Читать интересную книгу Дохлая луна - Бенедикт Лившиц

Небо скрыто под кирасой пестрого цвета. Ноги забывают устойчивость тротуаров. Изредка мелькают лица последних дневных прохожих и часты лица в котелках с бритыми физиономиями.

На углу у булочной толпа. — Студенты, женщины в платках, запоздалый буржуа с покупкой, мальчики из лавки. Два дворника в белых фартуках удерживают высокого человека. Он разъярен и тщетно старается ударить своего противника, насмешливого и задорного парня, — может быть полотера. Последний увертлив и хрипло кричит — Слепой, а еще лезет!..

Когда я протиснулся ближе, слепого уже повели, и я помню эти белые глаза, как отсвечивающие клочья седого тумана.

Трава матерей

Мне сегодня грустно. Двор порос калачиками, дом деревянный, серый. Полдень и тишина. Двор большой и запущенный, где крапива, где лопухи и всюду полынь. Двор большой, а я маленький, потерял перочинный нож и не могу найти. Болиголов в красных пятнах, а полынь с бледно-желтыми бубенчиками. Душно, солнце печет и голову, и дремлется. Мне душно — пахнет полынью и кричат протяжно петухи. В бурьяне пауки протянули сети и стряхивают зеленую лебеду. Бреду по целким травам и ищу шума. Всюду тихо — звенят мухи и трещат сверчки. Мне очень грустно и хочется плакать. В углу двора пропасть хламу — гнилые оконные рамы, кровельное железо, балки, стропила и дверь: краска слезла, видна желтая сосна и выступила сосна. Под дверью, должно быть много мокриц. Пахнет полынью и мне грустно. Дай, стану на дверь.

Солнце печет голову и дремлется. пахнет полынью и выступила красная смола. Я стою на двери — и плачу. Пахнет полынью. Мне грустно и вчера и сегодня и завтра.

Давид Бурлюк

И.А.Р.

Op. 75.

Каждый молод молод молодВ животе чертовский голодТак идите же за мной…За моей спинойЯ бросаю гордый кличЭтот краткий спич!Будем кушать камни травыСладость горечь и отравыБудем лопать пустотуГлубину и высотуПтиц, зверей, чудовищ, рыб,Ветер, глины, соль и зыбь!Каждый молод молод молодВ животе чертовский голодВсе что встретим на путиМожет в пишу нам идти.

Мёртвое небо

Op. 60.

«Небо — труп»!! не больше!Звезды — черви — пьяные туманомУсмиряю боль ше — лестом обманомНебо — смрадный труп!!Для (внимательных) миоповЛижущих отвратный крупЖадною (ухваткой) эфиопов.Звезды — черви — (гнойная живая) сыпь!!Я охвачен вязью вервийКрика выпь.Люди-звери!Правда звук!Затворяйте же часы предверийЗовы рукПаук.

«Без Н»

Что прилипала чаркак их губамБыла товаркаК гробамЗолотымПри замкеКосам витымРукеМертвецы утопают рекахЛьстецы     веках.

«Без Р и С»

Лепеты плавноМокнут забавноВ итогахВ погодах забытых пешеходами.

«Без А»

Кони топотомТорпливоШепотом игриво над ивой несут

«Без Р»

Op. 61.

От тебя пахнет цветочкамиТы пленный майЛицо веснушками обнимай точкамиНебо у тебя учитсяНе мучитьсяСветом тучками    Тянучками    Тянется    Манит всякого    Ласково    Ласковы    Под ковы    Подковы    Его повалило.

«И выжимая ум как губку…»

Op. 46.

И выжимая ум как губкуСредь поиск неутробных красТы как дикарь древес зарубкуНамеком заменяешь гласТогда взыскующему слепоЖивым стремлениям уютКричит толпа палач свирепыйТы не профет — ты жалкий плут.

«Умерла покрывшись крепом…»

Op. 47.

Умерла покрывшись крепомЛожа пахло пряным тминомЗолотою паутинойМыслей старых тинойУмирала в звуке клавишОпадала тихоструйноРечкой вешнею подлуннойСжав свои задачи умно.Так под грязным мутным лепомПроживала непогодаОзверевшего народаУтомленного приплодаНе прибьешь и не задавишьНи болезнью ни заботойНерадеющей остротойПроходящей шумно ротой.

«Я имел трех жен…»

Op. 49.1.

Я имел трех женКаждая из них была ревниваМеч вышел из ноженВетер узкого заливаБыла бела как солнце грудьЛуга покрыты боярышникомНу же скорее принудьВстать сих боярышень-комНебо казалось синим озеромСветило белой лодкоюИзмерялось время мозеромЧасы заполнялись молодкоюИз узкого тонкого горлышкаКапало оно слезкамиВсе принималось за вздорЛишь казалось памятно повозками

«Он жил избушке низкой…»

Op. 50.11.

Он жил избушке низкойИ день и ночьА облака пурпуровою низкойБежали прочьОн закрывал причудливо словамиПровалы дняИ ближние качали головамиНа меняТогда он построил дворецИ прогнал всех прочьВысился грузно телецСозерцая ночьДлились рукоплесканьяТекла толпаКакие-то сказаньяВились у столпаДворец стал его ГолгофойКто же был пилатомКто стучался «Однобровой»К его латамТы заковался в эти латыНеспростаСудьба. Судьба куда вела тыЕго с постаСудьба Судьба кому сказалаТы первый час.Что опустела залаИ умер газ

«Трикляты дни где мертвою спиною…»

Op. 53.

Трикляты дни где мертвою спиноюБыл поднят мыслей этих скорбный грузГде цели были названы виноюШары катимые пред горла лузМолчите!!! станьте на колениПророки облака века небес беззубых бурные ступениИ паровоз гигант и шумная река!!

«У кровати докторов…»

Op. 54.

У кровати докторовСлышим сдержанное пеньеВетир далекий поведеньеИзветшалый дряхлый ровНаступает передышкаМнет подушка вялый бокТряска злоба и одышкаЗакисает желобокЗа окном плетется странникМоет дождь порог армякЗасосал его предбанникВесь раскис размякИ с улыбкою продажнойСел на изголовье тучКузов-радость-солнце-важнойГрязью бросивши онучЗа его кривой спиноюУмещусь я как нибудьОвеваем сединоюИзрубивши камнем грудь.

«Мы бросали мертвецов…»

Op. 56.

Мы бросали мертвецовВ деревянные гробаИзнывающих льстецовБестолковая гурьбаТак проклятьеЗа проклятьемТак заклятье за заклятьемМы услышали тогда…Звезды глянули игривоЗакипело гроба пивоТам тоскаВсегдаНаши души были грядыМы взошли крутой толпоюРазноцветные нарядыГолубому водопоюБесконечной чередоюЗастывая у перилМы смотрели как водоюУносился кровный илТак забвенье наслажденьеУложенье повеленьеИсчезало в тот же мигИ забавное рожденьеОправданье навожденьеГибло золотом ковриг.

«Солнце каторжник тележкой…»

Op. 57.

Солнце каторжник тележкой.Беспокойною стучитЭтой жгучею усмешкойОзаряя видСолнце плут взломав окошко —Тянет мой зеленый лук.Из наивного лукошкаСтрелок острый пукСолнце песенник прилежныйОн повсюду вдруг завылИ покров зимы ночлежнойУдалил сияньем крылСолнце царственник земельныйЛьет в глаза темня их кровьОгнь лучей забеспредельныйОзарений дол и ров.

«Взлетай пчела пахучим медом…»