Сверхбыстрые виды спорта для нас – что-то вроде демонстрации того, как люди могут реагировать на стремительное нападение. Просто не верится, что спортсменам высшего уровня удается наблюдать за противником, обрабатывать информацию о его действиях, а потом реагировать за несколько сотен миллисекунд.
Зачем же тем из нас, кто не может соперничать с профессионалами сверхбыстрых видов спорта, вникать в суть бейсбольных и теннисных подач? В следующих главах мы увидим, что схема принятия решений, которую используют профессиональные спортсмены, – та же самая, какой и мы должны пользоваться, принимая не связанные со спортом решения на более низких скоростях. Подход спортсмена: наблюдение – обработка данных – действие (в самый последний момент) вполне годится для любых решений личного и делового характера. Разница между нами и спортсменами лишь в том – и это весьма примечательно, – что они следуют этой схеме (и преподносят нам ценный урок промедления), совершенно об этом не задумываясь.
* * *
Бенджамин Либет, который почти 50 лет был профессором физиологии Калифорнийского университета, размышлял о сверхбыстрых реакциях едва ли не больше всех на свете. Его новаторские эксперименты выявили нечто удивительное: неизменную задержку между бессознательной реакцией человека на стимул и его (или ее) осознанием существования стимула. Либет обнаружил, что мы не отдаем себе отчета о реакции – даже нашей собственной реакции – в течение половины секунды. Этот полусекундный барьер – странная, почти магическая находка. Именно она и делает сверхбыстрые виды спорта особенными[48].
Неудивительно, что ученый, открывший пятисотмиллисекундный барьер в сознании, заинтересовался видами спорта, которые ставят пятисотмиллисекундные задачи. Также не является случайным совпадением то, что в качестве примеров Либет использовал в своих работах о предсознательных реакциях теннис и бейсбол[49]. (Как типичный американец, он не подумал включить туда крикет; я тоже не собирался, пока не узнал о Питере Маклеоде.) Он был заворожен тем, как профессиональные спортсмены используют предсознательное промедление, и два этих сверхбыстрых вида спорта, естественно, вызвали у него особый интерес[50].
Как объяснял Либет, профессиональная теннисная подача – это особый тест на границе предсознательных человеческих умений. Она длится дольше, чем быстрый период зрительной реакции, но меньше срока, требуемого для сознательной реакции. Подача вынуждает отбивающего действовать в установленное время, до того, как мяч пролетит мимо, но преимуществом обладают те, кто способен выждать как можно дольше. И все происходит так быстро, что сознательное мышление исключается. Именно эти черты и делают прием подачи столь увлекательным зрелищем.
Примерно такое же отношение у него было и к бейсболу. Больше всего в профессиональном бейсболе его изумляла не скорость отбивающих, а то, чтó эта скорость позволяет им делать.
Мяч летит на отбивающего со скоростью девяносто миль в час. Игрок должен решить, отбивать ли мяч, замахнуться ли битой туда, где она встретится с мячом. Поскольку подающий находится в шестидесяти футах от отбивающего, мяч достигает последнего за 450 миллисекунд. Только в последние двести или около того миллисекунд отбивающий имеет возможность оценить скорость и траекторию движения мяча и принять решение. Предположительно, и оценка, и решение являются изначально бессознательными. Игроками высшего уровня, вероятно, становятся те, кому удается успешно растягивать эти процессы настолько, насколько это физиологически возможно.[51]
* * *
Удивительно, что в процессе эволюции некоторые виды спорта остановились именно на этом «сверхбыстром, но не слишком» темпе. Теннис и бейсбол могли бы быть устроены иначе, требовать более быстрых реакций, в которых проявлялись бы чистые рефлексы. Или допускали бы более медленные реакции, в которых проявлялся бы сознательный ответ на стимул. Но если бы линия подачи в теннисе или край площадки бейсбольного питчера отстояли от поля противника лишь на тридцать футов или на все двести, игра уже не была бы такой напряженной. На более близком расстоянии у игроков хватало бы времени только на то, чтобы отреагировать и ударить, не успев похвастаться своей предсознательной подготовкой. На более далеком расстоянии у них было бы слишком много времени на планирование действий: все мячи подавались бы высоко. Мы бы не восхищались так хорошей подачей в профессиональном теннисе и в высшей бейсбольной лиге, если бы время реакции занимало целую секунду или две сотни миллисекунд. А вот четыре-пять сотен – это что-то вроде спортивной золотой середины.
Либет обнаружил, что на этом временном отрезке профессионалов высшего уровня отличает не умение быстро реагировать на визуальный стимул, а умение создавать дополнительное время, а потом использовать его на полную, пока не настанет пора реагировать. Они раздвигают рамки доступного времени, замедляют его, собирают больше информации, а в итоге находят идеальное место для того, чтобы принять мяч с оптимальной скоростью и под оптимальным углом. Они – виртуозы промедления. Они способны реагировать быстро, но только когда это действительно необходимо. Либет подытоживает: «Великие игроки… способны придать бите необычайную скорость. Это позволяет им отложить замах на самый последний момент».[52]
Выводы Либета можно применить ко всевозможным видам решений. Профессиональные теннисисты и бейсболисты следуют тому же двухступенчатому принципу принятия правильных решений, который подходит и к нашим, более неторопливым, решениям в личной и деловой сфере. Сначала они примерно определяют, сколько времени доступно для реакции, а потом откладывают ее, насколько возможно в рамках этого периода. Альберт Пухольс, бьющий по мячу в очень замедленной съемке, выглядит совершенно так же, как Уоррен Баффет, покупающий акции[53]: изучите подающего, внимательно смотрите на мяч и не реагируйте ни на что, пока не убедитесь, что перед вами выгодная возможность. Ждите как можно дольше, чтобы не упустить шанс удачно отбить мяч.
Большая часть поединка между сверхбыстрыми спортсменами происходит настолько быстро, что ее невозможно заметить. Тут требуется внимательное исследование с использованием скоростной съемки. Так же, как и в случае с вариабельностью сердечного ритма, значительная часть наших реакций и решений на протяжении миллисекунд происходит так быстро, что оказывается почти скрыта от взгляда.
Сверхскоростные механизмы, созданные по модели человеческого поведения, также скрыты от взгляда. Компьютеры и алгоритмы программного обеспечения, копирующие наши модели принятия решений, трудно отличить от нас самих, когда мы действуем на высоких скоростях. Это неудивительно, и это центральная точка дискуссий об искусственном интеллекте вот уже несколько десятилетий[54]. Но что и вправду удивительно в сверхскоростном мире вычислений, так это то, что промедление может сыграть вам на руку и что скорость – это еще не все.
3. Высокочастотный трейдинг: быстро или очень быстро?
В разгар 2006 года трейдинговая фирма UNX попала в беду. Компании было семь лет – почти целая жизнь в собачьих годах мира высокочастотной торговли ценными бумагами. Их техника устарела. Компьютерные платформы тормозили, а клиенты, включая взыскательные хеджевые фонды и банки с Уолл-стрит, переходили к конкурентам. Чтобы выжить, UNX требовалось создать более успешную торговую платформу, которая смогла бы конкурировать со сверхскоростными трейдинговыми фирмами.
Андре Перо, тогдашний председатель совета директоров UNX и глава финансового отделения Гарвардской школы бизнеса, осознал проблему и понял, кого нужно позвать. Основой бизнеса UNX была торговля ценными бумагами от имени респектабельных клиентов, которые хотели покупать и продавать дешево, быстро и анонимно. С одной стороны, Перо знал, что UNX нужен «квонт», то есть специалист по количественному анализу, разбирающийся в математических моделях. С другой стороны, он понимал, что скоростная торговля ценными бумагами – это искусство. Скотт Харрисон, которому в итоге позвонил Перо, так описал запрос: «Он сказал, что нам нужно спасать UNX, что мы получим деньги от нескольких банков с Уолл-стрит и создадим новейшую платформу с самой лучшей трейдинговой технологией. Это нелегкая задача, но и увлекательная тоже. Нашей целью было стать быстрее и дешевле всех».