладонь, разогнавшись, понеслась к щеке Калеба, но цель так и не нашла – припав на костыль, парень юрко увернулся. Чистый автоматизм, инстинкт. И все равно выпад застал Калеба врасплох. Он прикусил язык.

«Убийца еще не найден», – пульсировало в голове.

Лягуха обнял Калеба, что-то пробормотал на ухо, лег на кровать и тут же заснул. Под его весом матрас продавился почти до пола. Калеб присмотрелся повнимательнее и понял, что матрас-то вовсе не его старый, проверенный; этот – совершенно новый. Куда же делся прежний? Куда они его отволокли?

Вилли расслабился, обнял приятеля за плечи и сказал:

– Ты, должно быть, чертовски весело провел время, раз до сих пор не очухался. Мне вот Герби Джонсон недавно рассказал, что…

Роза закрыла окно и помогла Калебу распаковать вещи.

– Ну и холодрыга тут, – пожаловалась она. – А ты, смотрю, загорел. Придешь сегодня на вечеринку? А что с твоими руками? Джоди не говорила, что тебя так сильно потрепало. Срань господня, тебе бы повязку на это дело наложить. Эх, Калеб…

– Я порезался о разбитую бутылку рома, – сообщил он. Собственный голос показался чертовски далеким, звуча будто бы из тех недр, куда отправилась сестра. Из мест дьявольски отдаленных, где-то там, в потустороннем мире. – Ничего страшного, друзья.

– У тебя кровь идет, – заметил Вилли.

Калеб опустил взгляд, увидел свежие тонкие потеки на ладонях.

– Пустяки, дело житейское. – Он попытался выдавить из себя улыбку, но на губы будто побрызгали стоматологическим анестетиком. – Ладно, гм… как прошли без меня праздники?

Под аккомпанемент мягкого похрапывания Лягухи Вилли и Роза рассказали, что они получили в подарок на Рождество и что подарили сами, на каких тусовках побывали и что нового выведали, как поживают их семьи. Все их слова, влетев в одно ухо Калебу, тут же через другое и вылетели – он ни черта из болтовни друзей не запомнил.

Комната все еще пахла Сильвией.

Ветви сердито царапали окна этого гроба, треплемые усиливающимся ветром.

Калеб сел на любимый диванчик Сильвии Кэмпбелл, достал свои заметки, расправил их и в тусклом свете принялся читать. Раньше заметки будто бы выглядели как-то иначе, и он сейчас не мог уловить ни слова из написанного. Столько страниц, а Калеб даже не знал, с чего когда-то начал и на чем остановился. Тени отказались говорить с ним на этот раз.

Пока Калеб не обнаружил маленький карандашный рисунок-автопортрет, он не знал, как выглядит Сильвия Кэмпбелл. В ее вещах не было ни одной фотографии. Он нашел ее кошелек, громоздкий, из потрескавшегося кожзама цвета винограда, но там не оказалось ни водительских прав, ни студенческого билета, ни даже наличных, если уж на то пошло. Копы или кто-то еще, должно быть, все забрали.

До того, как ему попался рисунок, Калеб был вынужден пользоваться чертами Джоди в качестве отправной точки для создания образа Сильвии. Чем больше парень думал об этом, тем сильнее осознавал, что без визуального «якоря» не обойтись, иначе как писать о девушке? Нужно было вернуть Сильвию к жизни, если Калеб хотел по-настоящему ощутить ее своим нутром, разворошить угасший костер и найти там еще тлеющие угли. Парень разгладил несколько морщинок на лбу Джо, удлинил и завил ее светлые волосы, изменил цвет глаз с голубого на светло-карий и немного поправил форму носа. Вышел совершенно новый персонаж, хотя истоки его все еще угадывались. Когда нет возможности или способности творить, остается лишь переосмысливать и приукрашивать.

Пришлось полюбить эти черты – почти столь же сильно, как образ Джоди, – чтобы приблизиться к пониманию того, кем Сильвия была, в том смысле, что имел для Калеба значение. Поначалу было трудно удержать новое лицо, чтобы оно снова не растворилось в чертах Джо, но немного ментальной гимнастики – и псевдо-Сильвия, эта чудна́я кукла-марионетка, стала подавать признаки жизни, ну или хотя бы имитировать их. Конечно, порой ниточки запутывались, и