Читать интересную книгу Клуб «Везувий» - Марк Гэтисс

Остаток утра мы провели в студии Чудоу, где курили сигары и слишком много пили. В студии было достаточно приятно, стеклянный купол пропускал лучи летнего солнца, которые заливали бледно-зеленые стены. В укромных уголках расположилась огромная коллекция пейзажей (я ненавижу пейзажи) и натюрмортов Чудоу (французы не зря назвали их nature morte [23] – лучшего описания не подобрать).

Лишь когда утро превратилось в день и мы начали излучать хмельное благодушие, я позволил ему вытащить из меня рассказ о мисс Пок.

– Ах ты, хитрый пес, – ухмыльнулся Чудоу. – Какая она?

Я неумеренно взмахнул рукой:

– Восхитительная. Пленительная. Я думал о том, чтобы пригласить ее на твой прием. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Возражаю? Жду не дождусь, так хочу увидеть этот идеал.

– Ты должен прямо сейчас пообещать мне вести себя прилично, Кристофер. – Я удовлетворенно затянулся сигарой. – Я знаю, ты посчитаешь меня дураком, но в ней есть что-то особенное. Необычное.

– Например?

– Она пьет вермут после обеда и не боится оставаться наедине с мужчиной без сопровождения.

– Таких в кафе «Рояль» десять штук на пенни.

– Touché! Но она платит за то, чтоб быть со мной.

– Пфуй. Она платит за свои уроки, а не за твое общество.

– Может быть.

– Так значит, это не просто инстинкт хищника, Бокс! – вскричал Чудоу. – Неужто! Ты в нее влюбился?

Я не смог посмотреть ему в глаза. Чудоу улыбнулся:

– Ладно, не стану тебя больше мучить. Итак! Пришло время перейти к деловой части разговора.

– Очевидно, да, – вздохнул я. – Что ты имеешь мне сказать?

Чудоу подался вперед:

– Профессора Вердигри и Саш вместе учились в Кембридже с 1866 по 1869 год. Кажется, были лучшими студентами на курсе, вместе с еще двумя.

– Дай угадаю. Одним из них был Иммануил Софисм?

– Точно. А откуда ты?…

– У меня свои источники, – улыбнулся я. – Второй?

– Парень по фамилии Моррэйн. Максвелл Моррэйн.

Я задумчиво кивнул. Четвертый человек с фотографии?

Чудоу откинулся на темно-красную кожаную спинку кресла.

– Выбранное ими поле деятельности – что-то очень запутанное, связано с ядром Земли. Они создали нечто вроде исследовательской группы. Поехали в Италию.

– В Италию, а? Они себя как-нибудь называли?

– Хм?

– Коллектив Вердигри. Что-нибудь в этом роде.

Чудоу покачал головой:

– Насколько я знаю, нет.

– А ты знаешь, что случилось с этим… как ты сказал, его фамилия… Моррэйном?

– Предположительно, сошел с ума и умер – в Италии. А Софисм достиг больших высот.

– Воистину. Насколько я знаю, добиться аудиенции со стариком ужасно тяжело.

– Практически невозможно. Я так понял, он живет в Неаполе. Чуть ли не как отшельник.

– Хм. Я знаю, ты меня не подведешь.

Чудоу коротко рассмеялся.

– Даже я не могу дергать за все ниточки, старина.

– Чепуха. Я всецело верю в твою способность польстить дорическим столпам общества до самых капителей. Я смогу быть в Италии – когда, скажем? В следующий четверг?

VII. Мавзолей Вердигри

Вернувшись на Даунинг-стрит, я нашел сообщение от Домработников. Оказывается, фирма Тома Котелокса, Белсайз-Парк, развила необычно бурную деятельность в портовом районе. Предположительно, фирма специализировалась на репатриации англичан и итальянцев, погибших вдали от родины. Гробы перевозились в упаковочных ящиках (по всей видимости, невероятно ценных, потому что пустые ящики возвращались в пункт отправления, а именно – в Неаполь). Я решил устроить еще один ночной обыск, на сей раз – в похоронном бюро, и подбодрил себя, выпив целый кофейник, после чего в означенных целях надел черный костюм с бледно-оранжевым жилетом. И вышел на Уайтхолл, где в кэбе меня уже ждала Далила. Для пользы дела она сменила свое приметное желтое платье на извозчичье пальто и гетры.

– Вечыр, мистыр Бокс, и кыда едым?

Я дал ей адрес в Белсайз-Парке, и мы двинулись в путь.

Пока мы громыхали по мостовым, я прижался лицом к стеклу и закрыл глаза. Пришла ночь, и в воздухе повис желтый смог, накрывший город как след огромного слизня.

Я попытался осмыслить последние, весьма любопытные события. Все дороги вели в Неаполь. Там погиб Дурэ, предсказавший какие-то катастрофические события. Туда направлялся таинственный груз мистера Котелокса, там сейчас жил сэр Иммануил Софисм, последний оставшийся в живых из Кембриджской Четверки.

Экипаж неожиданно поехал быстрее, и я отвлекся от своих раздумий. Постучав по крыше, я был вознагражден появлением монументального лица Далилы в люке.

– Пырстите, сыр, – просипела она. – Я думыю, нас пырследыют.

Я дернул за тяжелую кожаную шторку и выглянул из окна. Я не очень хорошо понимал, где мы сейчас находимся, но различил очертания второго кэба, который опасно покачнулся, вывернув из-за угла.

– И давно он так? – вопросил я.

Далила кашлянула в воротник пальто. Когда она обернулась, чтобы посмотреть на наших преследователей, я заметил, как в свете уличных фонарей блеснули ее глаза.

– Пар миль будьт, сыр. Я хытела его стырьхнуть, да не вышло…

Я резко закрыл окно.

– Тогда делай все, что в твоих силах.

– Ысть, сыр, – радостно откликнулась она, наслаждаясь брошенным ей вызовом.

Я услышал, как рядом с экипажем что-то громыхнуло – достаточно громко, будто кто-то грузно ступил на поверхность замерзшего пруда.

– Что это? – вопросил я, глядя вверх.

Далила ответила так, будто ее смертельно оскорбили:

– Он, пырклятье, в нас пыльнул, сыр!

Это было уже как-то слишком. Внимание какого душегуба я привлек в этот раз? Я прижался носом к стеклу, и, пока мы в бешеном темпе мчались дальше, произвел быструю рекогносцировку. Подумал о том, чтобы на ходу выскочить из экипажа и занять место Далилы, но вместо этого лишь повернул к ней голову.

– Тогда вперед! – закричал я. – Куда угодно. Оторвись от него.

Люк вернулся на место, Далила подгоняла лошадь смесью ласковых слов и брани. Мы устремились вперед с новой силой, и меня швырнуло назад, на сиденье из черной кожи. Когда экипаж накренился влево, колеса ужасающе скре-жетнули и два раза ударились о край тротуара.

Я сорвал с себя пальто и вцепился в шов, разрывая идеальные стежки (какую боль мне это причиняло!), чтобы достать маленький пистолет, который, как я знал, зашили туда Домработники-Портные.

Экипаж мчался вперед, меня болтало туда-сюда; я упал на колени и положил пистолет на пол. В тошнотворном свете летнего марева и света газовых фонарей пистолетная рама без ствола блестела серебряной рыбкой. Я схватился за левый ботинок и быстро достал длинную тонкую трубку, спрятанную в специальном отделении эластичной боковины.

Кэб подпрыгивал на булыжной мостовой, поэтому я с максимальной осторожностью прикрутил трубку к передней части пистолета. Через несколько мгновений в моем распоряжении было весьма эффективное дальнобойное оружие.

Когда я локтем открыл окно и перегнулся наружу, мне стали отчетливо слышны приглушенные проклятия Далилы и свист хлыста.

За нами, будто корабль-призрак, маячил второй кэб – казалось, с возницей они слились в единое целое. Толком разглядеть ничего не удалось – только очертания котелка и длинное пальто. Затем рука нашего преследователя взмыла вверх, я увидел желтую вспышку и услышал выстрел.

Я нырнул обратно в кэб и, тоже прицелившись, потерял пару выстрелов впустую, когда мы вылетели на перекресток, чуть не столкнувшись с третьим экипажем. Я уловил возмущенные крики и конское ржание, но мы мчали дальше, и газовые фонари расплывались за окном, как циферблаты одуванчиков-фантомов.

Преследователь выстрелил еще дважды; щелчки его пистолета поглотила плотная завеса тумана.

Вдруг мой кэб ударился о тротуар, и я упал на пол. Я выругался, оцарапав ногу обо что-то твердое и услышав, как рвется ткань моих брюк. Пытаясь вернуть себе равновесие, я умудрился поставить ободранное колено на сиденье и, подтянувшись вверх, открыл люк.

– Попытайся выровнять… – начал я и поднялся, чтобы посмотреть. Далила осела на спинку сиденья, ее круглое лицо исказила агония. Рукой в перчатке она схватилась за грудь.

– Он мыня дыстал, сыр! – выдохнула она и неожиданно завалилась набок, нырнув в туман, как неопытный пловец в Серпантин.[24]

Я потянулся вперед, чтобы схватить ее, но было уже поздно.

Я знал, что у меня есть считанные мгновения, пока мой кэб не потеряет управление. Я вышиб дверцу и вылез наружу, повиснув в ожидании неминуемой смерти.

Рискнув оглянуться, я заметил, как убийца в другом кэбе снова целится в меня. Я быстро поставил ногу на верхнюю части двери, оттолкнулся и прыгнул вперед, упав на свободные теперь козлы. И сразу же начал немилосердно хлестать лошадь, пригнув непокрытую голову, когда мимо просвистела очередная пуля. Я повернулся и ответил тремя выстрелами, но второй кэб продолжал погоню.