Читать интересную книгу О человеках-анфибиях - Ирина Дедюхова

И, конечно, мать с бабкой Женьки тут же начали днями торчать у сторожки, сменяя друг друга, чтобы при встрече хватать за рукава всех, включая Феньку, и требовать себе весточки. Женькина бабка настырно допытывалась на счет адреса того института, куды внука дели. А мать только терла глаза углом шерстяного платка и норовила шмыгнуть через турникет охраны с каким-то узлом, в очертаниях которого угадывались грубые мужские ботинки. Надоели, пуще горькой редьки. Лена дусикова пожалела даже, что раньше им письма сочиняла, неблагодарным. Она решила из вредности больше ничего им не писать. Вилена Рэмовна померла, хорониться больше не от кого ей было. Это Лене так казалось, конечно. Не могла она всерьез принять установку старшего поколения жить вечно.

Дусик же посчитал политически недальновидным шагом сдавать сейчас все карты, резко менять имидж. Так он дома ближним объяснил, чтобы не волновать лишний раз, не нагнетать обстановку.

За ужином сидел теперь Валентин Борисович тихо, искоса поглядывая в окно на два женских силуэта возле сторожки, мокнущих под дождем. Думы тяжкие его одолевали.

Положил он тяжелую отцовскую руку сыну на плечо и сказал: «Завтра приедешь будто бы московским поездом и сразу к этим швындрам отправишься. Бабушка тебе планчик накидала, как до них добраться. На вот, из больницы передала.»

— Да ты чо, бать, привязался в натуре? Я вообще не в курсах! Там же ни видика, ни компика, ни тачки приличной! Отдохнуть не дают! Чо я там делать-то буду? — раздраженно спросил его сын.

— Понимаю, сынок, все понимаю! Ты потерпи! О тебе ведь думаю! — со слезой в голосе уговаривал его дусик, судорожно соображая, как помочь сыну продержаться пару дней в этом змеином гнезде.

— Милицию на них натравить не помешало бы! — резко поддержала сына Елена.

— А ты, Елена Матвеевна, собирайся к сыну на присягу! К какому? К тому самому! В бета-гамме! Спецмашина за тобой завтра заедет! — взвизгнул на нее дусик. — Предать меня решили? Одному мне теперь отдуваться? А для кого я все это добывал? Для кого я все в дом тащил? За все барахло, за все шмотки сейчас ответите!

* * *

— Ну, вот, мамаши! Принимайте сына на побывку! — бодро сказал Валентин Борисович, подталкивая слегка артачившегося Женечку к растерявшимся Женькиным родительницам. В руках Женечка держал до боли знакомый дермантиновый чемоданчик, который они своими руками собирали, и курточка была ихняя, из старой японской болони котика перешитая. Поэтому Макаровна и Ленка с воем тут же повисли у Женечки на шее и потащили в квартиру за собой. Дусика дальше порога не впустили, закрыв дверь перед его носом.

Только замкнулись на защелку, давай опять Женечку обнимать, целовать… Плачут, навидаться не могут!..

И начался для Женечки сущий ад. Чесотка и Санта-Барбара вместе. Когда эти тетки в десятый раз стали рассказывать, как без его писем чуть с ума не сошли, как их в сторожке не пускали, как им ужасные сны от Жеки тридцать второго снились, Женечка вовсе заскучал и подумал, что еще немного без видака, и у него тоже катушки с роликов сойдут.

Кое-как выдержал он два дня, жрал эту картошку на подсолнечном масле, капусту эту тушеную… Нет, котлеты ничего были, которые у них бабка готовила, не хуже Фенькиных, но мясо Елена Матвеевна покупала мороженое в магазине, а не парное на рынке. Пирожки еще с яйцом Женечке понравилось, но в целом он измучился в этой обстановке бесконечного нытья про отсутствующие письма и общую нехватку денежных средств. Потом Макаровна еще тоже приставала с какими-то смешными просьбами — табурет починить, пробки поменять… Совсем ошалела старушка. Женечка сослался на общее недомогание и вежливо отказался. Макаровна сникла и больше не привязывалась к Женечке, лежавшему на старой тахте перед теликом.

Когда пришла отцовская «Волга», он пулей вылетел из этой конуры, даже не оглянувшись на два бесцветных женских лица, маячивших в дверном проеме.

Только машина с Женечкой скрылась за угол, бабка и мать Женьки, взглянув друг на друга, враз выдохнули: «Не наш это Женечка!»

Долго плакали, обнявшись, а потом решили непременно выследить, куда Женьку от них дели, да самовывозом выручать сыночка. Собрали они котомки, Ленка отпуск на работе взяла без содержания, у Эмилии Фарбрициевны денег заняли на первое время и стали выжидать подходящего момента, чтобы отправиться в путь-дорогу.

У сторожки они теперь на глазах у ворогов не маячили. Они теперь следили за логовищем дусика из ближайшей подворотни, не попадаясь в плоскость обзора восьми окон квартиры, куда сами из бабьей глупости два месяца назад проводили Женьку…

сказ пятый

ОГНЕННОЕ КРЕЩЕНИЕ

Как упоительны армейские ученья!Желаннее, чем ужин и обед!Чтобы чужой и подлый оглоедНе нападал средь бытия кипенья, —Жестоко бьются меж собою отделенья,Куют основы будущих побед!

— Ну, говны собачьи, приготовьтеся! Тренировочки, мать вашу, закончились! ГТО все сдавали? Вот-вот… Сегодня все вы будете синими, как утопленники. Ефрейторы, получить синие повязки! Желтыми против вас выйдут… ой, ребятки! Только не подведите старика! Желтыми против вас сегодня выйдет подразделение пираний! Держись! Кто за что может, за то и держитесь! Может, удержитесь…

Франкенштейн снял черную пилотку и вытер вспотевший лобешник. Струхнувшие Жеки обречено повязывали друг другу синие полоски на левые предплечья. Франкенштейн, мысленно прощаясь со своим подразделением, задумчиво сказал: «Восемнадцатый! Сгоняй в пищеблок! Скажи там, чтобы Елена наша, так зать, Прекрасная сильно не надрывалась. Пускай в увольнительную сегодня идет! Скажи, что жрать не придем, наверно… А придем, так сами смесь белковую из холодильника подогреем…»

Тут надо бы еще про один случай рассказать. Раньше надо было предупредить, да уж ладно. Все ведь сразу и не упомнить.

Так вот. Завезли как-то по случаю в одно сельпо вместо хека — пиранью мороженную. Страна-то большая, мало ли какие ошибки могли произойти. Вот и на плавучем консервном заводе «Салтыков-Щедрин» обшиблись маненько. Вместо селедки-иваси и хека с минтаем приняли у одного рыболовецкого траулера полтрюма необыкновенно больших сытых пираний, неизвестно как попавших из пресных водоемов в пучины Моря-Окияна, оговоренные международными соглашениями для добычи морских богатств. Эта зараза все сети стальные перегрызла, а пока в трюме барахталась, чуть с концами не сожрала второго помощника, спутавшего среди ночной вахты трюм с гальюном. Короче, поссать он на них решил, сверху. Откуда он мог предположить, что они накинутся? Ужас, короче. Потом эти милые рыбки стенку в трюм к селедке проковыряли, селедку, естественно, слопали и за друг дружку принялись… Но не пропадать же добру? Так эту, перегрызшуюся меж собой гниду, насмерть и заморозили, будь она неладна! А в деревне ведь и не такое сожрут.

И много же после той рыбки ребятишек народилось! Хорошенькие такие пацанчики получились! Щечки розовенькие, ручки в перевязочках, голосенки требовательные, а глазки острые такие, голубенькие. Причем, так похожи были друг на друга, так похожи! Да только кому их там было меж собой сравнивать среди уборки-посевной! А какие хозяйственные, да разумные мальчишки вышли!

Закончив среднюю школу в соседнем районе, пошли они, как один, в военное училище, чтобы сразу попасть на казенный счет и посылать списанное обмундирование мамам-Лизам в свой родной колхоз «Свет Ильича». Хорошо те мальчики служили, старательно. Вот командование их и приметило. Из государственных соображений создало для них особое подразделение не где-нибудь, а аж в самой элитной бета-гамме.

Эти мальчонки-то и рады-радешеньки! Все они — земляки, все к одному месту пристроились, благодаря деревенской смекалке. Так бы им после армии одна МТС районная и светила до пенсии. Гори-гори, моя звезда! Спились бы к чертовой матери! А в том подразделении их иностранным языкам профессора столичные забесплатно выучили, разные навыки военные им настоящие ассы своего дела преподали… Всему учили их командиры, но про себя удивлялись, что единственное, на что не надо было государственные средства тратить, так это на предметы, где изучались разные способы выживания в нечеловеческих условиях.

Забросят, бывало, тех мальчиков на необитаемые острова в океане, приплывают, значит, где-то через месяц, чтобы похоронить по-человечески все, что от них осталось. А там — ничего в округе нет, даже деревья поглоданы, а сами эти мальчики ходят упитанные, в узких острых зубах чьими-то косточками ковыряются. И блеск у них такой в глазах нехороший, что им, от греха подальше, тут же сухой паек за весь месяц сразу выдают.

Нет, молодцы они все-таки, эти деревенские! Весь мир ведь за казенный счет повидали в том подразделении! Где только им выживать не довелось! Мамки-Лизы только удивлялись, разгребая посылки, как интересно и экзотически в разных других государствах народ проживает! Чего только в тех посылках ведь не встретишь! Бюстгальтера и босоножки французские, почти не ношеные, костюмы мужские и кутки на молнии, белье постельное, жетоны солдатские с иностранными буквами, соломенные шляпы-джонки, пистолеты с полным боезапасом… Заботливые такие сыновья! На куртках всего-то и надо было дырки слева заштопать, ну, рубахи иногда застирать. Штаны — само собой. А где такую красоту в деревне встретишь?