Читать интересную книгу Эмигранты - Андрей Величко

И вот настал знаменательный день. Илья на всякий случай пригнал почти сотню народу, хотя для спуска хватило бы и рабочих верфи. В общем, в уже освобожденный от боковых упоров корпус уперлись, поддели его сзади рычагом и на «раз-два-взяли» протолкали вперед метра полтора, а дальше он сам пошел по наклонному деревянному желобу, смазанному солидолом. Плюх – и корпус закачался в бухточке. Его привязали, перебросили со стенки мостки, и на этом сам по себе спуск был закончен. Теперь можно было приступать к торжественной части.

Мы решили, что ни к чему слепо следовать родившейся совсем в других условиях традиции, и не стали разбивать бутылку с шампанским об корпус. Во-первых, это не так просто, он же деревянный, а во-вторых – недопустимое в наших условиях расточительство. Ведь бутылка была всего одна. Так что мы просто распили ее на троих, и, даже не закусив, нарекли корабль «Победой». В честь яхты капитана Врунгеля, который являлся одним из любимых литературных героев времен нашей с Ильей молодости. А также в честь первой моей машины, купленной с рук в шестьдесят втором году.

Однако вскоре с корабля начали раздаваться тревожные крики островитян, и мы пошли глянуть, в чем там дело.

Оказалось, что корпус течет. Нет, я, конечно, не думал, что он прямо на стапеле получится абсолютно герметичным, но все же ожидал несколько менее бурного потока. Трюм корабля довольно быстро заполнялся водой.

– Утонет же! – забеспокоился Илья.

– Где, когда тут до дна два метра? Сейчас сядет на грунт, он здесь песчаный, и пусть себе там спокойно сидит до завтра или даже послезавтра. Дерево к тому времени набухнет, течи уменьшатся, и мы без лишней суеты откачаем воду. А потом законопатим дырки, и все.

– Может, еще не поздно отвинтить с названия первые две буквы? – съязвил мой друг.

– Пока еще рано, а может, это и вовсе не потребуется. Пошли, я с твоей головы мерку сниму, а здесь больше ничего интересного сегодня не будет.

Через день я решил, что пора откачивать воду, и у стенки заработали две помпы. Илья же предоставил кучу ребятишек с чем-то вроде ведер, которые, как ни странно, тоже довольно эффективно участвовали в процессе. В результате часа через три потоп был ликвидирован, и я полез в трюм. За мной следовали два аборигена – один с паклей, другой с герметиком. На примере самых крупных течей я показал им, что и как надо делать, а потом только сидел на палубе около открытого люка и наблюдал за ходом работ.

На устранение течей ушло два дня, и теперь можно было приступать к работам. Начать с загрузки балласта, больше половины которого будут представлять из себя аккумуляторы, потом установить на место дизель, после чего можно будет заняться мачтами. Если все пойдет без сюрпризов, то месяца через три с небольшим у меня появится свой корабль.

Пожалуй, не помешает разъяснить, с чего это я вдруг оказался хоть как-то разбирающимся в деревянном кораблестроении. Вроде мои профессии, как военная, так и гражданская, довольно далеки от этого, да и Москва – это не тот город, где подобные занятия хоть сколько-нибудь распространены.

Так вот, все получилось исключительно из-за сына. Когда ему было всего десять лет, мы с ним построили разборный катамаран из волейбольных камер, засунутых в длинные брезентовые мешки, и это сооружение неплохо плавало, в том числе и под парусом. Повзрослев, сын увлекся туризмом на байдарках, а после перестройки, как только позволили средства, завел себе маленькую яхту на Истринском водохранилище. Мне, кстати, она тоже нравилась, и я даже подумывал и себе приобрести что-то этакое, невзирая на возраст. Но когда сын уехал из России, идея померла сама собой. Однако сынуля оказался способным человеком, и за бугром его состояние продолжало увеличиваться ничуть не хуже, чем в России, так что вскоре он купил себе тот самый «Грумант». В две тысячи первом году я гостил у своей семьи как раз на борту этой шхуны, и мы на ней прошли из Лондона в Росток. Корабль мне понравился. Кстати, набор для постройки собираемого сейчас экземпляра был куплен в основном на деньги сына, своих средств мне не хватило бы.

Я ведь и его звал с собой, но он, кажется, решил, что его престарелый папа наконец-то впал в маразм. Впрочем, даже поверив мне, он бы наверняка отказался.

В общем, кое-какой опыт как в постройке, так и в вождении небольших деревянных парусников у меня был.

Корону я все-таки делал в редких паузах, потому как работы хватало и без нее. Более того, пришлось припахать Илью, как неплохого (а по местным меркам так и вообще уникального) токаря и фрезеровщика. Виктора я пока не трогал, еще по прошлой жизни помня, что даже ввинтить в деревяшку шуруп для него являлось не самой простой задачей.

Ведь мало достроить корабль – его еще надо вооружить. Потому как рядом находится Новая Зеландия с ее воинственными маори, да и встречаться с европейскими кораблями на безоружном судне мне не хотелось. Так что работы шли по всем фронтам.

Артиллерия «Победы» должна была состоять из трех пушек – сорокапятки и двух гладкоствольных пятидесятимиллиметровок. Я решил не мудрить с затворами, а сделал их просто откидывающимися вбок на мощных гаражных петлях. То есть стрельба происходила так. Рычаг на затворе – в заднее положение, этим движением взводилась пружина ударника и убирался внутрь штырь, фиксирующий затвор в боевом положении. Затем рывком за рукоятку сверху затвор отваливался вбок. После чего для выброса стреляной гильзы следовало дернуть за рычаг экстрактора. Засунуть на освободившееся место новый снаряд, захлопнуть затвор и перевести рычаг на нем вперед. Потом дернуть за веревочку, привязанную к кольцу на затворе, посмотреть на мишень, убедиться, что опять промазал, и начинать процесс по новой.

Илья же точил из заготовок гильзы, совмещая этот процесс с обучением станочников, набранных из местной молодежи. И если простые цилиндрические для «полтинников» понемногу начинали получаться и у его учеников, то сорокапятимиллиметровые были под силу только самому Баринову, да и то возился он с ними долго и нудно.

Но времена, когда артиллерия была единственным оружием боевого корабля, к моменту нашего отбытия в прошлое давно прошли. Так что мне приходилось еще и тренировать двух аквалангистов – кстати, сыновей Ильи. Поначалу я учил парней просто обращению с аквалангом, потом они перешли к освоению подводного буксировщика, а где-то через месяц после начала занятий дело дошло и до постановки мин.

Они представляли собой довольно сложные устройства, способные взрываться как от таймера, так и по радиокоманде, принятой на вынесенную из воды антенну. Кроме того, в каждую были вмонтированы по три шуруповерта, благодаря которым для закрепления мины на деревянном корабле достаточно было просто перекинуть тумблер, и она сама приворачивалась к борту. В случае необходимости ее можно было столь же легко снять.

Естественно, что каждый уважающий себя боевой корабль должен иметь и ракетное вооружение, но с этим все было просто. Еще в двадцать первом веке я склеил десяток радиоуправляемых ракет, способных доставить килограммовую боевую часть на расстояние в два километра. Со временем нетрудно будет развернуть производство подобных изделий и здесь, но на первое время имеющегося запаса вполне хватит.

Наконец, с немалым трудом раздобытый мной ПКМ тоже предназначался для установки на корабле.

А «Победа» тем временем достраивалась, с каждым днем становясь все более похожей на нормальное судно. Трюм уже не тек и за время работ практически высох, так что появилась возможность заняться внутренними помещениями. Дизель без особых проблем встал на свое место, и я даже произвел его пробный запуск. В начале июля шхуна обзавелась мачтами, а в его конце – такелажем. Наконец, пятого августа тысяча шестьсот девяносто второго года я объявил работы в общем законченными и приказал готовиться к выходу в море, то есть для начала в лагуну.

Понятное дело, что к первому своему плаванию «Победа» уже была укомплектована экипажем следующего состава:

– Алексей Михайлович Романцев, владелец корабля, его капитан и старший моторист. То есть я.

– Михаил Ильич Баринов, старший помощник, боцман и командир отряда боевых пловцов. Несмотря на то, что старшему сыну Ильи только-только стукнуло девятнадцать лет, он был уже довольно опытным моряком, участвовавшим в двух походах на Новую Зеландию.

– Николай Ильич Баринов, матрос и боевой пловец. Парню пятнадцать, у него еще все впереди.

– Вака с один раз слышанной и тут же забытой в силу труднопроизносимости фамилией из трех слов. Старший артиллерист. Ему уже под сорок, но он с момента появления Ильи на острове проявлял большой интерес к огнестрельному оружию и к настоящему моменту достиг очень неплохих успехов в обращении с ним. Участник всех девяти новозеландских походов.