Проходя мимо работающих и ворчащих стекольщиков, она прислушалась.
— Стёкла ей не понравились. Нормальные были стёкла. И трещины совсем не заметны. А теперь ей новые подавай! Без правительницы-то нам намного легче жилось. И стёкла никто не заставлял менять. А как она на старшину орала! Заколдую, мол, превращу, вы ещё узнаете мою колдовскую силу… Да и нет у неё никакой силы, вот что я вам скажу. Орать только горазда. Врёт она всё, никакая она не колдунья. Ну кто видел, чтобы она хоть что-нибудь наколдовала. Прилетела по ветру на своём потрёпанном зонте, так это никакое не колдовство, а так… не пойми что. Помяните моё слово — окажется в конце концов, что она нас обманула и нет у неё никакой силы.
Волшебница страшным усилием воли сдержалась и не стала орать на стекольщиков. Потому что тут не орать нужно было, а просто сразу на месте превратить их в каких-нибудь тараканов и раздавить башмаком. Если бы она это умела. А она этого не умела. Потому что проклятые Ворчуны были во всём правы и в своём ворчании поразительно точно угадали самую главную тайну волшебницы. Надо ли говорить, что её это чрезвычайно перепугало. То, что она всеми силами старалась скрыть, вдруг сделалось достоянием всех и каждого. Уже несколько раз она своими ушами слышала, как Ворчуны вслух выражают сомнения в её могуществе. Чтоб им всем пусто было!
Бастинда чувствовала, что власть ускользает из её рук. Всё шло не так. Душа не лежала к этой стране. Теперь она это ясно поняла. Поняла и призналась сама себе. Нужно было что-то делать. Но что?
Волшебница накрепко заперла двери, разложила перед собой все свои сокровища и задумалась.
Говоря откровенно, сокровищ у неё было до обидного мало. Как говориться, кот наплакал. Взять хотя бы волшебную книгу. Ну и что с того, что она волшебная. Толку от этого волшебства никакого. Помнит всё, что в неё записано. Не горит в огне. Сама проверяла. Не тонет в воде. Бр-р-р! Проверять это нет никакого желания. Волшебные рецепты и заклинания, записанные на её страницах, давно устарели и не работают. Бесполезная, но очень нужная вещь.
Вот ещё есть зонтик. Тоже очень волшебный. Был когда-то. Подъёмная сила за прошедшие годы изрядно повыветрилась. Далеко на нём теперь не улетишь. Да и летать на нём не слишком удобно, висишь боком, вцепившись обеими руками, а ветер полощет тебя, словно тряпку. Дура безмозглая! Когда делились с сестрицей добытыми сокровищами, надо было выбирать башмачки. Не поверила тогда в их силу. Польстилась на чёрный цвет, на резную рукоятку, да на вышитые колдовские знаки. Рукоятка давно вытерлась, знаки выцвели. Зонт пахнет пылью и молью. Никого им не запугаешь и не накажешь. Разве что по голове стукнуть.
Что ещё есть? Свисток для вызова волков, ворон и пчёл. Послушные, страшные, смертоносные слуги. Кого хочешь загрызут, заклюют и зажалят. Лет через сто. Потому что последний владелец этого свистка слишком часто им пользовался и умудрился исчерпать до дна всю его волшебную силу. За что и поплатился. Уже никто и не помнит, как его звали, этого незадачливого волшебника. А свисточек — вот он, у Бастинды. Захвачен в честном (потому что свидетелей не осталось) поединке. Только дуть в него пока бесполезно. Сто лет ждать надо. А как было бы хорошо вызвать сейчас железных волков, чтобы они разорвали пару-другую этих несносных Ворчунов всем прочим в устрашение! Тогда ни один недовольный не посмел бы больше ворчать в присутствии своей повелительницы.
Бастинда с сожалением убрала свисток в шкатулку и, немного помедлив, извлекла из сундука Золотую шапку. Шапка была холодная. Приятная тяжесть успокаивала. Волшебница любовно вытерла с неё пыль, посмотрелась в отполированный бок. Три желания. Три раза можно вызвать Летучих Обезьян. Почему так мало? Почему только три? Кто это придумал, руки бы тому волшебнику оторвать за такое унизительное ограничение! Неужели ему самому не хотелось повелевать Обезьянами вечно?
Ну и что теперь делать? Как дальше жить и править теми, кем (уж себе-то Бастинда могла честно признаться) ей править уже совсем не хотелось. Пугать Ворчунов страшными карами? Впустую угрожать своим якобы всемогуществом? Кричать на них, топать ногами? А они тут же будут обсуждать вслух каждое её повеление. «Опять на пустом месте разоралась! Ногами топает, а у самой башмаки такие старые, что того гляди подошва отвалится! Да и пусть бы отвалилась, так ей и надо! Заклинания выкрикивает, и как она их только запомнила, язык же сломаешь такие глупые слова выговаривать! И хоть бы толк от них был, а то орёт впустую — и ничего наколдовать не может». Волшебницу передёрнуло. Достались же ей подданные. И вправду слишком похожи на неё. Но одно дело, когда ТЫ всем недовольна, и совсем другое — когда всем недовольны все вокруг и при этом своё недовольство не только не скрывают, но ещё и тут же озвучивают. Ворчуны, чтоб им пусто было!
За стеной невнятно бурчали недовольные слуги. Их ворчание сливалось в один надоедливый шум: бур-бур-бур-бур! Делать ничего не хотелось. Настроение было отвратительное. Волшебница спрятала шапку, заперла сундук и пригорюнилась. Страшная неопрятная старуха. Почти бессмертная и совершенно несчастная. Одинокая и никому не нужная. Эльфения О» Гаворра Бас Турридо, Сайданго и Тинда. Чёрная Тинда. Бастинда. Кто теперь помнит, что в детстве (а было ли оно?) её звали Эльфочкой? Кто теперь в это поверит? Даже она сама уже в это не верит. Не было у неё никакого детства. Сразу началась унылая старость.
И тут Бастинда поднапряглась и использовала ещё одно имеющееся у неё волшебное средство. Свой пронзительный и далеко видящий глаз. Ну и пусть он после этого будет болеть недели две, это можно перетерпеть. Она выбралась на балкон второго этажа и принялась оглядывать Волшебную страну. При полном напряжении сил она могла видеть своим глазом очень, очень далеко.
В Розовой стране всё было плохо. В смысле — очень хорошо. Стелла оказалась на своём месте, всем была довольна (почти всем) и ловить там Бастинде было нечего. Ну и ладно. Волшебница, уставшая от Ворчунов, ни за что на свете не пожелала бы теперь стать повелительницей Болтунов.
В Голубой стране всё шло своим чередом. Гингеме повезло. Скрипя зубами Бастинда признала это и ещё больше возненавидела свою более удачливую сестрицу. Заполучив таких покорных и запуганных подданных, Гингема, понятное дело, не захочет ничего менять.
А вот в Фиолетовой стране дела шли неважно. Вернее, очень обнадёживающе они там шли. Виллина чего-то выжидала. И, судя по всему, тоже была не слишком довольна своим положением. А иначе почему бы она тогда таилась и не спешила объявлять себя повелительницей Мигунов.
Бастинда покатала на языке это простенькое слово: Мигуны. Никакой угрозы оно в себе не таило. Наверное, очень спокойно и приятно иметь таких подданных, которые мигают себе и мигают. Ты на них накричишь, а они в ответ мигнут пару раз, перепугаются и бросятся выполнять все твои приказы. Красота!
Прикрыв утомлённый глаз, Бастинда посидела немного, потом кивнула и спустилась в свои покои. Решение было принято, медлить она не собиралась. В жизни опять появились цель и смысл.
Открыв на нужной странице волшебную книгу (не совсем всё же бесполезная вещь!), она написала Виллине короткое письмо, в котором предлагала встретиться на нейтральной территории, а именно, у заброшенной сигнальной башни, чтобы обсудить некоторые чрезвычайно важные для обеих волшебниц проблемы. И добавила, что согласна уступить Виллине Жёлтую страну на очень выгодных условиях.
Ответ она получила почти мгновенно. Виллина как-будто только того и ждала. «Согласна. Встречаемся у башни через два часа».
В два часа Бастинда не уложилась. Старый зонтик закапризничал, его то и дело сносило ветром, и поэтому, когда она наконец опустилась на землю у подножья башни, терпеливая Виллина уже слегка кипела и недовольно хмурилась.
Даже и не подумав извиняться за опоздание, Бастинда сразу взяла быка за рога и без долгих разговоров предложила обмен.