Редактор, узнав о таких грандиозных планах, просто взвыл. И как раз перед достопамятным визитом дусика к конкурирующему семейству и теще, в пятницу, он и принялся названивать дусику с мольбой о немедленной, слышь, немедленной нейтрализации супруги! Два номинанта премии национальной Букер, три известных критика, пять блестящих молодых новеллиста, несколько представителей альтернативных течений и литературных дам без счета — числилось на лицевой карточке Елены Матвеевны в бухгалтерии издательства. У самого дусика тоже подогнулись колени, когда он от совершенного постороннего человека, бывшего сослуживца, услыхал о чудодейственных фиолетовых таблетках, которые выдают всем желающим в секретной бета-гамме… Только он просчитал, что в базарной кутерьме, авось, все же замнет вопрос с бета-гаммой окончательно — и вдруг!.. Вот и решил он тогда резко понизить социальный статус супруги. Впрочем, и без того у него много заморочек с Еленой Матвеевной накопилось. А, как известно, рыба ищет, где глубже, а человек стремится без заморечек устроиться.
Н-да, так уж получилось к несчастью Елены Матвеевны, что все вдруг решили от нее избавиться. Лишь она, ни в чем таком не подозревая ближних, продолжала строчить главу за главой о своей интересной, содержательной биографии. Но на строчке «и тогда я приняла единственно верное решение…» Елена Матвеевна вдруг широко зевнула, глазоньки ее закатились, и она рухнула в бездну ярких, синтетических сновидений. Дусик тут же перевесился в фортку и замахал подельщикам занавеской.
«Боже мой! Только бы не захрапела, иначе — писец!» — напряженно размышлял дусик, подволакивая Елену Матвеевну к вахте. — «Как такую красу несказанную такая маленькая теща родила? Вот кто ее просил? Пыхтит еще, гнида!»
Через вахту пыхтели все вместе: Колька, дусик и одна из Макаровн. Ленка помочь не могла, она туда проскочила, а до выноса тела светиться ей никак нельзя было. Да и не вошла она полностью в роль бурлящей жизнью оптимистки после двух сокращений на производстве и с очередной телеграммой от Жеки тридцать второго в голове.
— Больно ковер у вас огромный, Валентин Борисович! — посочувствовал через стекло вахтер.
— И не говори, — с натугой поддакнул ему дусик. — Хлопать пыль замаешься, а деньги в обороте нынче важнее.
— Оно так, конечно, — согласился вахтер, и отвернулся от честной компании к телику.
Валентин Борисович понимал, что после таких слов возле вахты придется бросить ковер в халабуде друзей по неволе. Но да уж, рискуя головой, по волосам не плачут. Хотя жалко, конечно, вот так, ни за что нищетрепов одаривать…
С большими трудностями Елену Матвеевну занесли в Ленкину комнатку, которую для этой цели предварительно оклеили новыми обоями. Уложили на кровать, сняв с головы рогожку. Долго думали, развязывать ли ноги? Да куда тут деваться-то? Все равно от судьбы не уйдешь. Так что полностью Елену Матвеевну освободили от пут. Дусик тут же домой опрометью помчался, якобы помочь Ленке с обустройством быта на новом месте, а Макаровна и Колька, расстелив роскошный ковер в гостиной, с ужасом стали ждать пробуждения великого прозаика…