Если вы не можете ничего сделать, кроме как ожидать, — расслабьтесь.
XV
Прошло добрых десять минут, как вдруг секретарша без видимого повода подняла глаза от печатной машинки.
— Прошу вас, доктор Бонетти ждет вас.
Может, у нее на столе какая-то скрытая лампочка?
Он поднялся с просиженного стула и открыл обтянутую кожей дверь в конце комнаты. Нотариус поприветствовал его в своей обычной торжественной манере, мягко пожав руку и слегка поклонившись.
— Синьор Кавелли…
Его голос — тихий, немного приглушенный — наводил Кавелли на мысли о похоронном бюро. Наверное, нотариус привык к такой интонации, поскольку ему приходилось иметь дело со скорбящими родственниками всякий раз, когда вскрывали завещание.
— Прошу вас! — Бонетти указал на одно из четырех резных кресел с высокой спинкой, явно принадлежащих к эпохе Возрождения, что стояли напротив его письменного стола. Сам он устроился в мягком вращающемся кресле. Кавелли заметил, что это единственная современная вещь во всей конторе. Вероятно, межпозвоночные диски нотариуса плохо сочетались с мебелью в стиле ренессанс.
Бонетти откашлялся.
— Ну что ж, уважаемый синьор, сначала я должен попросить вас удостоверить свою личность.
Кавелли знал местные порядки, поэтому полез во внутренний карман пиджака и протянул свой темно-зеленый ватиканский паспорт. Нотариус взял его не без почтения. Он сравнил лицо клиента с фотографией в паспорте — с добросовестностью, которая сделала бы честь северокорейскому пограничнику, затем самым тщательным образом изучил все записи.
Внезапно на его лице отразилось крайнее удивление. Кавелли даже догадывался почему. В качестве места рождения значилось: Stato della Citta del Vaticano.[31] Само по себе это не так уж и необычно. Изредка случалось, что и в Ватикане рожали. Там появлялись на свет исключительно дети женатых офицеров швейцарской гвардии. Однако, вырастая, они теряли право на ватиканское гражданство — мужчины не позднее чем в двадцать пять, а девушки — сразу после замужества. Сорокалетнего гражданина папского государства, который там бы и родился, Бонетти не встречал никогда.
— Могу я вас спросить, какую должность вы занимаете в Ватикане, синьор Кавелли?
— Никакую. Я просто живу там.
Нотариус снова с недоумением взглянул на паспорт, который держал в руке.
— Но, насколько мне известно… Даже не знал, что такое возможно.
— И все же это так, — Кавелли любезно улыбнулся, но счел справедливым оставить нотариуса в неведении, ведь тот скрыл причину, по которой пригласил его к себе. Бонетти натянуто улыбнулся в ответ. Он все больше осознавал, что ничего не понимает.
— Что ж, я всегда знал, что Ватикан — это мир, полный тайн и чудес. — Он протянул паспорт обратно. — Но так или иначе! — он расплылся в дежурной улыбке. — Мне поручено кое-что вам передать.
Он выдвинул ящик стола и достал из него запечатанный конверт, который осторожно положил перед собой. Кавелли заметил, что нотариус, хотя и отодвинул конверт от себя, при этом продолжает держать его обеими руками.
— И что же там?
— Что касается его содержимого, то… — тут Бонетти слегка нахмурился, — то… мне оно неизвестно. Но вы, несомненно, слышали о трагическом… — он некоторое время подыскивал подходящее слово, — инциденте, который недавно произошел с кардиналом Фонтана?
— Послание от кардинала? Для меня? — Лицо Кавелли приобрело озадаченное выражение.
— Именно так. Его высокопреосвященство разыскал меня ровно неделю назад и оставил этот конверт на хранение. В случае его смерти я обязан, выждав три дня, вручить конверт вам лично.
Он огорченно покачал головой.
— Кто же знал, что это случится так скоро… — Бонетти изобразил сочувственную гримасу.
— Почему только через три дня? Так всегда делается?
— Всегда — это, пожалуй, слишком сильно сказано, но в то же время не совсем необычно. У кардинала, вероятно, имелись на то свои причины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кавелли мысленно подавил стон. Этот человек напомнил ему некоторых членов курии, которые тоже умели вежливо и красноречиво ответить на любой вопрос, не выдав при этом ни крупицы полезных сведений.
— В таком случае я вас попрошу…
Он протянул руку за конвертом. Бонетти помедлил, но потом все же, несколько неохотно, протянул ему послание кардинала. Кавелли услышал непонятное тихое потрескивание, когда вытаскивал конверт из пальцев нотариуса. Через стол скользнул листок бумаги, на котором лежала золотая шариковая ручка.
— Подпишите, пожалуйста, расписку.
Он поставил подпись, не читая, и встал. Бонетти тоже поднялся, с тем, чтобы проводить клиента до двери.
— Если позже у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь ко мне обращаться.
Кавелли не оставляло чувство, что нотариус именно на это и надеется.
— Вопросы? Что вы имеете в виду?
— Всякое может быть. Не знаю, что находится в конверте, но вдруг возникнут какие-то юридические последствия в зависимости от того, какого рода…
Он посмотрел на собеседника и так и не закончил фразу.
— Спасибо!
Кавелли взялся за дверную ручку, но потом обернулся.
— На самом деле у меня есть один вопрос.
— Прошу вас.
— Как зовут ту даму, которая посещала вас до меня?
Недоумение в глазах Бонетти казалось почти настоящим.
— Даму?
— Я видел, как она недавно выходила из этого дома. А еще она присутствовала на похоронах кардинала Фонтана. Вряд ли это совпадение.
Нотариус заговорил с большой осмотрительностью, подбирая каждое слово.
— Видите ли, синьор Кавелли…
Опять попытка ответить что-то, ничего не сказав.
— Вы наверняка согласитесь, что я не вправе предоставлять какую-либо информацию о наших клиентах. Насчет себя вы тоже можете быть совершенно уверены. Я полагаю, что вы оцените это.
— То есть она — ваша клиентка?
Бонетти, поднял руки, как бы защищаясь.
— Пожалуйста, не поймите мои слова превратно! Я ни в коем случае не хотел сказать, что она — наша клиентка. Мои рассуждения носят чисто гипотетический характер, понимаете? Чисто… гипотетический…
Кавелли попрощался и вышел. Стоя на лестничной площадке, он беспокойно взглянул на конверт. По какой-то причине он почувствовал необъяснимый трепет, когда подумал о том, что его придется вскрыть. Медленно спустившись по лестнице, он вышел из здания. Свернув налево, Кавелли задумчиво побрел в сторону площади Святого Петра.
И так и не заметил, что за ним следят.
XVI
Он миновал ворота Святой Анны и церковь Святой Анны, которая сама является правой частью этих ворот, и в очередной раз пообещал себе узнать, почему главный вход в Ватикан назвали именно в честь бабушки Иисуса. Ответ на этот вопрос может оказаться достаточно любопытным. Сразу за небольшой церковью он свернул направо.
Кавелли несколько дней не покупал продукты, и теперь стоило, наконец, приобрести хоть что-то на ужин. Как и у каждого жителя Ватикана, у него была при себе карта, которая обеспечивала ему пропуск в самые разные учреждения государства. Строго говоря, ему эта карта не слишком-то и нужна, поскольку полученная от Юлия II грамота открывала даже те двери, куда был запрещен вход всем остальным. Карта просто позволяла не объяснять постоянно что-то новым сотрудникам. В частности, Кавелли предъявлял ее, когда делал покупки в «Анонне» — супермаркете Ватикана, наверное, единственном магазине западного мира, который был полностью свободен от какой бы то ни было рекламы.
Большая часть продуктов сюда поставлялась из Кастель-Гандольфо — летней папской резиденции, расположенной на Альбанских холмах. К ней также относилась настоящая экологически чистая ферма, где выращивались фрукты и овощи, производились молочные продукты и мясо, а также мед. По традиции все это предназначалось лично для папы, но на самом деле этой еды с избытком хватало и для других жителей крошечного государства.