поднимая глаз, полковник что-то помечал на карте.
Скорость внутри населённого пункта значительно снизилась. Да и как ей не снизиться, если нагромождения брошенных машин встречались почти на каждом перекрёстке.
— Опять не въеду, почему машины просто брошены? Нет ни сгоревших, ни взорванных, ничего вообще, что говорило бы об уличных боестолкновениях или о чём-то похожем… — размышлял вслух Пасечников.
— Вы правы, тарщ генерал, — кивнул, соглашаясь с ним Вовка. — Скорее, тут людей потравили, и не было ни банд, ни христолюбов. Кто ж в такой город сунется?
— Резонно! — согласился с ним водитель.
Пасечников взял из кармана рацию.
— Внимание, всем циркулярно! Движемся по главной улице до конца. Судя по карте, она доходит прямо до точки рандеву с нашей ЖД-бригадой — станцией Грязи Воронежские.
— Второй принял! — ответил Мухин.
— Третий принял! — подтвердил получение информации Смагин.
Колонна медленно вползла на небольшую площадь. Сразу за ней через пути, была видна сама железнодорожная станция. Машины поставили полукругом, и из них сразу высыпался народ. Генерал и Вовка подошли к командовавшим личным составом Мухину и Смагину.
— Значит, так, — оглядел он построившихся десантников и спецназовцев. — Несмотря на пустынность улиц, по которым мы ехали, обстановка сложная… — выдержал он паузу — сейчас объясню, почему. Вы все видели, что творится в сёлах, поэтому есть подозрение, что здесь не Чума зверствовала, а ядовитое облако. Хрен его знает, что тут может водиться из заразы, поэтому максимальное внимание. Желательно, близко к останкам людей не подходить. Хотя бы без острой нужды. Дезинфекторы раздали? — и, получив кивки от Смагина и Мухина, продолжил. — Тогда после каждого магазина обрабатываем кожу на лице и руках. Парни! Так нужно — зима кончилась, и кто его знает, с чем придётся столкнуться. Напоминаю тем, кто ещё не знает: весь добытый хабар стаскиваем сюда, на площадь, и уже здесь его распределяет старший лейтенант Мочалов. Увидели медикаменты — посмотрели срок хранения, нам просрочка не нужна. Вопросы? Нет? Разойтись!
Через полчаса на станцию прибыл и тепловоз. Дав по обыкновению гудок, Пётр Петрович и сам не знал, какие события наступят после этого. Пока с теплушки разгружался личный состав взвода десантников, сам машинист потихоньку дошёл до начальства, доложил о прибытии и тут…
Со стороны здания вокзала в сторону деловито снующих ВДВшников рвануло, по меньшей мере, два десятка лиц женского пола. Возраст колебался от двенадцати до лет сорока-сорока пяти. Ну, рвануло — это громко сказано: скорее они напоминали зомби, только живых, без заражения. Практически все были худыми до безобразия — почти кожа да кости. С тусклыми обречёнными глазами, в которых только что засветилась надежда. Призрачная, но тем не менее.
Первой рискнула подойти к мужчинам дама неопределённого возраста с каким-то допотопным карамультуком — то ли «мосинка», то ли что-то похожее.
— В-вы-ы х-хто? — почти скороговоркой произнесла она эти два слова.
— Люди, — усмехнулся вышедший вперёд Мухин. — А вы?
— Т-тож-же… — она судорожно взглотнула. — Й-й-йе-да й-й-ест-ть?
— Архипов! — Игорь позвал одного из спецназовцев. — Принеси термос с чаем. А вам, — он снова повернулся к женщинам, — сейчас есть никак нельзя. От твёрдой пищи заворот кишок будет. Так что пока только сладкая водичка. Горячая! — подмигнул он тем.
Были бы силы, бабы рванули бы к своим спасителям со всей возможной скоростью, но чего ожидать от доходяг? Поэтому спецанзёры и пожалели их, напоив для начала сладким тёплым чаем. А потом было море слёз, но скорее от счастья — их спасли. Шестьдесят четыре представительницы прекрасного пола, превратившиеся за всё время с момента начала Чумы в тени — в прямом и переносном смысле этого слова.
По их рассказам, в конце мая прошлого года, когда Чума воспарила над Липецком, со стороны промышленного сектора пришло жёлтое ядовитое облако. Оно подмяло под себя все Грязи. Выжила только горстка людей. Так получилось, что только те, кто находился в стационаре Железнодорожной больницы, смогли закупорить окна и двери и так протянуть почти десять дней. Но это для нас протянуть, а как им это далось… Лучше не вспоминать. Постепенно, из двухсот сорока человек остались эти, да и то не все могли ходить — десять человек перешли грань дистрофии. Не все продукты сохранились после ядовитого облака, часть съели «особо умные», привыкшие ни в чём себе не отказывать, но таких бабы сами пристрелили из оружия, добытого по кое-каким квартирам и в музее. Как ни парадоксально, но мужчин среди выживших не было. Совсем. Доходяг просто разобрали по машинам, натаскав с торгового центра одеял, подушек и прочих мягких и плотных вещей.
О хабаре уже никто не заикался — Вовка сразу заорал благим матом, отменяя на свой страх и риск все приказы Пасечникова. Только командуя собрать что-то, чтобы постелить в машинах и теплушке. Кто ещё держался на ногах, тех посадили в машины, «стиснув» с обеих сторон десантурой, чтобы не упали. Возимый комплект радиооборудования Мочалов распаковал сразу после начала эвакуации женщин. Сообщил отцу, чуть ли не плача, о найденных уцелевших и, естественно, получил указание добраться до развилки Воронеж-Тамбов, где их будет ждать с десяток автобусов. А те, кто может, пусть терпят до Барсуково в теплушке — туда тоже прибудут автобусы.
29 апреля 2028 года. г. Тополиновск. Полдень
— Алёна! Ну, какие у нас дела с женщинами из Грязей? — поинтересовался супруг на внеочередной летучке в обед. Все уже знали о чудовищной судьбе выживших и поэтому офицеры-мужчины жаждали принять посильное участие в помощи голодавшим.
— Все шестьдесят четыре человека вне опасности для жизни, но вот их состояние… Хочу отметить правильность действий личного состава — дали бы обычную пищу и всё, привет. Будем потихоньку откармливать, и где-то через месяца три, думаю, большинство снова станет прежними.
— Почему не все? — спросил Ермолаев.
— Олег Петрович, возможно, кое-кто и дальше будет страдать от анорексии… Не могу сейчас ничего прогнозировать, — развела она руками.
— Денис Александрович! Придётся вам снова съездить туда, — обратился к нему генерал-лейтенант. — Судя по вашему рапорту, там много чего есть, что пригодится нам в городе.
— Так точно, Олег Петрович, — кивнул Пасечников. — Но, думаю, что старшему лейтенанту Мочалову с нами нет смысла ехать. Да и я пошлю Мухина — он всё видел и знает, где что забирать. Вещей там нет, значит остаётся зерно и