Читать интересную книгу Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

Сам того не сознавая, он попался на отточенную до механизма связку морского спецназовца. Лейтенант резко отступил, левым предплечьем заблокировал руку соперника и захватил его голову обеими руками. А дальше тот сам помогал мастеру рукопашного боя и был не в силах терпеть адскую боль в шее и давление сильных, как у Терминатора, рук. Спецназовец без особых усилий повернул голову боксера и опрокинул его на спину, как тряпичную куклу.

Лейтенант тут же шагнул в сторону и оказался лицом к лицу со вторым соперником. Если тот и был боксером, то давно и с приставкой «кик», но действовал наверняка: ложный замах рукой и сильный удар ногой в пах. Сергей в своей ловкости не уступал мангусту. Резко перенеся вес тела на левую ногу, он захватил на груди и спине куртку кикбоксера и провел мощный удар головой в висок.

Последнего, самого крупного и сильного, успевшего спуститься на пару ступенек, лейтенант сбил сильным ударом ноги под бедра — красиво, с разворотом на полный круг. Парень ударился стриженой головой о ступеньку и сполз на бетонный пол.

После таких ударов и приемов, которые в характерной для себя жесткой манере провел лейтенант, не встают долго.

Сергей присел подле Биткина и потрепал его по щеке.

— Как ты, Андрюха? Помнишь меня? Я Сергей Перминов.

— Помню тебя, — попытался улыбнуться директор. — На свадьбе ты классно танцевал.

— Пьяный был, — отшутился Перминов. — За одного Биткина трех битых дают. Мой наставник назвал бы это «закономерностью возрастания личностной ценности субъекта после получения травматического опыта».

Через пять минут они вышли из складского помещения, оставляя там связанных металлической лентой боевиков Виталия Козырина. При малейшем движении лента впивалась в руки и причиняла невероятную боль.

5

Если подполковник Козырин знал не одно продолжение разговора, то капитан Моравец, сам того не ведая, загнал себя в тупик. Он привык оперировать с оружием; имея его под рукой, мог найти выход из любого положения. И сейчас оно под мышкой, готовое плюнуть свинцом в глаза этому холеному бандиту. И еще четыре ствола заговорят разом, не оставляя противнику ни одного шанса. Но выход ли это?

Яков попался в тот же капкан, что и Андрей Биткин, обратившийся к нему за помощью.

— Оказывается, мы с тобою коллеги, Яков Николаевич, а по отцам — тезки. Меня зовут Виталием Николаевичем, фамилия Козырин. Подполковник ФСБ в запасе, бывший офицер Службы безопасности президента. Я возглавляю общественную организацию...

— Я знаю, — перебил его капитан, — Союз ветеранов спецназа. Ты-то можешь сойти за ветерана, а они? — Он кивнул на бойцов Козырина, самому старшему из которых было не больше двадцати пяти.

— Я не закончил. Не люблю, когда меня перебивают. Я являюсь постоянным членом Комитета госконтроля при Совете Федерации. Как специалист.

— А по совместительству? Кроешь частный бизнес? Выбиваешь долги, собираешь дань с коммерсантов?

— Не совсем так. Мы — некоммерческая организация. А в помощи нуждаются многие наши бывшие сослуживцы.

— Это пурген, братан. Ты поможешь двум, от силы трем, выткешь их имена на страницах газет и на личном вымпеле. Через пару лет, когда имена этих счастливчиков набьют оскомину, ты добавишь к ним еще пару. Все фонды и ассоциации создаются для личного обогащения, прикрытия и отмывания денег. В деревне эту сказку расскажешь.

— Может, мы поговорим в другой обстановке? — предложил Виталий. — Например, за рюмкой коньяка в моем ресторане. Он недалеко отсюда.

Подполковник сменил тон. И если Сергей Перминов подстраивался под противника, то Виталий Козырин — под собеседника: пускай капитан на первых порах думает так, как ему хочется, пусть он видит в офицере службы безопасности братка — можно слегка подыграть ему.

Как и спецназовец Перминов, Козырин умел предчувствовать события и в этом направлении пошел еще дальше: перекраивать их по своему усмотрению и обращать во благо себе. Умение облагораживалось и звучало кратко: дар. И это словосочетание не требовало никаких пояснений.

— Не отказывайся, капитан, — продолжил подполковник, уже зная, как решить проблему с Ильясовым, — разговор пойдет за деньги. Не про мебельщика, за которого ты хлопочешь. Кто он такой, чтобы ради него обнажать стволы? И разве с ним грубо говорили, когда делали рядовое предложение отпустить выставочный образец мебели? Разве он умный человек, раз отказывается сразу от двух предложений? — Виталий покачал головой: — Нет, он скупой и неумный человек, а скупой всегда платит дважды. Я работаю с бизнесменами, которые твердо говорят «нет» одному предложению и «да» — другому. Вот это бизнес, это деньги. Прежде чем отказаться, подумай, что стрельба в этом деле не поможет. Она никогда не доводила до добра.

* * *

Разговор продолжился в уютном прохладном зале ресторана «Гранд» под коньяк и хорошую легкую закуску; капитан Моравец впервые попробовал «Арарат» десятилетней выдержки и террин из копченого лосося с икорным соусом.

Козырин поступил мудро, или классически, втягивая капитана в игру, правила которой знал только он один: подстраиваясь под него и невольно вспоминая слова сенатора, он мысленно переименовал свой СВС в ОПГ и «поделил» зятя капитана, на которого на этот момент как бы претендовали две группировки — «общественная» и «организованная». То есть признал этот факт. В качестве откатных он предложил Якову Моравецу пять новеньких «Жигулей», опять же не забывая напутствия босса: «Денег не жалей».

Яков не поверил своим ушам.

Пять «Жигулей».

Тридцать тысяч долларов.

Такие деньги капитану и не снились. Не снилось, что они упадут словно с неба. Сам Яков не считал, что совершает непристойную сделку, в крайнем случае, он мог бы развернуться и уехать, понимая, что увязнет в разборках, которые с легкой руки отставного подполковника ФСБ выводили на него одно из управлений службы безопасности: либо следственное, либо по разработке и пресечению деятельности преступных организаций. А скорее всего им заинтересовалась бы военная контрразведка. И там, возможно, его спросят, кто он — Робин Гуд или Яшка Чех.

Был еще один вариант — робкий: сунуть «тридцатку» зятю и пояснить — это все, что я мог сделать для тебя, можешь считать это компенсацией за утраченную надежду. Однако его перевешивала более смелая версия: погасить конфликт в самом начале, дабы слухи о самодеятельности капитана не дошли до начальства, и взять деньги. Можно купить машину, а можно улучшить жилищные условия.

Принимая предложение от Андрея, капитан не мог не думать о компенсации. Но вот пришло больше — вознаграждение. Гораздо больше того, что он получил бы от родственника.

— Обменяемся контактными телефонами, — предложил подполковник. На немой вопрос спецназовца пояснил: — Вдруг ты разобьешь машину и потребуется серьезный ремонт.

— Но разговор-то не закончен.

Теперь пришла очередь Козырину сделать удивленные глаза.

— С Биткиным мы разобрались, — продолжил Яков, — а как насчет моей сестры?

— Она что...

— Ага, — подтвердил капитан, — жена Биткина. Твои мордовороты напугали ее до смерти, когда играли в бейсбол в мебельном магазине. Я был у нее в больнице, врачи говорят, что послешоковое состояние продлится еще дней десять. А лечение дорогое.

Пряча ухмылку, Виталий обернулся к помощникам, расположившимся за стойкой бара, которая вместила и бойцов «Гранита». Со стороны казалось, это старые друзья коротают время за кружечкой пивка.

— Саня! — громко позвал подполковник. — Дай-ка еще «десятку».

Вот и еще десять тысяч долларов шлепнулись на стол. «Как котлета по-киевски», — подумалось Якову.

— Что, если мы встретимся завтра и обсудим одно дело? — предложил подполковник.

Капитан пожал плечами:

— Почему бы не обсудить?

И только сейчас вспомнил про Сергея Перминова. Его помощь запоздала — об этом можно было судить по звонку, который принял подполковник Козырин в самом начале беседы. Но Сергей мог наверстать упущенное, если запоздал он ненадолго. Зная характер друга, Яков справедливо подумал о том, что его не сдержать и за битой в спортивный магазин заезжать не придется. О зяте, которого, быть может, постигла участь оргтехники в его кабинете, он подумал в последнюю очередь.

— Почему бы не обсудить, — повторил он, — если этому не помешают действия моего бойца, которого я приставил к Биткину.

— На этот счет не беспокойся, — самоуверенно ответил подполковник. — Обмен взаимными претензиями — ничего более, как считаешь?

«Мне все равно», — пожал плечами Моравец.

Одно колебание Яков погасил еще в ресторане. Второе — на подходе к «Газели». Из четырех врученных ему пачек долларов две он положил во внутренний карман куртки. Оставшиеся двадцать тысяч поделил между бойцами. Как и положено по статусу, им досталось меньше: по пять тысяч. Сам капитан заработал двадцать.