Читать интересную книгу Эдичка - Зоя Грэй

Джон вообще никогда ничего не выбрасывал, поэтому дом его и напоминал свалку.

Он был намного богаче папы, владел огромным домом в Лондоне, земельными угодьями в Бирмингеме, имел огромные счета в банках, потому что был хорошим юристом и получал со своих клиентов просто бешеные деньги, но его проблемой, как объяснил папа, было отсутствие наличных денег. Почему нельзя было снять деньги со счетов, мне было непонятно, можно было даже взять их из специальной машины, которая имелась во многих банках. Я видел, как мама очень часто брала так деньги. Я спросил об этом папу.

– У Джона деньги идут только в одном направлении – на счета, но никогда с них, – смеясь, объяснил папа.

Джон очень любил, когда клиенты платили ему наличными, эти суммы можно было укрыть от налогового управления, или расплачивались старыми вещами. Кто-то расплатился с ним старой машиной, на ней Джон до сих пор ездил, кто-то привез ему старую кухню, монтировали ее все те же многострадальные поляки, а один клиент отдал ему дюжину новых рубашек, которые упали с грузовика, как объяснил нам Джон.

Я тут же стал спрашивать папу, почему рубашки упали с грузовика, и папа объяснил мне, что так говорят, когда кто-то что-то украл. В лондонском Ист-Энде вещи часто падали с грузовиков, и Джон всегда с удовольствием их покупал, потому что это стоило дешево. Однажды он купил целый гарнитур для ванной комнаты за сто фунтов, но так его и не поставил, потому что грабители-водопроводчики требовали за его установку тысячу фунтов, а для Джона это было огромной суммой.

– Не понимаю, чего он так жмется, – говорила мама бабушке на кухне, – он ведь берет с клиентов по двести пятьдесят фунтов в час.

– Плюшкин, одно слово, Плюшкин, – качала головой бабушка.

Кто такой Плюшкин, я узнал позже, после того как по настоянию бабушки Вари прочел произведение Гоголя.

Вот такую полную лишений жизнь вел Джон, но любое предложение выгодных капиталовложений никогда не оставляло его равнодушным, и тут он совершенно не жалел денег. Поэтому когда он услышал от лорда Сомерсета о дешевизне в Молдове, то собрался ехать туда за десять минут.

Молдова потрясла Джона красотой, а молдаване – гостеприимством. Были накрыты гигантские столы, прекрасное молдавское вино текло рекой, женщины были покорные и услужливые, молча подавали к столу многочисленные блюда и так же молча уходили. Джон в жизни не ел столько вкусных вещей и в течение двух часов совершенно напился и объелся. Лорд Сомерсет тоже не отставал, их переводчик, молодой молдаванин, переводил многочисленные тосты. Джон пытался перевести разговор на деловые вопросы, но ему объяснили, что еще не пора. В этот момент к нему подсела очень красивая молдаванка Оксана, а к лорду – ее сестра, такая же красавица. Джон, как он позднее объяснял папе, решил, что попал в рай. Оксана мило ему улыбалась, распахивала свои прекрасные черные глаза, тут как раз заиграли на скрипке берущие за душу мелодии, и наш герой пал, как вражеская крепость. Куда девалось его природное недоверие к женщинам?..

Наутро он никак не мог вспомнить, как попал в свой номер в гостинице и кто раздел его и уложил в постель. Голова просто раскалывалась. Тут раздался телефонный звонок. Переводчик Володя объяснил, что их ждут внизу завтракать.

Когда Джон спустился вниз после холодного душа, то чувствовал себя немного лучше. Тут же перед ним возник стакан коньяка, и на все его протесты молдаване махали руками и кричали: «Лекарство, лекарство». Джон послушно выпил коньяк, лорд, посмотрев на него, сделал то же самое. После обильного завтрака они наконец почувствовали себя людьми. Только очень хотелось спать. Джон все спрашивал, где же Оксана, но ему никто ничего не отвечал, все лишь сладко улыбались в ответ.

Тут вдруг все подхватились и поехали в офис к молдаванам. Офис был огромный, с хорошей мебелью, с многочисленными секретаршами, которые строчили что-то на шикарных новых компьютерах. В кабинете главного молдаванина Петра уже был накрыт стол: коньяк, фрукты, шоколад.

Не успели лорд и Джон ничего толком понять, как на свет появились какие-то контракты, составленные на русском, и переводчик Володя лихо начал их переводить прямо с листа.

Тут бы нашим героям насторожиться и попросить письменный перевод, о чем потом, после провала всей операции, втолковывала Джону мама:

– Джон, ты ж юрист. Тебя для чего туда брали? Ты же знаешь, что ничего нельзя подписывать не читая!

– Да я и говорил лорду, а он уперся: нет, мол, люди хорошие, – оправдывался Джон.

Короче, контракты были подписаны, и по этому поводу началось празднование. Сто тысяч фунтов за аренду земли для выращивания пшеницы улетели, как ласточки из гнезда. Чек был тут же схвачен волосатой рукой главного молдаванина Петра и передан умопомрачительной красоты секретарше.

– Отдашь немедленно Марии для отоваривания, поняла? Смотри ничего не перепутай, пока идешь отсюда до приемной, а то ведь мозгов-то нет, – довольно грубо сказал ей Петр.

Секретарша улыбалась в ответ и смотрела на Джона, у которого все опустилось внутри.

«Какая женщина, мне б такую», – подумал он.

Потом все поехали на виноградники, чтобы купить прекрасное вино по смехотворно низкой цене. На виноградниках опять пили и ели молочных поросят и уже совсем пьяные вернулись в гостиницу. Там пили в баре, потом откуда ни возьмись появилась Оксана с сестрой, а когда Джон проснулся утром, она лежала рядом с ним в постели в его номере. Джон начисто ничего не помнил. Оксана сладко ему улыбнулась и сказала на очень плохом английском:

– Теперь ты мой, а я твоя.

Природная осторожность не подвела Джона, он начал ей возражать, но Оксана закрыла ему рот поцелуем, и Джон надолго замолк.

События по возвращении в Англию разворачивались с ошеломляющей быстротой. Не успели наши герои ступить на родную землю, как позвонили молдаване, а именно переводчик Володя, он сообщил, что фура с вином уже на границе. Лорд помчался в сеть супермаркетов договариваться о поставке вина, те радостно согласились. Потом позвонили из банка и спросили, нужно ли выплачивать молдаванам сто тысяч фунтов.

– Конечно-конечно, – подтвердили наши герои.

Вскоре вино было доставлено на склад, и довольные бизнесмены поехали снимать пробу. И – о ужас! – это оказалось совсем не то вино, которое они пробовали в Молдове, это был голый уксус. Находившийся вместе с ними представитель торговли был просто в шоке от подобной бурды. Складу было все равно, что хранить, но они требовали деньги. Решение приняли быстро – хранить вино дома и продавать знакомым.

Папа, мама и я как раз в это время посетили Джона и ничего не поняли: в огромной гостиной его лондонского дома стояли в три ряда ящики с вином, их было столько, что свободное место осталось только для кресла перед телевизором. Вино было везде: в ванной, в комнатах, в спальне – еще бы, ведь разгрузили пятитонный грузовик.

На лице Джона было написано страшное отчаяние. Мама, увидев это винное царство, долго смеялась, а когда услышала об аренде земли и ста тысячах, заплаченных за нее, то просто схватилась за голову.

– Балбесы, вас же кинули, как последних лохов, – стонала мама.

Я стоял рядом и ничего не понял из этой фразы, хотя все говорили, что я хорошо знаю русский.

«Это, наверное, какой-то особый деловой язык», – подумал я.

Папа с Джоном тоже ничего не поняли, папа ведь изучал классический русский, а уроки разговорного языка брал у старой аристократки Анны Ивановны Шереметевой, которая жила неподалеку от нас.

Когда бабушка Варя впервые услышала все эти обороты речи, она чуть не умерла со смеху. Такие выражения, как «подать прошение на высочайшее имя», или «получать жалованье», или «выезжать в свет», уже давно никто не употреблял. Папа, конечно, многому научился у мамы и бабушки, но современного русского делового языка не знал.

Мама перешла на английский и объяснила Джону, что все его денежки улетели в карманы молдаван безвозвратно и не будет ни земли, ни пшеницы.

– Ты такая пессимистка, – возразил на это Джон. – Они славные ребята!

– Ну да, конечно, – ответила мама, – поэтому сейчас ты сидишь с пятью тоннами уксуса. Отзови чек из банка, – советовала она.

Но было поздно.

Тут еще, на беду Джона, приехала из Молдовы Оксана, он обнаружил ее сидящей на пороге своего дома на чемодане. Джон, конечно, был джентльменом и впустил девушку в дом. Она тут же бросилась все убирать, стирать, готовить, а к вечеру, когда Джон поел и подобрел, сообщила ему, что скоро, то есть ровно через шесть месяцев, он станет отцом. Джон побледнел. Он знал, что у него не может быть детей из-за перенесенной в детстве свинки, о чем радостно сообщил Оксане. Теперь побледнела уже Оксана. Но каким-то образом они с Оксаной договорились, и она стала работать у него экономкой. Вскоре прибыл и отец ребенка, красавец-молдаванин Михаил, и они съехали в какой-то дом, который снимали пять молдавских пар.