Джейн молчала, плотно сжав губы. На незваных гостей она смотрела с гневом, но без страха.
— Ладно, некогда нам тут трепаться об искусстве резьбы. — Чипс сунул деревянную фигурку в боковой карман куртки. — Но если эта шлюшка не захочет с нами играть, мы еще вернемся к разговору о ножиках.
Стэп судорожно сглотнул. Знай он, что индианка в шатре — не пошел бы следом за Чипсом. Он полагал, что она удрала, как почти вся обслуга ярмарки. Но теперь на попятную поздно. Он знал, что сейчас произойдет, видывал, каково приходилось девчонкам, попавшимся его боссу.
— Ну-ка; Стэп, придержи ее.
— Чипс, а может…
— Я тебе че сказал?
На подкашивающихся ногах Стэп обошел вокруг девушки, схватил ее за запястья и рывком заставил подняться на ноги.
Она не сопротивлялась — казалось, ей ничуть не страшно. Как будто она отдала себя в руки судьбы.
Чипс ухватился за верхнее одеяло, попробовал разорвать, но не тут-то было. Сквернословя, он пытался запустить руки под одежду индианки и быстро свирепел. Под одеялами Джейн носила кожаное платье наподобие сари. Его Чипс тоже не сумел разорвать и вынужден был повозиться с тремя сыромятными ремешками. Как только он развязал последний, с гадалки упала вся одежда.
Жирный Чипс притянул девушку к себе, прижался животом, чтобы почувствовала его желание. Посмотрел в глаза, ища отклик. В них не было ничего — ни желания, ни страха. Тогда он плюнул ей в лицо зелено-коричневым сгустком табачной жвачки. Омерзительная жидкость потекла по ее подбородку и закапала на грудь.
— Скво, мать твою! — злобно процедил он сквозь зубы. — Я тебя ща так отдолбаю, на всю жизнь хватит!
Стэп закрыл глаза и отвернулся — не нравилось ему это, не хотелось участвовать. Он готов был отпустить девушку и убежать, но в последнюю секунду спохватился. С ист-сайдским орденом шутки плохи, очень уж много народа в этой шайке, и не только в столице, но и по всей стране. Одно слово Чипса, и они сворой голодных псов бросятся в погоню за отступником. Где бы он ни спрятался, все равно разыщут. А уж тогда…
Джейн не сопротивлялась и после того, как Стэп отошел. Под тяжестью Чипса она рухнула на земляной пол, и прыщавого Ангела Ада едва не вырвало при виде полуголого вожака — свирепого, похотливого и алчного зверя.
Чипс навалился на индианку, покрывая ее груди жаркими слюнявыми поцелуями, затем рывком овладел ею. Он ритмично двигался, тряся складками жира и наполняя тесный шатер запахом пота. Смотреть на это не хотелось, но Стэп не мог оторвать глаз — настолько заворожило его кошмарное зрелище. Совокупляющиеся красавица и чудовище. Похотливое воплощение зла.
Минуты через две Жирный Чипс кончил — его всегда хватало ненадолго, несмотря на хвастливые обещания. Он встал со своей жертвы, презрительно плюнул в закрытые глаза и, застегивая ширинку, больно пнул гадалку по обнаженному бедру. Но веки ее не разомкнулись, даже не дрогнули.
— Все твое, Стэп. — Чипс указал большим пальцем на неподвижную девушку.
— Не. — У Стэпа пересохло во рту, желудок сжался в комок. — Че-то мне. Чипс, не в жилу.
— Ну, как знаешь. — Верзила отвернулся. Утолив похоть, он словно забыл о существовании девушки. — Айда, позырим, че там снаружи.
Они вышли из шатра. Ярмарка напоминала поле боя: афишные щиты пробиты во многих местах, некоторые и вовсе повалены. Кто-то из обслуги остановил «американские горы» и вальсирующую карусель — пожалуй, напрасно, так как это облегчило вандалам работу. Им уже не приходилось держаться одной рукой, сбивая деревянные украшения. Старая пластинка играла как ни в чем не бывало, ненадолго затихая на паузах.
Чипс заметил поблизости несколько Гладиаторов, остальные под натиском численно превосходящего противника отступили на Променад, а некоторые убежали к самому морю. На ярмарке остались только лежачие; всякий раз, когда кто-нибудь из них подавал признаки жизни, его зверски били.
Но теперь в сражение вступила третья сила — более сотни полицейских в касках, со щитами и дубинками. Уже ничто не напоминало хаотическое побоище, четкой организацией веяло от штурмового отряда, развернувшегося «веером» и взявшего противника «в клещи».
— А-а, мать твою! — Жирный Чипс заробел, что при виде полиции с ним случалось нечасто. — Давай-ка рвать когти, Стэп.
Не возразив ни слова, Стэп затопал за своим атаманом по аллее изувеченных афиш. В таких ситуациях действовало правило «каждый сам за себя», и Чипса не очень волновала судьба многих его соратников, которых орден, похоже, завтра недосчитается. «Интересно, — думал Стэп на бегу, — что он чувствует? Впрочем, ему, видно, начхать, сколько наших упекут в каталажку, скольким переломают ребра, — лишь бы самому уйти без единой царапины. А может, такие переделки нужны, чтобы очищать орден? Известно ведь, что слабые духом или телом первыми гибнут в бою…»
Деревянный куб театра Панча и Джуди лежал на боку. Куклы в гротескных позах валялись на земле, словно они тоже участвовали в бою и пали. У Джуди была расколота голова, Панч сжимал в руке свою дубинку. Между ними распластался Полицейский, словно хотел разнять их и угодил под нечаянный удар.
«Но это же чушь собачья! — сказал себе Стэп. — Идиотская хохма. Тоже мне, нашли способ окочуриться. Господи, поскорее бы отсюда смотаться!»
В этот миг его захлестнуло ужасом, барабанные перепонки едва не лопнули от душераздирающего, полного звериной ярости и ненависти рева. Еще немного, и он свернул бы и с визгом помчался вслепую. Даже Жирный Чипс остановился и затравленно озирался в поисках укрытия.
— Это всего лишь зоопарк вонючий! — Страх отступил, но ненадолго. — Им не выбраться из клеток.
Стэп оглянулся и увидел старого паршивого льва, задравшего голову, чтобы снова исторгнуть рев — этакий дряхлый царь зверей, внезапно обнаруживший в себе забытые инстинкты. Над железной стеной десятифутовой высоты изогнулась длинная серая змея — слон Аттила отзывался на клич своего царя. Затем раздались гулкие, как в огромный барабан, удары — горилла Джордж не сидел, как обычно, привалясь спиной к прутьям клетки. Впервые за многие годы он стоял во весь рост и гордо колотил себя в грудь, заросшую косматой шерстью; глаза сверкали слишком долго дремавшей в нем злобой. Звери проклинали своего извечного врага, подлого поработителя — Человека.
— Канаем, — Чипс вновь обрел способность двигаться, — пока не замели.
Озираясь, они пошли к Променаду. Звуки музыки и борьбы стихали позади. Оба рокера не могли понять, в чем причина растущего беспокойства. Они неплохо развлеклись на ярмарке, показав, на что способны, а вмешательство полиции было неизбежным — что поделаешь, таковы условия игры. И все-таки в глубине души Чипс и Стэп боялись — не ответа перед законом (это тоже было условием игры), а чего-то неведомого, неощутимого, как вирусы смертельной болезни, только что поселившиеся в здоровом теле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});