Читать интересную книгу Antisex - Ирина Михайловна Шульгина

было бы счастье…

20 апреля. Моя мечта сбылась!!! Сегодня Артем предложил мне отправиться вместе с его ребятами «за добычей». Дал мне респиратор, и вот я очутился на поверхности. После полутора месяцев сидения в подземелье. Ха, а наверху уже дышится чуть полегче — оказывается, пожары стали ослабевать — все, что могло сгореть — сгорело. Дым от горения и сажа поднялись в атмосферу, перекрыли доступ солнечным лучам, и температура в целом понизилась, а частые теперь ураганы немного расчистили воздух. На город, конечно, страшно смотреть — обугленные дома, закопченные оконные стекла, черные остовы деревьев, рыжая трава на газонах… В воздухе летают какие-то черные мухи. Это я так сначала подумал, что мухи, а потом понял — сажа…

Мы с ребятами шли по какой-то широкой улице. Я сразу и не врубился, что это — Тверская. Свернули в переулок, наткнулись на почерневший человеческий труп. Ребята спокойно прошли мимо, а один бросил мне на ходу: «Не бзди. Привыкнешь». Потом добавил: «В домах таких знаешь сколько?..» Дошли до разрушенного магазина, на полках — обугленные продукты, но все же нам удалось выбрать кое-что съедобное. Главное, обнаружили 5-литровые бутыли с водой, забрали, сколько могли унести. Еще долгое время плутали по переулкам, рыскали в разрушенных магазинах в поисках продуктов, в аптеках брали кислородные подушки. Нагрузили доверху тележки и еле дотащили до нашего подземелья в метро.

И тут началось самое драматическое — раздача еды и воды. Командовал Артем. Приказы отдавал кратко, властно, скупо, будто стрелял из снайперской винтовки. Его слушались все. Воду наливали в пластиковые стаканчики — примерно по три четверти стакана на человека. Детям — по полстакана, старикам — что останется. Какой-то старик с плачем стал рвать у меня из рук баклагу. Хорошо, ребята помогли, оттолкнули старпёра. Видно, сбрендил, бедолага… Он завыл, бросился на меня. От неожиданности я выронил баклагу, вода разлилась, хорошо, что вытекло немного. Что тут началось! Кругом завопили, замахали руками, и чуть не разорвали старого придурка. Еще бы — пролил драгоценную жидкость. Но тут двое из наших парней его скрутили и поволокли к выходу на поверхность, он визжал, как резаная свинья. Будет знать, как нарушать дисциплину, ведь на улице ему без маски или респиратора очень скоро придет каюк. Нам приходится быть суровыми. А всем другим будет впредь наука — не спорить и не качать права. Каждому — свое: одни командуют, другие — подчиняются…

Я осторожно отодвинул тетрадь и, притянув к себе папку с материалами, стал перебирать старые, тех лет, фотографии. Их было очень мало — ведь перед Катастрофой никто не пользовался фотоаппаратами, все фоткали на смартфонах, но в годы Катастрофы эти штуки оказались абсолютно ненужными и бесполезными. Ну и, естественно, вся хроника исчезла. Но все же в те годы были некоторые чудаки, которые продолжали пользоваться обычной зеркалкой и делали обычные снимки. Благодаря этому мне удалось кое-что насобирать. Вот фотка из туннеля метро — может быть, нашего, или какого другого — да это и не важно. Толпа понурых, испуганных людей, заплаканные дети. Как разительно мы теперь отличаемся от них — бодрые и позитивные в любом возрасте, с радостными глазами, уверенно и счастливо глядящими на окружающий мир! И все это — заслуга Артема, которого уже тогда, памятным летом 2040 года мы стали называть — сначала между собой, а потом и в глаза — «наш Добрый Друг».

Вечер 15 сентября 2040 года — великий день! Мы впервые за долгое, невыносимо долгое время, отворили двери нашей подземной тюрьмы и выпустили людей на поверхность. Толпа народа потянулась из дверей метро. Одиночки, пары, семьи с детьми. Кто-то еле волочит ноги, садится на ступеньки или прямо на землю, вдыхает полной грудью. Конечно, воздух не сравнить с тем, что был в городе до Катастрофы — не воздух, а вонючая гарь, но все-таки дышать уже можно. Поговаривают, что леса планеты практически выгорели, однако постепенно на их месте появляется новая поросль. Роза ветров тоже почему-то изменилась, теперь ветер не нагоняет, а наоборот, разгоняет смог. Глядишь, когда-нибудь кислород в воздухе восстановится, а с ним и жизнь возвратится.

Глава 6. Счастье борьбы, радость победы

Я опять откинулся на спинку своего вертящегося стула и с хрустом потянулся. Поразмял, помассировал пальцы рук. Прикрыл глаза и стал вспоминать самое начало нашего пути. Наши первые шаги. Счастье созидания, упорство борьбы, несгибаемость воли ДД!

Уже через пару недель поле нашего освобождения я заметил, что боевая команда во главе с Артемом приросла новыми членами — молодыми, сильными, теми, кто хотел буквально выгрызть у задымленной, погорелой планеты свое право на жизнь. Теперь нас стало человек семьдесят, а то и больше. И все работали на пределе своих сил.

Да, мы не поддерживали больных, слабых и старых ни лишним куском сухаря, ни дополнительным глотком воды. Некоторые пытались нас обвинить в жестокости, но что было делать? Порой приходилось по-настоящему тяжко. До сих пор помню искаженное в крике лицо молодой мамаши. Она орала и билась в истерике, даже на колени становилась, чтобы вымолить несколько лишних глотков для своего ребенка-инвалида. Тот испуганно пялился на нас своими блеклыми, в синюшных кругах глазенками и тихо всхлипывал, видно, плакать во весь голос у него не было сил. Я чуть было не разжалобился и не протянул ей дополнительный пластиковый стакан с водой, но тут кто-то из наших ребят крепко, до боли, сжал мое запястье и прошипел: «А ну, не сметь!». И я отвернулся и отошел от нее. Вечером того же дня Артем подозвал меня и строго, по-отечески, сказал: «Ты сегодня едва не проявил слабость по отношению к одной женщине. И я, в общем, тебя понимаю! Но ты должен понять раз и навсегда: у нас нет права разбазаривать скудные средства на поддержку балластного биоматериала. Иначе не выживет никто!» Я кивнул — возразить на это мне было абсолютно нечего, а термин «балластный биоматериал» запомнился накрепко!

Прошло несколько дней после выхода из подземки, мы постепенно привыкали к жизни на поверхности. Запахи гари уже не казались нам такими невыносимыми, возможно, воздух действительно слегка очистился, а возможно, мы уже принюхались и перестали с такой силой ощущать вонь от прошедших пожаров. Теперь