Читать интересную книгу История Франции. От Карла Великого до Жанны дАрк - Айзек Азимов

Их «всемирная» известность также популяризировала различные французские диалекты вне Франции и начала процесс, в результате которого французский язык занял позиции латыни как языка культуры и сохранил этот статус вплоть до XIX столетия.

В XII веке было три основных французских диалекта. Были нормандские французы Анжуйской империи, которая оказала большое влияние на развитие английского языка. Был провансальский — язык юга и трубадуров. И был французский — язык королевского двора и Парижского университета. Именно университет сделал французский главным языком для всего интеллектуального мира.

Третий крестовый поход

Последние годы своей жизни Людовик VII провел в делах, поскольку он продолжал борьбу с ненавистной семьей Генриха II. Он продолжал поддерживать кипение в этом котле, чтобы получить преимущества от проблем своего врага. Вассалы Людовика, напуганные Генрихом II, тянулись к французскому трону. Репутация Людовика как милостивого и справедливого монарха поощряла его магнатов просить разрешения их споров его судом, таким образом увеличивая королевский престиж.

Когда в 1180 году Людовик VII умер, он сумел оставить сильное королевство своему сыну, которого короновал за год до этого.

Новый молодой король, Филипп II[26], будучи пятнадцати лет от роду, унаследовал опасную ситуацию наличия вассала намного более сильного, чем он сам. Он был истинным Капетингом и взялся за решение этой проблемы с энергией, которая противоречила его возрасту.

Его называли «Филиппом, данным Богом» сначала, потому что отец ждал его рождения от трех жен и ожидал его четверть века (говорили, что он появился на свет в ответ на горячие молитвы отца). В конечном счете, однако, его назвали Филиппом Августом, за то, что он значительно расширил пределы королевства.

Не многие, возможно, могли бы предсказать такое прозвище, когда Филипп взошел на престол. Он обладал заурядной внешностью и не успел завершить свое образование, заняв трон без знания латыни. Кроме того, юность и неопытность Филиппа подогрели властные амбиции в сердцах некоторых французских магнатов.

В частности, Генрих, граф Шампанский, дядя нового короля, думал, что получил шанс управлять королевством, и поднял оружие. И сразу Филипп показал, что молод лишь с виду. Он заключил политически выгодный брак, который принес ему новых союзников в борьбе против Генриха Шампанского, а затем сумел убедить Генриха II Анжуйского поддержать его.

Возможно, Генриху II было выгодней поддержать Генриха Шампанского, но он не имел никакой причины предполагать, что мальчик-король будет опасен или что граф Шампанский не мог бы быть более опасным. Кроме того, Генрих чувствовал, что вассалам нельзя позволять бунтовать против их короля. Оказавшись против обоих королей, Генрих Шампанский был вынужден сдаться.

Филипп II, укрепившись на троне, не был склонен изменить внешнюю политику. Он продолжал поддерживать сыновей Генриха. Когда старший из них умер, Ричард стал наследником трона и восстал против своего отца. Филипп быстро присоединился к Ричарду, и они стали союзниками.

Но в то время, пока продолжалась эта объединенная война против старого Генриха II, в очередной раз прибыли ужасные новости с Востока.

После неудачного Второго крестового похода Людовика VII прошло сорок лет. Обстановка для христиан в Святой земле продолжала ухудшаться. Появился величайший мусульманский герой эпохи — Саладин (Салах-ад-Дин)[27]. Он объединил весь Египет и Сирию под своей рукой и начал натиск на Латинское королевство. В 1187 году Саладин взял Иерусалим.

Ужас охватил Запад от этих новостей, но Ричард нашел в этом кое-что интересное для себя. Он был сыном своей матери, романтиком, воспитанным в традиции трубадуров. Он даже писал стихи и самостоятельно их исполнял. Действительно, он был доблестным служителем куртуазной любви, по законам которой Прекрасную Даму воспевают, но никогда с ней не сближаются. Тем более что у Ричарда были гомосексуальные наклонности.

Как и его мать, Ричард стремился продолжать Крестовый поход и добиваться известности в сражениях в Святой земле. Захват Иерусалима Саладином был прекрасным поводом, и он поклялся повести армию на Восток, как только воссядет на престол.

Филипп II, однако, был прагматичным и бесстрастным политическим деятелем, чуждым романтики. Он слишком хорошо знал результаты похода своего отца и менее всего хотел отправиться за тридевять земель, на край света, в то время как его королевство так сильно нуждалось в нем. Мало того что он был крайне заинтересован в удалении большой опасности Анжуйской империи (включая и самого Ричарда), он также стремился продолжить консолидацию королевского домена, в осторожном стиле отца и дедушки (и их преданного советника — Сужера).

Филипп II установил новую систему королевской администрации, строго подчиненной ему. В различные части королевства были назначены чиновники, чтобы отправлять королевское правосудие и твердо держать магнатов под королевским надзором. Он продолжал поощрять рост городов и выбирал чиновников из числа бюргеров. Он также усиливал армию и сделал ее полупостоянной, чтобы сократить сроки сбора ополчения в момент кризиса или не слишком зависеть от частных армий лордов.

Больше всего внимания он обратил на свою столицу — Париж. Он строил стены, прокладывал улицы, начал строительство здания, которое должно было в конечном счете стать Лувром, и продолжал строительство большого собора Пресвятой Девы (Нотр-Дам), основание которого было заложено при его отце. Именно при Филиппе II начался процесс, который должен был закончиться, превратив Париж в город, который весь западный мир считает самым очаровательным в мире.

И в то время как все эти планы вертелись в его голове — некоторые уже воплощаясь, а некоторые лишь готовились к воплощению, — появился великий безумец Ричард, готовый к войне и думающий лишь о том, как войти в историю победителем сражений на Востоке.

Ричард потребовал, чтобы Филипп пообещал ему присоединиться к Крестовому походу, и Филипп был вынужден это сделать. С одной стороны, они с Ричардом были союзниками, и Филипп не желал чем-нибудь оскорбить его. С другой стороны, общественное мнение было за Крестовый поход, и нежелание участвовать в нем могло сделать Филиппа в глазах народа предателем Христова дела.

Филипп и тут смог повернуть ситуацию в свою пользу. Он немедленно ввел новый налог, так называемую «десятину Саладина». Она предназначалась для того, чтобы собрать деньги для похода, и, конечно, никакой настоящий христианин не мог отказаться заплатить ее. Десятина Саладина была началом новой финансовой политики, которая была очень ранним предшественником современных налоговых процедур.

Вообще говоря, Филипп не слишком волновался. Он был уверен, что, когда Ричард станет королем, королевские обязанности быстро отрезвят его и заставят взглянуть на поход с «правильной» точки зрения. Но в этом он просчитался. В 1189 году Генрих II наконец скончался, Ричард стал королем и, к ужасу Филиппа, стал быстро готовиться к войне.

Он обратился к Филиппу с просьбой делать то же самое. Филипп отчаянно хотел отказаться и вежливо сослался на трудности, но общественное мнение было неумолимо. Филипп должен был идти в поход. Он согласился участвовать в том, что впоследствии будет названо Третьим крестовым походом. В 1190 году они отправились в путь. (У Филиппа не было Сужера, которого можно было оставить приглядывать за королевством. Он назначил Регентский совет, в который входило не меньше шести бюргеров.)

Так же как и за сорок лет до этого, германский император согласился участвовать в походе, и три самых великих короля христианского мира отправились на войну.

На сей раз все шло хорошо. Германским императором был Фридрих I[28]. Он был намного старше, чем Конрад III в свое время. Ему было уже больше шестидесяти, но он все еще считался свирепым воином, и не было никаких признаков того, что старость смягчила его сердце.

Филипп II, хотя война не была его пристрастием, по крайней мере, отправился в Крестовый поход без сопровождающей его фривольной королевы. И наконец, был большой белокурый рыцарь, Ричард I, шествовавший впереди. Конечно, тут не могло быть неудач.

И действительно, Третий крестовый поход был единственным, который мог соперничать с Первым по легендарности и успешности.

Но его успех оказался ограниченным. Фридрих Барбаросса вел свои войска сухим путем, достиг Малой Азии и там случайно утонул, купаясь в небольшом потоке. Шедшая с ним армия разошлась и в дальнейшем не играла никакой роли.

Филипп и Ричард остались вдвоем. Они встретились на Сицилии и ссорились бесконечно. Каждый не доверял другому намного больше, чем ненавидел Саладина. Каждый король предпочитал, чтобы сарацины скорее остались неразбитыми, чем их поражение даст преимущество сопернику.