не знаю ни одной песни из тех, что здесь поют, – возразила она.
– Ну, выучишь что-нибудь по-быстрому, – ответил я.
– Старик, наверно, веселился в этот день, – сказала Кэт.
– Ну, это ж праздник для детей, – ответил Отец, – так что да, осмелюсь сказать, что он радовался, когда этот день наступал.
– Ну ладно, Отец, – сказал я, – не помню, чтобы ты когда-нибудь жаловался по поводу вечеринки.
– Да все это полная чушь, – сказал он. – Не понимаю, зачем мы продолжаем эту бодягу с праздником. Только зря загубим еще одно хорошее животное.
На День Дьявола мясное блюдо всегда готовилось из барашка, появившегося на свет первым по весне, неважно какого пола. Как только новорожденный ягненок соскальзывал на соломенную подстилку, ему тут же на ухо прикрепляли красную бирку, чтобы, когда подойдет время, его легко можно было найти среди овец стада. Барашка отводили к Бекфуту, там ему перерезали горло и оставляли висеть неделю, после чего разделывали.
Кострец нарезали кубиками – эта часть туши шла для тушения в котелке. Бекфут получал ногу и все то, что оставалось, после того как тушу разрезали на три части, чтобы разложить по морозилкам на каждой ферме. Мяса хватало на несколько обедов в зимнее время.
– Это то самое место, про которое ты мне рассказывал? – спросила Кэт, протирая запотевшее стекло, чтобы разглядеть следующую дверь – деревенского магазинчика. – Господи, ты прав, он точно такой же, как у бабушки с дедушкой.
Магазин Вигтона относился к числу тех местных торговых точек, которые в других местах давно уже прекратили свое существование. Витрины были затянуты пленкой, чтобы выставленные в них товары не выцветали от солнца, хотя полезнее было бы сосредоточиться на том, чтобы они не выцветали от старости. Сама витрина выглядела так же, как всегда: игрушечные корабли, рыболовные сети, бульварные романы из жизни Дикого Запада на вращающейся стойке, которая больше не вращалась; многочисленные картинки-пазлы, предлагающие складывать из кусочков картона замки, морские гавани или размытые изображения котят; а также груды коробок с игрушечными железными дорогами Хорнби[4], с мостами разнообразных конструкций и тепловозами всех видов. Такого богатства хватило бы, чтобы развернуть масштабную игру добичинговой[5] эпохи.
С сыном Вигтонов, Дейви, я учился в одном классе. Неизменно краснощекий и потный, он потом нанялся уборщиком на скотобойне и каждый день выгребал оттуда внутренности забитых животных и нагружал тележки овечьими головами. По словам Старика, Дейви остался таким же затюканным, каким был в одиннадцать лет, и его третировали все те же Сэм Штурзакер, Джейсон Ирби и Майк Муркрофт, наши бывшие одноклассники, которые, как и он, после окончания школы пошли работать на скотобойню. Как только его не дразнили – Свинка Винтон, Грязнуля, – бросали ему в чай овечий глаз, засовывали копыто в карман куртки, впихивали свиное ухо в сэндвич, приготовленный его матушкой на ланч. Свинка Вигтон. Пачкун. Мамочкин Свиненыш.
Но больше им нечего было сказать, поскольку они тоже по-прежнему жили с родителями. Штурзакеры и Ирби были соседями по Нью Роуд. Муркрофты жили во втором из девяти домов, как раз между Вигто-нами и школой. Это были самые старые дома в деревне, и воображение отказывалось представить их чем-то иным, нежели облупленными развалюхами, смиренными, как богадельни. Крошечные наделы отделялись друг от друга заборами разной высоты, и сделаны они были из самых разных материалов. Заметно было, что при необходимости их латали тем, что оказывалось под рукой. Садики перед домами заросли травой, и детские велосипеды и пластмассовые игрушки оказались полностью скрыты под длинными стеблями сорняков. Из-за этого два последних дома выглядели на их фоне совершенно неуместными с их свежепокрашенными фасадами и подстриженными газонами. У залитых дождем входов стояли два старикана – Лоренс Дьюхерст и Клайв Вард. Они переговаривались, пили чай и курили. Когда мы проезжали мимо, оба перевели взгляд на машину и приветственно покивали, смутившись при виде Кэт в «Лэнд Ровере» Пентекостов, как смутило бы их любое отклонение от нормального хода вещей.
В Андерклаф ничего не менялось. Ничего по-настоящему не происходило. Из заголовков «Ланкашир Газетт», что висела на уличном стенде рядом с домом Вигтонов, всегда следовало, что где-то в других местах постоянно происходили самые ужасные вещи. Взять хотя бы двух малышей в Барнли, растерзанных собаками.
&
Мы ехали через деревню, и Кэт улыбалась. Она впервые увидела то, что я описывал ей много раз с тех пор, как мы познакомились. Вот моя школа, она же Отцова школа, в ней же учился и Старик. Казарма темно-коричневого цвета. Наверху, на крыше, висел колокол, рядом вертелся флюгер-петушок. Школу закрыли на осенние каникулы. На окнах были намалеваны осенние листья, тыквы, силуэты крадущихся кошек и ведьм верхом на метлах. До Хэллоуина оставалось совсем немного, скоро детишки начнут обходить дома и выпрашивать сладости. По Нью Роуд пойдут младшие, подростки будут взрывать петарды на кладбище. В Эндландс мы никогда не праздновали Хэллоуин. Мы справляли День Дьявола.
Кэт с улыбкой повернулась ко мне. Ее явно забавляло представлять меня мальчишкой, разве что чуть постарше ее воспитанников в детском саду.
– Какая прелесть, – сказала она. – Все здесь такое крошечное.
Это верно. Всякий раз, возвращаясь сюда, я удивлялся, как мы все вообще помещались здесь, в школьном дворе, во время перемен. А спортивная площадка была когда-то, несомненно, достаточно велика, чтобы мы могли демонстрировать атлетическое совершенство – или недостаточное физическое развитие.
Именно из-за того, что я с большим отрывом обогнал Ленни Штурзакера в забеге, он после школы схватил меня за шкирку и дал кулаком в глаз, чтобы отомстить за свой позор. Он бы мне и второй фонарь поставил, но я вырвался из его железной хватки и бросился наутек через кладбище церкви Святого Архангела Михаила. Вслед мне неслись угрозы и разнообразные обещания, но я мгновенно перемахнул через ограду за церковью и бросился бежать по Задку Архангела, заросшему травой бетонному проезду, отделявшему церковный сад от Салломского леса.
Это было место, куда всегда приходили и до сих пор приходят деревенские ребята постарше – курить, распивать алкогольные напитки и заниматься друг с другом вещами, описывать которые тягостно. Очевидно, в попытках уговорить молодое поколение этого не делать в школе нас периодически предупреждали о том, что Задок Архангела принадлежит церкви и, если мы будем туда ходить, это будет означать посягательство на чужую собственность, и тогда придется вызвать полицию и все такое прочее. На эти предостережения внимания никто не обращал, и представители властей туда никогда не являлись. Трудно был предположить, что кого-то вообще интересовал Святой Михаил. Когда Отец был молодым, люди сочетались там браком, деревенские опускали младенцев в купель, но в мое время здесь собирались только