Игнатий . Все равно это нечестно.
Зоя . Игра есть игра.
Звонок в дверь.
Зоя . Иди открой.
Игнатий . Открывай сама. Твоя идея, ты и открывай.
Зоя . Но мы не знакомы. В следующий раз я буду и приглашать, и открывать.
Звонок в дверь. Никита выглядывает.
Никита . Звонят же.
Зоя . Не твое дело.
Игнатий . Я не пойду. Я боюсь.
Появляется Лариска. Широко шагнула. Остановилась. Смотрит на чемодан, стоящий посреди комнаты.
Лариска . Ты сказал, чтобы я пришла. Я пришла.
Игнатий . Молодец. Раздевайся.
Зоя . Познакомь нас.
Игнатий . Да, действительно. Знакомьтесь… Это моя жена Зоя. А это моя ученица Лариса Маркова. Пожимают друг другу руки.
Зоя . Я думала, вы другая. Мне Игнатий много про вас рассказывал. Я почему-то думала: вы меньше ростом. Проходите, пожалуйста!
Проходят в комнату.
Зоя . Садитесь…
Усаживаются за стол. Лариска не отрываясь глядит на Игнатия.
Зоя . Вы знаете, раньше, в молодости, мы встречали Новый год широко, шумно. А последние пять лет – никуда не хочется идти, и звать никого не хочется. Все-таки Новый год – это семейный праздник. Игнатий, поухаживай за гостьей…
Игнатий кладет Лариске еду на тарелку, наливает в рюмку водку. Появляется Никита.
Никита . Пап, у Волковых внизу есть гитара?
Игнатий . Ты же у кого-то брал, ты что, не помнишь?
Никита . Я забыл, не то у Волковых, не то у Трегубовича.
Зоя . Познакомьтесь. Это наш сын Никита. Никита, это папина ученица Лариса Маркова.
Знакомятся.
Никита . Мам…
Зоя . Не пойду. Иди сам.
Никита . Ну почему?
Зоя . А потому. Когда надо что-то просить и унижаться, вы посылаете меня.
Никита уходит.
Зоя . Вам не скучно с нами? Может быть, хотите к молодежи? Лариска . Нет. Спасибо. Нам не скучно.
Зоя приносит альбом. Раскрывает.
Зоя . Игнатий, Лариса, садитесь поближе.
Все садятся в один ряд.
Зоя . Это Игнатий во время войны. Видите, лысый, в девчоночьем платье… А это он в третьем классе, сорок седьмой год. Тогда школьной формы не было, все в чем попало… А это мы с ним в консерватории. У меня прическа смешная, «венчик мира» назывался. А Игнатий – стиляга. Прическа под Тарзана. Тогда зарождался джаз, считалось – запрещенная музыка. Помнишь, тебя чуть не выгнали за джаз. А сейчас этих джазов, ансамблей, Господи… И всего двадцать лет прошло… А это мы в первый год замужества. Какой ты смешной… А вот Игнатий в желудочном санатории, в Дорохове, а это за ручку с ним культработник Лида. Я потом ей на письма полгода отвечала… А вот Никита маленький, полтора года. Реветь собрался. Он тогда всего боялся, даже фотоаппарата… Вам интересно?
Лариска . Очень интересно. Но нам пора домой. Моя хозяйка волнуется, когда меня нет. Не спит.
Зоя . Что вы сказали?
Лариска . Я сказала, что хозяйка волнуется.
Зоя . Нет, перед этим.
Лариска . Что нам с Игнатием у вас очень интересно.
Зоя . Нет, после этого.
Лариска . Что нам пора домой.
Зоя . Кому «нам»?
Лариска . Мне и Игнатию. Не у вас же мы будем жить.
Лариска подходит к чемодану. Поднимает его.
Лариска . Нетяжелый… Пошли.
Игнатий и Зоя растерянно переглядываются. Лариска ничего не может понять.
Лариска . А зачем ты меня звал?
Зоя . А зачем вы пришли?
Лариска . Я пришла выходить за него замуж.
Зоя . Тогда вам придется выйти за нас обоих, вернее, за нас троих: за него, за Никиту и за меня.
Лариска . Не понимаю.
Зоя . У него большой сын, маленькая зарплата и язва двенадцатиперстной кишки.
Лариска . Ну и что?
Зоя . А то. Он зависим: физически, материально и морально.
Лариска . Я не понимаю, от чего можно зависеть, кроме любви.
Зоя . Пока вас не было на свете, пока ваши родители еще только познакомились, он уже родился, вырос и женился. И это никуда не денешь.
Лариска . Я не понимаю.
Зоя . Вы что, глухая? Вы меня не слышите?
Лариска . Извините, я вас слышу, но не понимаю. Мы разговариваем на разных языках, как китаец и француз.
Зоя . Я говорю на языке здравого смысла.
Лариска . А я на языке любви. Мы не поймем друг друга.
Зоя . Ну хорошо, говорите с ним на своем языке.
Лариска подходит к Игнатию, поднимает к нему лицо. Смотрит в самые глаза.
Лариска . Ты любишь меня?
Игнатий . Да.
Лариска . Почему предаешь?
Игнатий . А почему предают? От трусости.
Лариска . Почему трусишь?
Игнатий . Не верю.
Лариска . Мне или себе?
Игнатий . Себе. Я – пуля на излете с комплексом несостоявшейся личности, с комплексом уходящего времени. Укомплексованный начинающий старик.
Зоя . Я же вам говорю: это современный типичный мужчина, который ничего не может решить. Вы зависите от него, а он – от всего на свете.
Лариска . Но я люблю тебя.
Зоя . Заладила: люблю, люблю… Он не знает, что с этим делать. Ваша любовь для него роскошь, которую он не может применить. Это как если бы ему подарили золотой шлем Тутанхамона. Он вбил бы в него гвоздь и приспособил на даче как рукомойник.
Лариска . А что же мне делать?
Игнатий . Перестань любить меня.
Лариска медленно опускает чемодан.
Лариска . Ты хочешь, чтобы я перестала любить тебя. Но я вся – ЛЮБОВЬ. Я не могу сделать так, чтобы любовь умерла, а я осталась. Я могу убить ее только вместе с собой.
Лариска идет к двери. Игнатий загораживает ей дорогу.
Лариска ( тихо ). Выпусти меня, пожалуйста.
Игнатий . Я не могу тебя отпустить. Как ты пойдешь по городу в таком состоянии…
Лариска . Тогда пойдем со мной.
Игнатий . Я не могу бросить Зою в таком состоянии. Что Никита скажет своим друзьям?
Лариска . Тогда дай мне уйти.
Игнатий . Я не могу…
Лариска (
растерянно ). Да что же это такое… И не берут, и не выпускают. Заговор какой-то…
Она разбегается и пытается прорваться. Игнатий ее не выпускает. Заиграла очень громкая музыка. Старшеклассники распространились по всему дому, танцуют, топоча, как стадо мустангов.
Лариска ( в смятении ). Это какой-то сумасшедший дом… Игнатий . Успокойся. Выпей.
Он наливает ей стакан водки. Лариска выпивает. Молодежь пляшет вокруг нее, вовлекает Зою. Танцует и Зоя – каким-то неистовым танцем отчаяния. Лариска оглядывается по сторонам, как бы ища выход. И вдруг нашла. Метнулась к окну, отомкнула шпингалеты. Рванула на себя балконную дверь, посыпались труха и вата, повисли полоски бумаги, которой клеят стекла. В квартиру ворвался морозный воздух. Свет гаснет. Больничная палата. В палате трое больных: Спящая – пятьдесят лет. Нина – тридцать лет. Наталья – сорок лет. Спящая спит. Нина читает газету. Наталья не слушает, думает о своем. Сидит, уставившись в одну точку.
Нина ( читает ). «…Утверждена программа технического перевооружения и реконструкции двадцати промышленных предприятий. Осуществление этой программы позволит дополнительно повысить производительность труда на одиннадцать процентов, сберечь десятки миллионов рублей, высвободить для работы на других участках около трех тысяч человек…»
Наталья . Я просто не знаю, что мне делать. Я уже отупела от потерь. Я уже ничего не боюсь.
Нина . Значит, не судьба. Значит, он не твой человек. Пусть себе уходит.
Наталья . Мой… Мой. Я же знаю. Мы вместе ели. Отламывали от одного куска. Все вместе. А теперь все врозь. Я не могу…
Наталья напрягла скулы, чтобы не заплакать.
Нина . Объявится. Ну куда он от тебя денется?
Наталья . Объявится… Но в каком качестве? Забежит на полчаса. Во что выродится эта наша любовь? В интрижку?
Нина . Да ну уж… любовь… Сколько ты его знала?
Наталья . Десять дней.
Нина . Идиотка. Из-за десяти дней с ума сходить. Что можно понять за десять дней?
Наталья (
страстно ). Все! Это бывает ясно за один час, когда твой человек. А тут десять дней…
Наталья мысленно обошла памятью эти десять дней и пришла в отчаяние.
Наталья . Все остальные рядом с ним амбалы.
Нина . Амбал – это что?
Наталья . Не знаю. Сарай. Или плита бетонная. Что мне делать?