Сергей Львович надел меховую шубу, подбитые мехом перчатки и валенки поверх шерстяных носков. Взглянул в зеркало и сам себе улыбнулся — он был весел и жизнерадостен в свои шестьдесят три года. Впрочем, улыбка его, если всмотреться, отдавала горечью. Посмотрел на заоконный термометр — 37°. Взглянул на календарь — шестнадцатое сентября. Его передернуло, золотое пенсне свалилось и повисло на шнурке. Поправил и вышел к лифту.
Авто ждал. С Большой Дмитровки до Ходынки путь немалый. Авто шел быстрым ровным ходом. На улицах людей мало — жестокий мороз. Рупоры громкоговорителей выкрикивают последнюю сводку с фронта:
— Алло! Алло! Алло!
— Наступление нашего воздушного флота закончилось полным поражением. Электромагнитными волнами моторы приведены в негодность. Большая часть машин погибла в море. Команда спасена приблизительно на 10 %. Командующий воздушным флотом товарищ Октябрь исчез без вести и, повидимому, погиб. Потери противника незначительны.
— Алло, граждане! Не поддавайтесь отчаянию. Наши оборонительные операции развиваются вполне успешно. Неприятель, повидимому, окончательно отказался от военных действий в тылу, и газовыми убежищами пользоваться не придется.
— Алло! Алло!
— Работы по постройке плотины близятся к окончанию. Надводная часть готова уже на три четверти. Мы будем вести борьбу до конца. Все, кому не удалось попасть в ряды Красного Воздушного Флота в последний набор, могут возобновить свои заявления.
Над Ходынкой плавно покачивался дирижабль. Когда Сергей Львович вошел в общую каюту и стал сбрасывать с тебя теплые вещи, молодежь встретила его шумными приветствиями. Летучий госпиталь отправляется на фронт. Сергей Львович — начальник госпиталя.
Дирижабль плавно поднялся вверх. С высоты Москва представляла своеобразную картину, полную неожиданной красоты. На ослепительном белом фоне из центра выбегали радиусы улиц, пересекаемые неправильными параллельными кругами. Вышки небоскребов и купола колоколен были перемешаны в невероятном беспорядке. Между ними провалы — старые низкие дома. Площади лежали белыми пятнами. Тоненькими ниточками вились Кремлевская и Китайгородская стены. На улицах копошились люди. Кое-где они тянулись черными нитками: это у вербовочных пунктов стояли очереди записывавшихся в воздушный флот. Трамваи, автобусы, авто чернели маленькими, движущимися коробочками, тоненькими цепочками пробегали поезда надземной железной дороги.
Все это уменьшалось с поразительной быстротой: дирижабль набирал высоту. Скоро в окно ничего не стало видно, кроме белого тумана: дирижабль вошел в густые тучи.
Утром госпиталь достиг фронта. Все встрепенулись. Каждый готовился к работе. Но до работы оказалось еще долго. Согласно полученному по радио приказу, дирижабль снизился далеко до боевой линии и пристал к причальной мачте, укрепленной на броненосце. Там он висел, слегка покачиваясь, похожий издали на темно-серое облако удлиненной формы. Большинство работников госпиталя высыпало на наружную галлерею гондолы и вооружилось биноклями. Местность была отчетливо видна на десятки километров вдаль. Почти у самого горизонта вдоль моря тянулась узкая темная полоса, концы которой с обеих сторон терялись вдали. Это и была знаменитая плотина. Невероятная по своим размерам, она казалась отсюда тонкой полоской и, по-видимому, почти не поднималась над уровнем моря. Но все хорошо знали исполинские размеры этого чудовища. Оно еще не было закончено постройкой, а перед Европой уже вплотную стоял призрак голода. Резко наступившие в конце лета холода убили весь урожай хлебов, овощей и плодов. На ближайший год запасов хватит, но что будет дальше, если это сооружение не удастся уничтожить?
Внимательно вглядываясь в сильные стекла, можно было заметить, что плотина являлась центром оживленного движения. На ней копошилось столько людей, что, казалось, они её покрывали вплотную, не оставляя свободного места. Со стороны берега к плотине и обратно все время двигалось множество судов, казавшихся издали миниатюрными. А по ту сторону стоял многочисленный морской флот Соединенных Штатов.
Вверху раздалась дробь множества моторов. Над дирижаблем, на высоте около двухсот метров над уровнем океана, проносилось огромное количество гидропланов. На крыльях их были отчетливо видны пятиконечные звезды. Около пяти тысяч советских гидропланов с грузом бомб стройно и быстро направлялись к плотине. Это было величественное зрелище, и Электра вся ушла в созерцание. Вдруг ее тронули за плеча, и она обернулась.
— Смотри, — сказал молодой врач Коммунар, — и указал в сторону плотины.
Но там все было попрежнему. Казалось, никто не обращал внимания на приближавшийся грозный воздушный флот.
— Я ничего особенного не вижу, — с недоумением произнесла Электра.
— Это-то и странно, — ответил Коммунар. Гидропланы уже пролетели над дирижаблем и головные машины приближались к плотине, как вдруг с одним из самолетов произошло что-то странное. Он остановился и стал падать. Летчик задержал падение и начал планировать. Эскадра продолжала свой путь, но тут и там гидропланы начинали планировать.
Через десять минут грозных машин уже не было, а была стая разбросанных по морскому простору гидропланов с бездействующими моторами и потому беспомощных.
— Волны, — задыхаясь, сказал Коммунар.
— Какие волны?
— Да вот эти, останавливающие моторы.
На борту одного из неприятельских броненосцев взвился белый дымок. Прежде чем Электра успела осознать его значение, ее оглушил ужасный взрыв, от которого качнулся дирижабль: снаряд с броненосца взорвал бомбы на одном из гидропланов. Начался методический расстрел воздушного флота. Каждый снаряд, попадавший в гидроплан, взрывал его бомбовый груз, и невероятный грохот, казалось, потрясал весь земной шар. От страшного сотрясения воздуха дирижабль раскачивался. Вдруг он плавно поднялся и стал уходить назад. Вслед за ним шел броненосец с причальной мачтой; был получен радиоприказ — отвести летучий госпиталь дальше в тыл.
Пройдя около тридцати километров, броненосец и дирижабль остановились. Дирижабль снова пристал к мачте. Скоро санитарные самолеты стали доставлять раненых. Их было очень немного: почти весь экипаж воздушного флота погиб в атаке. Неприятель не понес никаких потерь.
Работы по сооружению плотины продолжались безостановочно.
ГЛАВА X
Оранжевый луч Владимира Полевого
До поздней ночи шла перевязка раненых, тут же производились неотложные операции. Более легких раненых немедленно эвакуировали на континент в самолетах. Тяжелых оставляли на месте. Уже светало, когда кончилась напряженная работа, и Электра ушла в каюту для отдыха. Она была совершенно разбита и, не раздеваясь, легла на койку. Ею овладела полудремота-полубред, как часто бывает с людьми, измученными физически и морально. Страшная картина гибели воздушной эскадры беспрестанно возникала в ее памяти. К этому жуткому образу примешивалась мысль о дальнейшей судьбе войны — торжество американцев казалось неизбежным. Разлука с Владимирам также огорчала Электру. Она не видела его уже около двух недель и даже не знала, где он. Кончив свою работу, он улетел в Женеву, в главный штаб, и с тех пор от него не было известий. Впрочем, он предупредил, что ему не удастся ни писать, ни телефонировать, прежде чем он окончательно выполнит порученное ему важное задание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});