Читать интересную книгу История Франции. От Карла Великого до Жанны дАрк - Айзек Азимов

В результате Жоффруа, который чувствовал себя не очень хорошо, решил в 1150 году (вскоре после возвращения Людовика из Крестового похода) передать правление герцогством своему сыну Генриху от его брака с Матильдой[21]. Генрих, которому тогда было семнадцать лет, имел преимущество, ибо нормандские лорды признавали его правнуком (со стороны матери) Вильгельма Завоевателя.

Теперь англо-нормандское королевство было раздроблено на три части: Англию, Нормандию и Анжу; и ситуация, как могло бы показаться, улучшалась для Франции. Но все было не так, и в течение следующих четырех лет произошел ряд событий, каждое из которых имело серьезные последствия для Людовика.

Сначала умер Сужер, и король остался без его проницательного руководства. Восемь месяцев спустя, в сентябре 1151 года, умер Жоффруа Плантагенет, и молодой Генрих стал графом Анжу, а также герцогом Нормандии.

Поначалу этот факт казался незначительным событием. Теперь англо-нормандскую державу делили между собой Стефан и Генрих. Жоффруа в принципе обладал довольно небольшими способностями и был не очень энергичным. Генрих, наоборот, был молод, энергичен, интеллектуален и чрезвычайно честолюбив. Больше того, он был холост.

Возможно, Сужер, будь он жив, сумел бы оценить глубину преступного намерения Элеоноры, но Людовик VII не мог этого сделать. Заботясь лишь об избавлении от своей невыносимой супруги, он продолжил бракоразводный процесс, убеждая себя, что важнее всего для королевства — рождение у короля наследников мужского пола. В марте 1152 года развод был оформлен, Элеонора сделала следующий шаг, возможно продиктованный только желанием навредить Людовику как можно сильнее. Ей исполнилось тридцать лет, а Генриху Нормандскому — только девятнадцать, но она была все еще красива и все еще достаточно молода, чтобы родить детей. К тому же, что самое важное, ей принадлежала Аквитания, желанный дар для любого потенциального супруга, и она выбрала Генриха. Генрих, возможно, сопротивлялся напору женщины, годящейся ему в матери, но он не мог сопротивляться Аквитании, и в мае 1152 года, спустя меньше чем два месяца после развода Элеоноры, они обвенчались.

Элеонора, вероятно, не любила своего нового мальчика-мужа, и со временем ее нелюбовь только росла, но если она хотела отомстить Людовику, то это ей вполне удалось. Королевство, которое принадлежало ей, перешло под контроль Нормандии. Это означало, что вся Западная Франция оказалась под правлением Генриха, даже Бретань, которая теоретически оставалась независимой, была фактически нормандской марионеткой. Людовик VII оказался перед лицом вассала, который фактически управлял страной намного большей остальной Франции, гораздо более культурной и намного более богатой, чем королевский домен, и ничего не мог с этим поделать.

Положение вещей быстро становилось еще хуже. Год спустя сын Стефана Юстас (Эсташ) умер. Сам Стефан был слаб здоровьем, а его сын был явно непригоден для правления страной. И потому он сделал лучшее из того, что мог сделать, предложив Генриху стать его наследником, если Генрих позволит Стефану дожить отпущенный ему срок как королю. Генрих, совершенно уверенный в том, что ему не придется долго ждать, согласился.

Стефан любезно умер в октябре 1154 года, и прежде Генрих Нормандский короновался как король Генрих II Английский.

В результате возникла Анжуйская империя, называемая так потому, что Генрих II был наследником своего отца, а значит, принадлежал к дому Анжу.

Людовик VII теперь осознал произошедшее. Из-за его ссоры с церковью, которая привела к его глупой затее Крестового похода, из-за неудачи этой авантюры, приведшей к разводу с Элеонорой, была уничтожена вся кропотливая работа его отца и Сужера. Англо-нормандское королевство было воссоединено, и к нему присоединились Анжу и Аквитания.

Казалось бы, поглощение всей Франции потомками Вильгельма Завоевателя лишь вопрос времени. Но внезапный страшный кризис вдруг укрепил Людовика VII. Он совершил последнюю ошибку, и с этого момента, будучи истинным Капетингом, подобно коту затаился, ожидая ошибок в поступках своего врага. Крепко держась за свое, он усиливал свои позиции при любом удобном случае. Он вновь женился, но его вторая жена умерла, родив ему третью дочь. Тогда он женился в третий раз, и его новая жена, Алиса Шампанская, родила ему сначала дочь, а затем, в 1165 году, подарила сына, которого Людовик назвал Филиппом.

К этому моменту Элеонора Аквитанская подарила новому мужу, Генриху II, четырех сыновей и трех дочерей. Пятый сын родился в 1167 году, так что в целом она родила десять детей в те времена, когда каждые роды были столь же опасны, как генеральное сражение. Она была замечательной женщиной во всех отношениях.

Людовик VII не мог бороться с Генрихом II открыто; он не был достаточно силен, но он и не был безоружным. Теория феодализма была на его стороне. Генрих, несмотря на свою мощь, был вассалом Людовика, обязанным ему повиноваться. И Генрих не мог игнорировать феодальные законы, поскольку сам был сеньором собственных вассалов, а потому не мог показать им пример того, что можно безнаказанно бросить вызов повелителю. Таким образом, в 1159 году, когда Людовик захватил участок средиземноморского побережья, который Элеонора требовала как часть ее наследства, Генрих добровольно уступил, не затевая борьбы со своим сеньором.

Тогда же начались конфликты в пределах доменов Генриха, — Людовик VII, который не умел хорошо сражаться, был мастером по части организации смут во вражеском лагере. Так, в 1164–1170 годах, во время бурной борьбы между Генрихом и Томасом Бекетом, архиепископом Кентерберийским, Людовик VII последовательно поддерживал строптивого прелата. Чем дольше длилась ссора и чем больше политические проблемы отвлекали Генриха от внешней политики, тем лучше было для Франции.

После того как Бекет в 1170 году был убит, сыновья Генриха (слишком многочисленные для блага Анжуйского государства) оказались достаточно взрослыми, чтобы ссориться между собой и с отцом. Людовик VII каждый раз делал все, что мог, чтобы поощрить такие ссоры, и делал это с большим талантом.

Таким образом, хотя Генрих II, казалось, и имел все карты на руках, он ничего не мог поделать со своим проницательным и терпеливым противником, который казался слишком слабым на поле боя и оказался слишком сильным в политической борьбе.

Прогресс и Париж

Пока бушевали бесконечные династические ссоры, Франция по обе стороны границы в землях, подвластных и Людовику и Генриху, устойчиво развивалась, богатела и процветала.

Например, во Франции при правлении Людовика VII стали строить ветряные мельницы — идея, пришедшая в Европу из арабского мира, который был более развит в области технологий, вместе с возвращающимися домой крестоносцами и пилигримами. Интеллектуальный прорыв, вызванный Крестовыми походами, оказался в конечном счете намного важнее, чем сражения, проигранные или выигранные.

Ветряная мельница делает работу водяной, но более беспорядочно, так как ветер не столь постоянен по сравнению с водными потоками, и при этом ветер не всегда дует в одном направлении. Поэтому ветряная мельница требовала более серьезной разработки, чем водяная. Однако ветер дует всюду, и ветряные мельницы позволяли молоть зерно и в областях, удаленных от водных потоков.

Благодаря росту числа людей, разбирающихся в механике, и их работе над ветряными мельницами уже в XII столетии были изобретены механические часы.

Раньше время определяли по сигналам колокола, в который звонил звонарь, постоянно следивший за песочными часами. Теперь существовали механические часы, приводимые в движение подвижным подвешенным грузом.

По современным стандартам эти часы были примитивным устройством, которое показывало время с точностью до часа, но это был большой прогресс. Люди гораздо лучше ощущали время, поскольку они постоянно видели часы под церковным шпилем или на городском доме. Знание о постоянстве времени легло в основание дальнейшего развития экспериментальной науки.

Другие достижения, полученные с Востока, улучшили условия мореплавания. Все больше применяется треугольный («латинский») парус, позволяющий использовать легкие ветры, румпель облегчил маневрирование. Появление магнитного компаса облегчило мореплавание вне видимости земли. А значит, открывался путь в открытое море, что в конечном счете позволило европейским морякам овладеть морскими путями по всему миру.

Прорыв в мореплавании означал расширение торговли и экономический толчок. В результате двух столетий правления Капетингов (плюс эффективное норманнское правление в их части Франции) страна, которая была почти полностью аграрной примерно до 1150 года, стала развивать промышленность и торговлю.