Читать интересную книгу Клуб «Везувий» - Марк Гэтисс

– Похоже на фирменный бланк отеля, – сказал я. – Думаю, выяснить его происхождение будет несложно.

Потом я взял длинный белый конверт, в котором лежал листок слегка обгоревшей писчей бумаги.

Джошуа Рейнолдсу

Сэр, очень важно, чтобы Вы знали, что происходит. Я уверен, что могу рассчитывать на Вас более, чем на кого бы то ни было, даже больше, чем на бедного Нечелла, благослови его господь, он очень славный парень и желает мне только добра.

Я взглянул на молодого человека. Его лицо перекосила смущенная улыбка.

Если все пойдет, как задумано, я вернусь в Лондон и там поведаю Вам историю своих приключений. Она столь фантастична, что Вы вряд ли сумеете поверить. Я не лгу, говоря, что это дело может пошатнуть основы Империи! Если мне удастся расстроить планы этих людей, я уже больше никогда не буду Дурэ – серой мышью на государственной службе, я стану Дурэ – львом из Министерства иностранных дел! Если же мне не повезет, тогда другие будут пожинать плоды моей деятельности. Все, что я знаю об этом деле, находится в саквояже, помеченном моим именем. Молюсь, чтобы Вам никогда не пришлось прочесть этих строк.

ДД

Я сложил письмо у себя на коленях и убрал обратно в конверт.

– Саквояж, разумеется, не пережил пожара, – обреченно пробормотал Джошуа Рейнолдс. – Глупый юнец! Подобные упрямство и эгоизм всегда обходятся нам слишком дорого. Если раскрыт какой-то заговор, необходимо говорить об этом прямо и откровенно!

С этим я был полностью согласен. Я вспомнил Дело о Шанхайском Шаре, когда чуть не погиб один из наших младших депутатов парламента, и невосполнимый ущерб, который был нанесен из-за того, что один парень отказался поделиться сведениями со своими коллегами. Еще бы мне не помнить. Я сам был тем парнем.

Я закрыл конверт.

– Есть ли подозреваемые?

– Преизрядно всякого сброда. Воры, головорезы, преступники, которые кидают склянки с кислотой, вымогатели…

– Настоящий каталог порока! – весело воскликнул я. – А что, отличная идея. Я стал бы пожизненным подписчиком подобного издания.

– Люцифер, – предупреждающе сказал Джошуа Рейнолдс.

Я побарабанил пальцами себе по щеке.

– Пошатнуть основы Империи, да? Интересно, что он имел в виду.

Следующим утром я сидел в поезде, который вез меня по грязному северному Лондону. Тусклые дома проносились мимо ужасным расплывчатым маревом. Как только доберусь до почты, подумал я, телеграфирую мисс Пок, еще раз извинюсь, что пришлось неожиданно прервать урок, сообщу, что с нетерпением жду следующей встречи. Интересно, каково это – сбежать из душного города и пробежаться босиком по полю зеленой кукурузы с такой милой девушкой? Я представил себе, как мы весело смеемся, падая в траву, а над нами сияет небесная лазурь…

Я оттянул пальцем воротничок и вздохнул – меня безмерно тяготил мой летний костюм. Думаю, сторонники Реформы Мужской Одежды вербуют большинство последователей именно в августе – в Лондоне этот месяц кажется поистине бесконечным. Я жаждал выбросить свою соломенную шляпу из вагона и утопить свой кремовый жилет в Темзе, как это обычно делают Реформаторы. Но решил, что тенистый Белсайз-Парк все же не готов увидеть меня в костюме Адама, поэтому с поезда я сошел при полном параде и, уладив свои дела на почте, направился к конторе мистера Тома Котелокса, эсквайра, – владельца похоронного бюро, которое так встревожило миссис Саш.

Для начала я быстро осмотрел двор позади дома. В центре стояла двуколка, запряженная печальной лошадью.

Больше я не увидел ничего – разве что охапку сухих цветов и венков, которые, должно быть, предназначались на растопку. Я присел и посмотрел на увядший мусор поближе. Венок для покойного профессора Саша. Букет сплющенных смердящих лилий. И… ага! Венок для профессора Эли Вер-дигри! И те и другие похороны проводила одна и та же фирма! В обоих случаях без всякого уважения к любым проявлениям скорби. Я пошел к фасаду.

Дверь была открыта, комнаты освещены. Я нацепил на лицо самое скорбное выражение из имеющихся в ассортименте, и вступил внутрь.

Там начиналась череда практически пустых комнат с матовыми окнами и длинной темной конторкой, которая занимала в ширину примерно половину помещения. Зеленые стены были завешаны меццо-тинто,[19] изображающими херувимов и ангелов. Повсюду стояли горшки с лилиями, оранжевая пыльца осыпалась с них и летала в тусклом свете газовых рожков. Я наморщил нос, учуяв аромат затхлой воды.

Кажется, в помещении никого не было. Я ударил по латунному звонку на конторке; через несколько мгновений где-то в задней части дома открылась дверь и раздался скрип шагов подоскам.

Черные занавеси раздвинулись, и мне навстречу вышел дородный мужчина с напомаженными волосами цвета мокрого шифера. Учитывая специфику работы, он был как-то излишне жизнерадостен – улыбался во весь рот и, что меня поразило, с удовольствием грыз куриную ногу. Когда он подошел ближе, я заметил синеватый, плохо выбритый подбородок и пятна жира на галстуке.

– Здрасьте, – радостно сказал он.

Я слегка поклонился.

– Я имею честь беседовать с мистером Котелоксом?

– Именно так, сэр! – ответил он, вытирая жирные пальцы о сюртук.

Он бросил куриную ногу на конторку – невероятно! – и потер руки.

– Итак, чем я могу вам помочь?

Я смущенно потеребил булавку для галстука.

– Друг семьи вверил меня заботам ваших предшественников.

– А, да! Мы выкупили у старичков дело! Так, значит, вы понесли тяжелую утрату? – Он тут же нахмурился, и уголки его губ опустились, как у оперного паяца. – Ох.

– Так и есть. – Мне едва удалось скрыть свое изумление, и я быстро потянулся за носовым платком. – Моя дорогая жена, – хрипло сказал я, якобы сдерживая слезы.

Котелокс слегка наклонил голову, но ухмыляться не перестал.

– Пожалуйста, примите искренние соболезнования, мистер?…

– Бокс.

– Мистер Бокс. Однако, как ни прискорбно, я вынужден сообщить, что в данный момент у нас, гм, слишком много клиентов. Понимаете ли, смерть – это одна из немногих вещей, которые никогда не выходят из моды! Ха-ха!

Я моргнул и убрал платок обратно в карман.

Взгляд Котелокса надолго задержался на жирном мясе, возложенном на конторку, и он вытер рот тыльной стороной руки.

– Сейчас нам не стоит заниматься еще и похоронами вашей дражайшей супруги.

– Ну, я… счастлив видеть, что ваша фирма процветает.

– Весьма и весьма, – ухмыльнулся Котелокс. – Если хотите, могу порекомендовать вам другое похоронное бюро. У них весьма разумные цены.

– Расходы меня не пугают.

– Ну, разумеется, сэр. Ха-ха. Могу добавить, что это надежная и весьма уважаемая фирма.

Я кивнул.

– Вы очень добры.

Котелокс убрал с глаз прядку волос.

– Если вы подождете здесь, я смогу снабдить вас более подробными сведениями.

Я слегка улыбнулся. Он снова исчез за занавеской.

Я посмотрел по сторонам, а потом, глядя на конторку, провел по ней пальцем, заметив красноватое углубление в слое пыли.

Шелест шторы сообщил мне о возвращении Котелокса. Он вручил мне листок бумаги, на котором твердой рукой написал название другой фирмы. Чернила были размазаны жирным отпечатком пальца.

Я поблагодарил его за доброту.

– Не за что, сэр. Хорошего вам дня.

Потом, без всяких раздумий, он схватил куриную ногу и снова вонзил в нее зубы. Я пошел к двери. Котелокс следил за мной, пока я не вышел на улицу. Через матовое стекло я отчетливо увидел, как он помахал мне вслед.

Я вышел на улицу и остановился под тенистой липой на другой стороне. Состояние конторки вполне явно свидетельствовало о том, что фирма мистера Котелокса отнюдь не процветала. Так почему он отказал мне и порекомендовал конкурентов? И, что еще более подозрительно, почему он никак не отметил тот факт, что, несмотря на мою «тяжелую утрату», я с ног до головы одет в белый лен?

А потом мое внимание привлек громкий скрип, и я подошел поближе к дереву, чтобы остаться незамеченным. Я понял, что стою у входа во двор похоронного бюро. Пока я смотрел, расшатанные ворота открылись и на улицу выехала двуколка. На козлах сидел мужчина с непроницаемым лицом, в рыжеватом пальто и с большим шрамом через нос.

В двуколке лежал длинный деревянный ящик, очертаниями напоминавший гроб. Я видел, что на доски наклеена какая-то маркировка.

Я, стараясь выглядеть как можно более беспечно, вышел из-за дерева и встал на пути двуколки, когда она выехала на дорогу. Лицо со шрамом уставилось на меня. Я приподнял шляпу.

– Простите, пожалуйста. Вы не подскажете, как добраться до подземки?

Он чуть ли не минуту разглядывал меня, а потом нехотя указал пальцем себе за плечо. Затем хлестнул лошадь, и двуколка покатилась вперед.

– Вы очень любезны, – ответил я, отойдя с дороги, пока меня не сбили.

Какое-то время я не видел ничего, кроме маркировки, уже исчезающей вдали.