шнурками длинные рукава к платью, расправила складки юбки, расчесала мои волосы и вздохнула:
– Вы такая красивая, госпожа! Такие волосы, прям золото, а не волосы… И глазки голубенькие – ну чисто ангелок. Так жаль, так жаль…
Её охи-вздохи раздражали неимоверно. Я стиснула зубы, чтобы не вспылить.
Так, вчерашняя затея с Зеркалом провалилась. Знать бы ещё, что в темнице делал король… Как часто он туда ходит? Да ещё этот подлец Бертран… Нет, я, конечно, понимала, что парень вчера меня спас, но… Всё равно не могла испытывать к нему благодарности: слишком наглый, слишком развязанный. И этот его поцелуй… Вздрогнула. Можно же было просто сделать вид, а не целовать по-настоящему? Мерзавец!
Ладно. Вечером снова надо будет попытать счастья. А пока что…
– Где Белоснежка?
Чернавка испуганно взглянула на меня:
– П-принцесса? Она… она в саду гуляет. Н-наверное. Маленькая госпожа рано поднимается…
– Мне нужны сапоги. И зимний плащ.
Девица растерялась, явно не понимая, откуда она может всё это для меня достать.
– У тебя есть час, пока я завтракаю. Ступай.
Может, нужно было как-то подобрее и поласковей, но времени не было совершенно, а Чернавка, стоит ей дать послабление, обязательно начнёт вздыхать и ныть. Мне не нравилось, что я всё сильнее становлюсь похожей на Злую королеву. В глазах служанки – точно. Ладно, потом я что-нибудь придумаю.
Съев сырники, принесённые мне девицей, я запила их стаканом свежего молока и снова подошла к зеркалу.
Да, я – блондинка. В этом Чернавка права. Волосы совсем не золотые, обычные – русые. Светлые, то, что называется – пепельные. Глаза – голубые, да. Или даже скорее – синие. Меня считали красивой, в школе одноклассники били портфелями по голове, потом носили мой портфель, но… Мне не нравилась форма глаз: слишком круглые, как у героинь анимэ. Глупые глаза. Хотя глупой я совсем не была. Скорее наивной.
Вздохнув, отошла прочь и стала мерить комнату шагами, ожидая, когда служанка принесёт зимнюю одежду.
– Доброе утро, милая, – за дверью раздался знакомый густой голос. – Можно к тебе?
Так. Мы уже на «ты»? Интересно, а что будет, если я тоже обращусь к Его величеству на «ты»?
– Конечно, проходите, мой король, – вежливо отозвалась я, и двери растворились..
Сегодня король был одет в ярко-малиновый камзол, расшитый золотом, и такие же малиновые штанишки. Ну что за дурацкая мода, если честно! Хотя, надо признаться, это делало ноги зрительно длиннее и стройнее. И всё же, всё же… Я опустила взгляд по белым лосинам до бархатных черешневых сапожек на низких каблуках. А затем спохватилась и вернула внимание к его лицу. Холодные голубые глаза внимательно наблюдали за мной. Гладкие щёки чуть отливали синевой, как это бывает у бреющихся брюнетов.
– Как спала моя прекрасная невеста?
Я вспомнила невольный поцелуй и покраснела. Потупилась, присела в реверансе.
– Благодарю вас, Ваше величество. Вы так заботливы!
– Я всегда забочусь о тех, кто верен мне.
В смысле? Что это за странные слова? Я снова вспомнила мягкие и горячие губы Кота Бертрана. Король что-то заподозрил? Может из-за фигуры наглеца всё-таки виднелся, например, край моего платья… Или король видел моё лицо, когда парень беспечно перекинул меня через плечо? Волосы светлые… А, может, всё проще, и вчера разобиженный Бертран сам во всём признался королю?
– Верен? – переспросила озадачено.
Мужик, серьёзно? Мы вчера познакомились, и ты уже то ли уверился в моей верности, то ли разочаровался в ней? Я постаралась погасить эмоции на лице. Вчерашние слова Кота про эшафот как-то навязчиво полезли в голову.
– Да, – король вздохнул, пересёк комнату и встал у окна, задумчиво глядя в сад. – Милая Майя, мой отец умер, когда мне было всего шестнадцать лет. Я был чрезвычайно легкомысленным принцем, и главный маг – первый советник короля – воспользовался ситуацией. Отстранил меня от правления, устроил заговор и бросил в темницу.
Я ахнула. Ничего себе, какие страсти! Сразу стало как-то жаль мужика.
– Признаться, до смерти отца я был ужасным шалопаем. И, сидя в каземате, жестоко раскаялся в собственной глупости, лени и безалаберности. Пиры, балы, охота – вот то, что интересовало меня. Я достиг небывалого мастерства, даже искусства в умении уклоняться от учёбы и государственных дел. Сбегал от учителей и жестоко подшучивал над ними. Отчасти это меня и спасло: я смог ускользнуть из тюрьмы. Всё-таки сбегать я был мастер. Мне понадобилось много усилий, чтобы вернуть корону и трон и победить главного мага. А потом ещё и мятежников-аристократов. Но я смог измениться. Я переменил свою судьбу, характер и весь мир вокруг меня. И с того времени понял: богатство, ум, талант и красота – не главное в жизни. Самое важное – верность.
Мне кажется, или в сказке братьев Гримм ничего такого не было?
Голос короля, суровый, немного печальный, простой и ровный, цеплял за душу. Увы, что такое предательство я отлично знала. Мне захотелось как-то пожалеть его, выразить свою поддержку. Даже утешить, но я не знала чем. Приблизилась и встала рядом, сжимая и разжимая кулаки. Всё-таки, несчастные ребята эти короли…
Вдруг мужчина обернулся, взял меня за подбородок и заглянул в глаза.
– Я не прошу твоей любви, Майя, – прошептал хрипло, – не требую от тебя особенной остроты ума или богатства. Знатности рода… Какой-то неземной красоты. Просто будь мне верной, и я сделаю тебя счастливой.
Голубые глаза, окружённые чёрными густыми ресницами, казались льдинками. И мне почему-то сделалось жутко. В его словах будто таилась какая-то угроза.
– Д-да, – прошептала я, не в силах отвести взгляда и чувствуя себя кроликом на хирургическом столе. – Я поняла вас, Ваше величество.
– Вот и хорошо. Вот и славно.
Дверь снова раскрылась.
– Ваши сапоги, ваша милость.
Мы с королём обернулись и увидели застывшую Чернавку. На её вытянутых руках, на свёрнутом меховом бурнусе покоились изящные меховые же сапожки.
– Сапоги?